Admin - i 64277089602d207c

Первая попытка подняться заканчивается плачевно: взврыв боли, подкосившиеся руки, и, как следствие, полный рот чёрного песка. Бросаю всю волю, не успевшую ещё полностью расплескаться по кровавым лепесткам, на блокировку раздражающих чувств. Худо-бедно, но получается.

И вторая попытка проходит удачнее. Стараясь не сильно напрягать изувеченную спину, сажусь на колени. Непрекращающийся рокот гонимой сердцем крови сдавливает барабанные перепонки, перед глазами плавают в воздухе красные мухи. Остатки подаренной сэром Клеймором рубашки неряшливо сползают по телу, обнажая нетронутый комбез. Подцепив ремень, дёргаю его — на месте. Кажется, брюки только опалило. Хоть что-то хорошее. Осторожно изогнувшись, ощупываю спину. Горячий материал комбеза, жирная сажа, но сквозных отверстий вроде нет.

Опираясь на плазмаган как на трость, встаю на ноги. Меня штормит, колени дрожат, и если бы не оружие, то снова бы завалился в лунку, вырытую мной при падении.

Ощущаю поднимающегося Зверя. После странного путешествия в Пространство Т'Урр он уже не кажется таким чужим и непонятным. Кожей через комбез чувствую его призрачное присутствие за спиной. Дуновение лёгкого ветерка.

И Зверь заключает меня в объятия более тесные, чем жизнь.

Сознание привычно откатывается в сторону, открывая доступ к управлению телом и силами древнейшему созданию, покоящемуся в глубине моих-Кайниных генов.

И мир оживает.

И взрывается.

Неструктурированная каша тысяч действий, творящихся вокруг меня-Зверя, разом меркнет, разделяясь на зоны вероятной опасности. Далёкие — тусклые огоньки, те, что ближе — поярче, ближние — наиболее яркие. То же самое происходит и с вооружёнными группами слаат: Зверь, опираясь на одному ему ведомые чувства и знания, выделяет наиболее опасных противников, с высшим приоритетом ликвидации, менее опасных и совсем «букашек», коих можно оставить на десерт.

Я вижу-ощущаю соратников, всех и сразу: метаморфа, с настырностью терминатора выносящего из всех калибров серокожих; индейца, невероятно быстро движущегося в сиянии теневых складок, его кожа покрыта едва заметной, очень сложной татуировкой; мерзкого и мутного старикашку Лаганара, на флаере на бреющем полёте сминающего зазевавшихся слаат; гибкую Миа, ощерившуюся костяными лапками, отбивающуюся от трёх групп инопланетян разом.

Зверь знает, что она долго не продержится. Он уже прорисовал все возможные варианты событий, и ни в одном из них остроухой красавице не выжить. Я ближе всех, но я тоже не успею — в отдалении, за спиной, воздух гудит от насыщенной силы: лобастый слаат, замерший соляным столбом в окружении двух десятков подконтрольных серомордых, буквально досуха высасывает их энергию, формируя в руках колючую зелёнку молнии.

Глухая обида разрывает меня, когда, словно в сильно замедленном видео, странная молния срывается с его рук и начитает прокладывать себе путь в затвердевшем воздухе ломанными движениями. Рот наполняется тягуче-горькой слюной, густой и едкой, и я неосознанно плюю этой массой в лобастого, добавляя вслед выстрелом из плазмагана. Сфера, исторгнутая оружием, летит словно нехотя, прожигая воздух, вплавляясь в него. Плевок же, начхав на гравитацию и физику, поедает расстояние так, словно между ним и серомордыми вообще никаких преград, сплошной вакуум. Слюна на лету темнеет, в глубине разгораются нестерпимо-красные прожилки. Вспарывая такую плотную, твёрдую плёнку атмосферы, поворачиваюсь в сторону Миа, понимая, что уже ничем не смогу ей помочь.

Там, где проходит молния, остаётся кипящее стекло, в стороны медленно расходятся облака песчинок. Миа, заметив опасность, изогнулась в потрясающе прекрасном пируэте отхода с траектории снаряда, грани её доспеха блестят в лучах клонящегося к горизонту солнца. Но она не успеет. Я это вижу и схожу с ума от тоски и бессилия. Глухо рычит Зверь, в руке рассыпается неведомо как оказавшийся там камень.

Позади замерших мухами в янтаре слаат, на пути молнии, взлетает вверх облако песка, поднимаемое тонкими струйками воды, из неё вырывается Скол и идеально рассчитанными хлестковыми ударами бросает ближайших серомордых между стеной и эльфой. Отталкивается от последнего, упираясь в остроухую, помогая ей ускориться.

Молния с шипением и клубами пара проходит сквозь стену бьющего вверх водопада, сквозь первого слаат, мгновенно оставляя от него пепел. Второй просто расплёскивается по округе облаком кипящей жидкой кашицы. Молния бьёт в доспех, тот чернеет, наливается мрачно-багровым, по нему сеточкой бегут трещины, словно по броневитрине от брошенного булыжника. Эльфу сминает переданным импульсом, подбрасывает в воздух. Её броня, приняв на себя и рассеяв всю зелёную пакость, разлетается десятками тысяч мелких осколков, молочно-белая кожа на фоне чёрных безжизненных дюн выглядит чужеродно.

Скол скользит по телу Миа, свиваясь в компенсирующие пружины, разряд не причиняет ему никакого вреда.

Нестерпимо хочется оказаться рядом с ней, помочь, и при этом — растоптать, переломать, испепелить и уничтожить лобастого.

Чувствую покалывания по всему телу, словно от лёгкой статики, воздух вокруг как-то странно дрожит, сжимается, течёт . Спидер, управляемый Лаганаром, взмыв из-за дюн, свечой уходит в небо, автоматом веду его глазами.

Невидимый курок нажимается.

Я смотрю в точку в небе, пространство вокруг меня закипает, щекоча открытые участки кожи, схлопывается. Странное ощущение себя-растянутого-в-нить. И я падаю вниз с большой высоты. Не имея оси оборота, беспорядочно кручусь в тугих струях восходящего потока воздуха. Перед глазами чехарда, но пару раз взгляд цепляется за здоровую воронку, на дне которой бурлит магма. Отстранёно прикидываю, что где-то там и стоял ублюдочный молниемёт. Сожаление, что не удалось самолично спустить с него живьём шкуру и мясо.

Вновь зуд по коже, кипение пространства, чувство-знание о нити.

Меня выбрасывает над склоном бархана, ударной волной сметает и без того контуженных слаат. Кувыркаюсь по дюне, поднимая чёрные тучи песка. Меня не волнуют никаким боком причины только что случившегося. Главное — Стефания рядом, лежит на тугих кольцах Скола буквально в двух шагах от меня. Поднимаюсь, игнорируя ломоту в суставах и жжение содранной кожи.

Чёрные пески, белая кожа, волнистое серебро волос, не сдерживаемых более заколкой. Расслабленное положение тела. Легонько поблёскивают гранями чудом уцелевшая защита на правой руке и броня ниже колен. Тонкое, худенькое тельце, на котором дрожат в лучах местного светила бисеринки какой-то жидкости, вероятно той, что была под доспехом. Едва заметно и очень медленно вздымается грудь.