Admin - i 1cdedbafc07995a6

-- Возьмите... передайте его генералу... генералу Борз...

Договорить не дает приступ кровавого кашля. Беднягу сгибает пополам (в две четверти, еще две смешались в куче пластика и металла), и он исторгает из себя заполняющую легкие жидкость.

Пламя приближается к кабине, я слышу его треск и ощущаю жар на коже. Времени мало...

-- Возьми, -- говорю Михасю. -- Скорее.

Тот ныряет по пояс в кабину и забирает чемоданчик из дрожащих рук мужчины.

Несчастный перестает кашлять, утирает с подбородка кровавую слизь, и его измученное лицо вдруг расслабляется. Он откидывается на спинку сиденья и обессилено сползает к двери.

-- Что в нем? -- спрашивает Михась, предчувствуя, что генералу осталось недолго.

-- Доклад для Борзова... прототип ингибитора... пневматический инжектор... два.... два...

Лицо Михася напрягается, на шее вздуваются вены:

-- Что два? Чего два?

-- Два... раза... в сутки... код... код...

-- Какой код? Какой код?

Глаза мужчины закатываются, все его тело (половина тела) как бы вытягивается в предсмертной судороге. Он издает долгий, влажный, клокочущий хрип и, наконец, затихает.

Миша вытаскивает чемодан из кабины, кладет на дверь грузовика. Серебристый алюминиевый корпус поблескивает в свете пожара, отражающегося оранжевыми бликами на влажной стене здания. Глядим на чемодан во все глаза, как на сокровище, цены которому не знаем.

На меня пыхает жаром, и я смотрю вниз. Пламя подобралось совсем близко, уже занялось днище грузовика, бензобак почти полностью охвачен огнем.

-- Уходим, -- говорю Михасю. -- Ща бабахнет.

Тот согласно кивает, засовывает чемоданчик подмышку и первым спрыгивает с кабины на землю.

Глава 14

Страх, кровь и боль

23:30

Я уже и забыл, как приятен набитый едой желудок. На маленьком журнальном столике перед нами следы сытного ужина -- вскрытые консервные банки, хлебные крошки, остатки копченой колбасы и сыра, пустая бутылка "кока-колы", початая "крымского красного". Если бы не встретившийся по дороге "Магнит" на Содружества, разграбленный практически подчистую, всего этого могло и не быть.

Арт, наевшись до отвала, откинулся на брошенный на пол матрац, натянул одеяло и уже посапывает. Рядом, на еще одном матраце, но уже двухместном, расположились мы с Витосом. Блаженно откинувшись на подушки, разглядываю Михася, устроившегося на кушетке. Стащить ее в подвал оказалось непросто, но матрацев в доме нашлось всего два, а спать на холодном бетонном полу никому не улыбалось. Михась уже битый час сражается с кодовым замком чемоданчика, доставшегося нам от умирающего генерала. Он испробовал, наверное, тысячу комбинаций, пользуясь длинным кодовым деревом, начерченным на клочке бумаги, но пока все его попытки остаются тщетны. Чертова штуковина не желает открываться по-хорошему, а по-плохому мы не рискуем -- содержимое может представлять ценность исключительно в невредимом состоянии.

Тесное, продуваемое сквозняками помещение подвала освещается несколькими свечами, найденными в доме. На низком потолке (ходить можно, лишь пригнув голову) пляшут тени от наших фигур. Вдоль стен тянутся стеллажи, заставленные банками с соленьями, две из которых тоже пошли к нам на стол. Воздух пропитан сыростью, гнилью и кислятиной из подтекающей где-то банки. Вентиляционное окошко в дальнем углу подвала дает достаточную тягу, чтобы внутри можно было разжечь костер, но собрать растопку не хватило времени. Поэтому мы греемся вином и одеялами. И все же это лучше, чем пережидать ночь в хиленьком одноэтажном домике, неподготовленном для длительной осады. Забаррикадировать все окна и двери мы бы точно не успели, в то время как в подвале всего одна дверь, которую мы надежно забили досками, а в щели натолкали тряпок для лучшей звукоизоляции.

Получилось даже лучше, чем я ожидал -- активности "прокаженных" снаружи почти не слышно. Я знаю, что они уже наводнили город, пару раз мы даже различали шаги над нашими головами, словно кто-то обыскивал дом. Однако здесь, под землей, я чувствую себя почти в полной безопасности. У нас осталась пара помповых ружей и немного патронов, есть ножи. Толстая дубовая дверь выглядит достаточно надежной даже для очень массированного натиска, а на узких ступеньках, ведущих из прихожей в подвал, за раз поместится не больше трех человек, так что при прорыве проход вполне можно завалить трупами. Мы даже решаем не выставлять этой ночью часовых.

И только мысли о брате не дают мне покоя. Где он сейчас? Далеко ли они с Ваней ушли? Нашли ли убежище на ночь? От этих вопросов голова начинает болеть сильнее, и я проглатываю очередную таблетку обезболивающего. Сейчас бы самое время поспать, но сон, невзирая на моральное и физическое истощение, не идет. Возможно, это одно из проявлений сотрясения мозга? Вряд ли. Судя по тому, как сладко спит на своем матраце Арт, мне не дают уснуть именно мысли о брате.

"Выкинь из головы, завтра мы догоним их", -- в сотый раз повторяю себе. Самовнушение никогда на меня не действовало, но снотворное в аптеке мы не нашли, а это хотя бы что-то.

Витос душераздирающе зевает; он уже во всю клюет носом.

-- Михась, завязывай. Завтр`а откр`оем.

-- Ложитесь, пацаны, -- откликается тот, сосредоточенно ковыряя чемодан. -- Оставьте мне одну свечку. Я еще чуть-чуть повожусь.

-- Во маньяк, -- усмехается Витос.

Падает на матрац и, не раздеваясь, натягивает одеяло до самого носа. Вторую половину матраца он оставляет для меня.

-- Макс, р`убани свечки, когда будешь ложиться.

На часах почти полночь, но сна ни в одном глазу. Однако надо попытаться уснуть -- завтра ранний подъем, сложный день, а мои разбитые мозги нуждаются в отдыхе.

-- Я щас тоже ложусь.

Залпом допиваю оставшееся в бокале вино и задуваю свечки на столе. Гореть остается только одна, которую Михась забрал к себе и установил на чемоданчике. Наше подземелье погружается в мерцающий полумрак. Откидываюсь на подушку и укрываюсь. Мою половину матраца отделяет от половины Виталика заряженный "Моссберг". Засыпать в одежде и с оружием под боком постепенно входит у нас в привычку -- как и постоянная смена ночных стоянок. Вчера мы спали под крышей, сегодня под полом, завтра... может статься, придется спать под открытым небом. Неважно, что это будет -- главное, чтобы там было безопасно.

00:00

Сна нет. Стоит мне закрыть глаза, как перед внутренним взором раз за разом возникает лицо брата -- искаженное ненавистью... или страхом... или болью. Выражение лица меняется, перетекает из одного в другое, и ни одно из них мне не нравится. Каждое из них меня пугает.

Сладкое посапывание Витоса и мерное щелканье кодового замка Михася только усугубляют ситуацию. Ворочаюсь с боку на бок, но сна нет ни там, ни здесь. Никак не заснуть -- я уже достиг той точки, когда, чем сильнее пытаешься, тем бодрее становишься. Лишь однажды мне удается забыться поверхностной дремой, в которой снова является Женя с перекошенным от боли лицом (теперь это точно боль, я вижу), и я просыпаюсь, как от удара.