Admin - i 55852782446a6f06

Мест было три: для водителя, механика и штурмана-связита. Всё тот же танковый принцип, только башни со стрелком не хватает. А, впрочем, что удивляться? Ведь танки тоже люди делали, и, небось, на основе тех же сухогрузов.

- Ну, обер, держись за фуражку, - напутствовал Райков, пуская машину в разгон. Хоть я поначалу и принял его слова за шутку, в фуражку вскоре вцепиться всё-таки пришлось. Я сразу осознал мудрость человека, придумавшего для танкистов головной убор в виде шлема. Если в танке трясёт хотя бы вполовину так, как в этом старом сухогрузе, не только фуражки - зубов лишиться можно! В танке за долгие годы службы мне покататься не пришлось, хотя внутрь в целях оказания посильной помощи механикам и залезал: сварку в полевых условиях не найдёшь, а опытный огневик вполне может заменить сварочный аппарат.

Не знаю уж, чем здесь была вызвана такая тряска. Может, из-за высокого положения кабины: насколько я помню, в кузове подобной канители не было. А, может, и вовсе из-за почтенного возраста видавшего виды сухогруза. В любом случае, уже через несколько минут меня растрясло до полной потери ориентации в пространстве, а лязг и грохот, кажется, совершенно оглушили.

До посёлка Лесного оставалось, насколько я помнил, не так уж много. Сняв в конце концов фуражку, я успел даже задремать, так что добрались быстро. Очнулся от внезапно наступившей тишины, в которой до сих пор чудились звуки работающих механизмов сухогруза.

- Ну что, обер, вот и приехали. Пойдём, я груз сдам, да прогуляемся до моего дома.

Вслед за отставным танкистом я спустился на твёрдую землю. Ноги гудели и слегка подрагивали, но в общем и целом состояние оказалось удовлетворительным. Пока Райков улаживал какие-то хозяйственно-рабочие вопросы, я погулял возле кабины сухогруза, размял ноги, покурил и огляделся.

Лесное ничем не отличалось от большинства других населённых пунктов, по которым прошли армии некросов. За столько времени зрелище успело примелькаться, однако оставаться равнодушным всё ещё не получалось. Да оно и хорошо: равнодушны машины и нежить. А здесь... Как можно не принимать близко к сердцу потери, понесённые твоей родной страной, твоими согражданами и товарищами? Голод и работа до изнеможения в тылу, под лозунгами "Всё для фронта, всё для победы!". Страх и запах смерти на оккупированных территориях, которые местами превращались в сплошные кладбища. Пепелища, тучи мух и толпы крыс на линии фронта.

Война никогда и никому не приносит счастья. Да и победа в большинстве случаев весьма относительная. Да, некросов надо было остановить любой ценой - иначе всему миру пришлось бы заплатить куда большую цену. Только вот... сколько мёртвых, сколько искалеченных судеб. Сейчас мы выжили. Но сколько ещё лет будут греметь отголоски этой страшной войны? Сколько лет страна будет оправляться от удара? Выжженные и вытоптанные пашни; целые гектары земли, превращённой магией смерти в голые пустыри, которым нужно очень долгое и трудное лечение. Разрушенные города и деревни, в некоторых из которых совсем не осталось живых, куда больше никогда не вернутся люди. И - миллионы погибших...

Этому посёлку, можно сказать, повезло: он выжил. Здесь не было крупных сражений, по Лесному не прошли колонны танков, отряды некросов или пехота под прикрытием офицеров.

Вот только тут и там торчали разрушенные и брошенные дома. Сгоревшие, превратившиеся в воронки от снарядов или боевых заклинаний. Навсегда оставленные, покосившиеся, с заколоченными окнами. Да и остальные, жилые, мало чем отличались от покинутых: покосившиеся стены, покорёженные крыши, кое-как залатанные неумелой рукой. Не до них было в войну. Так случилось - мужчины ушли...

Мы воевали на женских плечах. Женщины собирали на заводах танки и самоходки, женщины не спали сутками в тыловых госпиталях, женщины убирали озимые, строили укрепления, тушили пожары. Женщины ждали. Боги, как же им пришлось нелегко! Ждать месяцами без каких-либо известий, в постоянном страхе, верить практически в чудо... Не хуже ли это, чем передовая?

Как быстро пришлось взрослеть молодым девочкам, как быстро постарели ещё недавно молодые женщины над желтоватой грубой бумагой зачитанных до дыр писем и оплаканных похоронок!

Я тряхнул головой, отгоняя мрачные мысли. Что переживать о прошлом? Мы ведь победили. Мы выжили, и выживем снова. И так будет всегда, как бы ни было тяжело.

Вдруг мой взгляд привлекла сгорбленная косматая фигурка, сидящая на ступеньках одного из домов неподалёку. За моей спиной были какие-то склады, чуть дальше виднелись не то коровники, не то свинарники. А напротив, за широким пустырём, уже начинались жилые дома, самая окраина посёлка. Как раз на крыльце одного из них, добротного и хорошо сложенного сруба, он и сидел. Дом был явно заброшен, глядел на пустырь тёмными провалами окон, хотя всё ещё выглядел вполне крепким.

Испепелив в пальцах окурок, я двинулся к дому.

- Ну, здравствуй, - вежливо поприветствовал я, опускаясь на корточки. Из-под лохматых бровей, с заросшего бородой лица на меня уставилась пара всё ещё внимательных глаз, уже подёрнутых белой плёнкой. В густой рыжей шевелюре белели целые клоки седины.

- И тебе не хворать, чародей, - степенно откликнулся домовой. - Давненько в наших краях вашего брата не было.

- Что случилось с хозяевами? Уехали?

- Да кто в те дни просто так уезжал? - вздохнул он. - Хозяин, почитай, ещё в первый год войны погиб, а хозяйка с дитём не сильно дольше пожили: в лес убежали, не желала она под некросами проклятыми жить. Да там и сгинули, - он шмыгнул носом, утирая скупую слезу. - Хорошие они были. Я вот по старой памяти дом поддерживал, покуда мог, от мертвецов поганых прятался. А сейчас, видать, пора моя пришла, помирать скоро. Ну, да и ладно. Уже лучше так, среди живых, чем между мертвецами да их сворой! - задиристо проворчал он, стукнув маленьким сухим кулачком по коленке.

Я, не говоря ни слова, выпрямился и, обойдя домового, вошёл в его вотчину. Дух проводил меня настороженным взглядом. Препятствий чинить не стал, но и следом не пошёл, ожидая развития событий.

Я прошёл через пустые сени, не обратив внимания на оставшиеся там вещи. Моя цель была дальше, в светлице.

Вышел я через пару минут, крепко сжав в руке небольшую деревянную фигурку. На пороге домовой встретил меня испуганно-настороженным взглядом.

- Ты что это задумал, чародей? Не пойду я никуда, не предам хозяев!

Я присел рядом с ним, достал папиросу, закурил. Дух недовольно поморщился, но ничего не сказал.

- Не будет никакого предательства. Ты им ничем не поможешь; хорошо служил в былые годы, вы дружно жили, а теперь не стоит цепляться за прошлое. Я тебя хорошим людям отдам, не волнуйся.