Павел Носов - Второй шанс

- Добро, Иван Палыч, давай на 'ты'. А чудеса эти, ну их, мне бы поспокойней что, не мальчик.

Подошел следопыт мой, карабин передал, представил я его окружающим. У самого спросил, все ли вокруг спокойно было. А потом опять к прапору обратился:

- Александр Михалыч, мы вон до той кривой вышки сможем дойти? Люди, про которых говорил я, на той стороне пустоши в доме сидят, и за обстановкой окружающей с крыши наблюдают. Оттуда им только эту вышку и видно. Договорился с ними, что, если дойду, и все в порядке будет, сигнал им с нее подам, ждут.

- Дойдем, что не дойти. Только, лес там рядом, аккуратней надо, были уже случаи.

Без происшествий смогли мы сходить и вернуться обратно. На вышке я минут пять копьем размахивал. При выходе специально деда предупредил, что бы следили, сигнал ждали. Пусть знают, что есть теперь надежда.

ГЛАВА 25.

- Так, что, Александр Михалыч, техника вся не на ходу?

- Да, Палыч, все, что здесь в боксах стоит, на длительном хранении находится. Аккумы сняты, топливо слито. Была у нас одна батарея боеготовая, на учения ездили, на салютах в Талине стреляли, но те ангары сюда не попали.

После того, как отошли военные немного от шока, вызванного моим рассказом о будущем страны, которой ребята сейчас служили и о ситуации, в которой все здесь оказались, стали мы строить планы, как спастись нам самими и людей спасти, учитывая наличие сил и средств, в распоряжении нашем на данный момент имеющихся. В виду того, что обсудить нам предстояло очень много, совместным решением постановили сегодня никуда не дергаться, спокойно заночевать, а завтра начать притворять выработанные планы в жизнь. Только вот планы пока никак не вырисовывались. Выслушав предложения мои по прорыву в иную реальность на технике, рассказали мне служивые следующее.

Кадрированный артиллерийский полк, в котором служили они, дислоцировался в Эстонской Советской Социалистической Республике, в местечке Клоога-Айдлин, на расстоянии сорока километрах от столицы республики города Талина. Как говорили про такие подразделения сами военные, полк был 'кастрированный', и в этой шутке доля правды была огромна. На вооружении состояли буксируемые 120 миллиметровые гаубицы М-30 образца 1938 года, и, соответственно, средства для их буксировки: колесные автомобили КАМАЗы и УРАЛы. В том, что эти орудия были до сих пор не отправлены на переплавку, не было ничего удивительного - очень удачная конструкция, которая, с незначительной модернизацией, позволила использовать эти гаубицы во всех военных конфликтах, в которых страна участвовала пятьдесят лет с момента их принятия на вооружение, вплоть до окончания Афганской войны. И орудий, и автомобилей, имелось в наличии на полный штат полка. А вот личного состава не было. Сам смысл существования кадрированных частей заключался в следующем: в мирное время в определенной местности живет себе спокойно подразделение воинское, в котором и техники военной имеется полный комплект, и командиров звена от командира роты включительно тоже, а вот младших командиров и личного состава служит здесь по минимуму, только то количество, которое необходимо для поддержание в порядке техники законсервированной. А в случае начала военных действий штат подразделения доводится до полного состава за счет призывников, в этой местности проживающих, техника с консервации снимается, и айда все биться-сражаться с ворогом.

Так вот и существовали в эстонской глуши семь десятков советских офицеров и прапорщиков, и сорок солдат и сержантов срочной службы. Нагрузка на личный состав была чудовищная: ежедневное обслуживание техники в парке, наряды по полку, по штабу, по столовой, патрули и караулы. Ни о какой боевой учебе при таком графике речь, естественно, не шла. За то, что бы на разводе получить в свое распоряжение солдата для регламентных работ на технике, офицеры полка дрались, иногда в буквальном смысле этого слова. Соответственно, и оценки при проверках полк показывал далеко не блестящие. Вообще, прохождение службы здесь считалось чем-то вроде ссылки, практически без перспектив дальнейшего карьерного роста. Ссылали сюда офицеров проштрафившихся, спившихся, много было парней Афган прошедших - полагало начальство, и не всегда безосновательно, что присутствуют у них проблемы характера психологического. Ну и состав военнослужащих срочной службы тоже был соответственным: из сорока человек тридцать были призваны призывом последним из республик Средней Азии.

Получивший недавно старшего лейтенанта командир первой батареи третьего дивизиона полка Алексей Быстров служить больше не хотел. Он и в военное училище после школы пошел только потому, что поступать в его городке было больше некуда, а на поездку в мегаполисные города с ВУЗами престижными ни денег, ни знание не хватало. В стране уже полным ходом шла перестройка, из всех щелей повылазила гласность, профессия военного становилось все менее и менее престижной. Леша, подумав хорошенько, решил, что, при нынешней ситуации оставаться в рядах ему совершенно не хочется, и подал рапорт на увольнение. Однако, сделать это в те времена было не так просто, и, получив чувствительные пистоны по партийной и служебной линиям, был старлей отправлен в качестве наказания нести службу в этот полк, авось одумается. Прибыв на место и посмотрев на условия службы, на свободу Алексей захотел еще больше. Рапорт об увольнении забирать не стал, но, по договоренности с командиром полка, мужиком хорошим, понимающим, старался дослуживать без особых залетов, исполняя служебные обязанности без огонька, но и явно не сачкуя.

Старшина первого дивизиона тридцатидевятилетний прапорщик Бутенко просто служил оставшиеся по контракту два года в ожидании пенсии. В этом карауле он не должен был очутиться никоим образом, он в караулы не ходил вообще, но, в этот день, нелегкая занесла его в караулку поболтать с Быстровым как раз когда и случился перенос.

Вот этим вот составом, плюс помощник начальника караула, дедушка Советской Армии сержант Линас Друнгис, здоровенный парняга, вольник-тяжеловес, мы и пытались сообразить, как нам выпутываться из этой ситуации. Мое предложение с шиком прокатиться к выходу на военном транспорте разбилось о суровую действительность условий хранения боевой техники. Но, помощь пришла, откуда не ждали. Выручил нас как раз помначкара, как опытный старослужащий бывший в курсе большинства махинаций, проворачиваемых доблестным офицерством на вверенной ему территории:

- Товарищи офицеры, я, за день до Херни (так парни по простому окрестили событие по переносу материальных объектов во времени и пространстве) видел, как наш пилюлькин в боксы второго дивизиона таблетку свою загонял, наверное, с комбатом два подмандить ее договорился.