Анна Орлова - Аромагия

Как не вспомнить?..

- Красиво, - согласилась я, едва дыша от застарелой боли.

- Я тоже так научусь! – убежденно сказал сын, и водитель, пожилой орк, улыбнулся понимающе...

Высадив нас у поворота, такси укатило.

- Вы к кому? – поинтересовался юноша в испачканном чем-то темным (и донельзя вонючим!) комбинезоне, не скрывая любопытства. Надо думать, случайных гостей здесь не бывало.

- Я госпожа Петрова, по приглашению господина Утесова, - объяснила я.

После возвращения в Мидгард мне пришлось изрядно поломать голову, решая, как представляться. Девичья фамилия не годилась, поскольку тогда возникли бы вопросы относительно Валериана (имя матери обычно давали незаконнорожденным детям), а от сочетания «Мирра Ингольвова» меня передергивало.

В итоге я решила попросту сочинить фамилию мужа, и за три года уже привыкла зваться госпожой Петровой. Еще один незаметный для посторонних знак траура...

- А, ясно. – Юноша открыто улыбнулся и махнул рукой куда-то в сторону. – Подождите вон там, они уже скоро должны сесть!

Я кивнула, беря за руку сына, который не отрывал глаз от парящих в воздухе самолетов. Видимо, господин Утесов пилотировал один из них...

Ждать действительно пришлось недолго.

Из ближайшего к нам самолета выбрался высокий мужчина, а из второго выпрыгнула стройная девичью фигура. Правда, разглядеть ее принадлежность к женскому роду удавалось не сразу. С легкой руки господина Утесова среди летчиков вошла в моду своеобразная форма: кожаный шлем, кожаная же куртка до середины бедра, плотно прилегающие к лицу большие «авиаторские» очки и, как вызов на темном фоне остальной одежды, - щегольский белый шарф.

Валериан вытянул шею, стараясь рассмотреть своего кумира.

Давешний юноша подбежал к господину Утесову (надо думать, это был именно он) и что-то сказал. Тот кивнул и направился прямиком к нам, на ходу стягивая очки и шлем, и говоря что-то идущей следом напарнице.

- Идет! – тонким от восторга голосом пискнул Валериан.

А я молчала, схватившись за него, и пыталась понять, когда успела сойти с ума.

Потому что этого просто не могло быть!..

«Только бы не потерять сознание! – твердила я, впившись ногтями в ладони и заставляя себя глотать вдруг ставший полынно-горьким воздух. – Только бы...»

К счастью, Валериан, кажется, ни о чем не подозревал.

В какой-то момент летчик наконец взглянул прямо на меня... И споткнулся, едва не полетев носом вперед.

- Слушай, падать к ногам дамы – это, конечно, романтично! – засмеялась его спутница, статная валькирия с обернутой вокруг головы золотой косой. Пахло от нее зеленым прозрачным вареньем, сладкими цукатами и теплой древесиной. – Только учти, я буду ревновать!

Симпатичная девушка, миловидная и удивительно открытая. Правда, профессия у нее вызывающе не женственная. Надо думать, она одна из суфражисток...

- Ой, я так много о вас читал! – не выдержал Валериан, с детской непосредственностью пренебрегая приличиями, и, схватив руку летчика, энергично ее потряс. Потом спохватился: - Ну и о вас, конечно, госпожа Ренская!

- Надо же, и на меня упал отблеск твоей славы! – девушка шутливо толкнула напарника локтем в бок. И это, наконец, заставило его очнуться.

- Госпожа... Петрова? – произнес он, едва заметно запнувшись перед фамилией. А голос почти неузнаваемый – низкий, с простуженной хрипотцой. Внимательный взгляд чуть прищуренных глаз, разворот широких плеч, уверенная осанка... И смолисто-хвойный аромат кедра, окутывающий его красно-коричневым облаком.

Эффектный мужчина. Впрочем, этого следовало ожидать.

- Господин Утесов? – будто со стороны услышала я себя. Протянула руку – по-мужски, для рукопожатия. – Рада познакомиться. Мирра Петрова, а это мой сын, Валериан Петров.

Гладкие вежливые фразы, как обкатанные морем камушки.

Он осторожно пожал протянутую ладонь.

- И я рад знакомству, госпожа Петрова, господин Петров. А это Арина Ренская, моя подруга и напарница.

Выражение лица девушки и сладкий аромат розового варенья явно свидетельствовали, что она претендовала на большее, чем быть всего лишь «подругой и напарницей». Впрочем, у нее хватило ума и такта не возражать.

Должна признать, она очень ему подходила – молодая, задорная, смелая.

- Очень приятно, - я заставила себя улыбнуться новой знакомой.

Тем временем мой сын уже подобрался к самолету и осторожно щупал его крыло.

- Мам, посмотри, какой? Это же новая модель, да? Господин Утесов, это вы сами собрали?

- Да, - кратко ответил авиатор. Потом, видимо, заметив мой взгляд, тоже взглянул на Валериана и, понизив голос, предложил: - Госпожа Петрова, вы не откажитесь выпить со мной кофе? Думаю, мальчику пока будет интересно здесь все осмотреть. А мы пока сможем спокойно поговорить.

У кого-то иного «мальчик» в устах человека едва за двадцать звучало бы нелепо. Только летчик казался много взрослее своих лет, пусть не по годам, а по опыту.

- Конечно, господин Утесов, - согласилась я ровным тоном. – Разумеется, если вы полагаете, что нам есть, что обсудить.

Мужчина слегка вздрогнул, стиснул зубы. Прозрачная обжигающая горечь розмарина словно плеснула волной.

- Думаю, есть, - твердо проговорил он. – Арина, будь добра, присмотри пока за мальчиком.

- Ладно! – согласилась она с видимой неохотой и быстрым шагом направилась к Валериану, который уже заглядывал в кабину...

Просторное помещение, куда мы пришли, болезненно напомнило мне ангар, где когда-то я впервые села в самолет.

- Сюда, пожалуйста, - господин Утесов кивнул в угол, где было устроено что-то вроде небольшой кухоньки. Небогато – несколько стульев, поцарапанный столик, керосиновая плита. Зато столешницу чья-то шаловливая рука украсила вывязанной из тонких проводов салфеткой, а в вазочку все тот же шутник водрузил проволочный букет.

Надо думать, госпожа Ренская постаралась.

- Уютно у вас здесь, - заметила я, чтобы хоть что-то сказать.

- Спасибо, - рассеянно отозвался он, разжигая плиту. Не спрашивая о моих предпочтениях, молча наполнил водой турки.

Мы молчали, пока господин Утесов не поставил на столик две чашки кофе. Себе он сварил черный, а мне с медом и кардамоном, отчего у меня защипало в глазах. Надо же, а ведь столько лет прошло...

- Давно вы приехали в Мидгард? – после долгой паузы спросил он, вертя в пальцах ложечку.

- Недели через две после... – я запнулась и закончила резче, чем собиралась: - после смерти одного моего знакомого.

- Мирра, - начал он, но я перебила.

- Госпожа Петрова! – поправила сухо. И почувствовала, как к щекам прилила кровь. Теперь эта фамилия казалась едкой насмешкой над моим горем.

Впрочем, тот юноша, который говорил мне: «Люблю!», - умер, так или иначе.