Admin - i fb127fa68ca722d5

****

Сегред.

Бран зевнул. Сегред, глянув на него, раззевался сам. Потом стал моститься на бок, положив голову на заплечную сумку. Ему было лень даже подбросить дров в догорающий костер, и Бран, уловив его мысли, сам притащил из лесу пару сухих палок. Здоровый сук, толщиной в руку, он перекусил в один "хруп". Огонь разгорелся.

Мысли в голове Сегреда текли, сталкивались и лезли друг на друга, как бывает, когда душа человека покидает срединный поток и выходит на левый берег, где все, даже самое нелепое, кажется разумным и уместным. Охотник то задремывал, то приоткрывал глаза. Ему было, тепло, уютно и сладко, как в детстве, когда он засыпал под гул мехов на кушетке в плавильне отца.

Балаганщики пировали. Обычного их заработка хватало на котел вкусной и сытной, но уже изрядно приевшейся куриной похлебки с морковью и диким чесноком. Охотник посчитал, что сегодня каждый из них заслужил хороший ломоть жареного мяса. На вертелах жарились овцы, якобы загрызенные Браном, а на самом деле купленные Сегредом в ближайшей деревеньке. Овцы были бы балаганщикам на один зуб, одни силачи у них ели за шестерых, соскучившись по жаркому. Пришлось охотнику добывать у болот кабана, благо, что Бран со своим нюхом и силой, превращал охоту в развлечение. Лицедеи набивали свои тощие животы, балагуря и смеясь. Сегред поражался их беспечностью и жизнерадостностью. Они встречали каждый день с удовольствием, а провожали с надеждой. Сегодня им было хорошо, но и лихие времена они переживали с теми же неизменными терпением и юмором.

А они ведь даже ни разу не усомнились в его словах, сыграв свои роли с привычной естественностью лицедеев. И платы-то никакой не попросили, наоборот, почли за честь помочь сажескому охотнику. Сегред узнал, что одна из престарелых дам, собирающих медяки на входе, - бывшая чтица, учившаяся некогда в школе для девушек при дворе Магреты. Благодаря ей в балагане ставили не только обычные номера, но и серьезные театральные пьесы. Это позволяло лицедеям потчевать зрелищами и непритязательную сельскую публику, и разборчивых горожан. Как ни преследовала новая власть актеров, решившихся ставить на своих подмостках истории об охотниках, страшных тварях, злых бесовиках и святых сагах, но, в зависимости от настроений в каждой местности, балаганщики все же баловали зрителей постановками о былых временах, когда демоны приходили на землю в своем истинном обличии, а не в людских телах, когда вставали из могил мертвые, ведомые коварными пленсами, а ловкий охотник и мудрая сажеская дочь преодолевали все преграды на пути к любви.

Сегред перевернулся на спину и всматривался звездное небо, пока не потонул взглядом в мерцающей глубине. В детстве мама говорила ему, что звезды - крошечные серебряные узоры на бархатном покрывале над колыбелькой, что Божественная Праматерь вышила для защиты своего любимого чада - человека. Все было бы хорошо, и остался бы человек в безопасности, но, вопреки недовольству Праматери, Бог-Отец сам приподнял край покрывала и пустил в мир нечистую силу, чтоб подрастающий ребенок поигрался, научился отличать Добро от Зла и укрепился духом. Отец и Мать, уча чадо уму-разуму, долго потом рождались в срединном мире под разными именами, которых сейчас не помнят даже саги. От тех рождений пошли боги. Зло, однако, расплодилось так, что Отец сам был уже не рад, что допустил его к человеку. Вот и пришлось Матери нитями разного цвета вышить внутри человека Дом-Древо для защиты души, с дуплами, в которые боги заглядывали, как в окна и двери. Говорят, когда соберется на земле достаточно закаленных, чистых душ, падет звездный полог, и человек воочию увидит своих Создателей. Еще говорят, что момент этот наступит, когда все народы, живущие под солнцем, соберутся в одно государство, а власть зла достигнет предела. Тогда женщины будут как мужчины, а мужчины подобны женщинам, и люди будут совокупляться, как звери, и убивать друг друга из-за власти и денег. И мертвые смешаются с живыми. Сегред зевнул. Судя по всему, недолго уже ждать - что уже не сбылось, вот-вот сбудется.

Бран не спал. От него все еще воняло мокрой шерстью - после показательного "убиения" он долго отмывался в речушке от овечьей крови, катаясь спиной по мелководью. Плотный мех плохо сох даже у костра.

Ї Так значит, Толий мертв? Ї бросил Сегред, продолжая прерванный сонливостью разговор.

"Мертв. К сожалению. Но не совсем".

Ї Как это?

"Бродит по междумирью. Ищет медиума, который согласится дать ему новое тело".

Ї Ты-то откуда знаешь?

"Забыл, кто я? Толий не видит меня, не помнит, но я всегда его узнаю, даже мертвым. Я привлекаю его. Он чует мою суть и иногда бродит вокруг. Но силы его слабеют".

Ї Ты ведь хотел "поговорить с ним по душам". Вот и поговори.

"Не могу. У него сейчас разум размером с медяк, и сосредоточен этот сгусток ненависти и боли на банальной мести. Что он мне расскажет?"

Ї Я думал, он сам помер.

"Ему помогли. Так часто бывает у тех, кто мнит себя непобедимым".

Ї Значит, еще одна ниточка оборвана?

"Значит, оборвана".

Бран помолчал.

"Я волнуюсь за этих людей. После смерти Толия Перепел сам не свой, что-то не срослось у него с преемником Высшего. Может прийти сюда, чтобы убедиться своими глазами, что я мертв. Он никогда мне по-настоящему не доверял. Нужно уходить".

Ї Утром уйдем. Не решатся они искать нас ночью.

"Все равно. Будь начеку".

К ним, переваливаясь с боку на бок, приблизилась колченогая шутовка с очередной порцией жареного мяса. Днем она была одета в пестрые тряпки, а сейчас выглядела как обычная ората с юга, с головой, закутанной в светлый платок и длинную юбку, прикрывающую кривые ноги. Женщина робко улыбалась, обнажив до самых десен крупные желтые зубы. Сегред вскочил с одеяла, помогая женщине поставить поднос на землю, бормоча, что они уже наелись и зря она столько притащила.

"Пусть оставит, тебе же лучше - пока я сыт, и ты цел".

"Хотел бы, давно б съел", Ї уже привычно отшутился мысленно Сегред.

"Я держу тебя про запас. И таскать не надо - сам ходишь".

Баулия аккуратно подхватил с подноса овечье ребро и принялся неспешно, как обычный пес, с удовольствием смоктать его, наклоняя огромную голову то в одну, то в другую сторону. Бран вообще не любил сырое мясо, каждый раз терпеливо ждал, когда охотник пожарит пойманную им дичь.

Шутовка зачарованно уставилась на Брана.

Ї Есть сказка о том, как охотник, преследуя демона, укравшего сажескую дочь, скакал верхом на огромном волке. Когда волк изголодался, юноша стал отрывать от себя куски мяса и скармливать зверю, но тот зарастил раны ездока одним своим дыханием, Ї сказала она.

"И не рассчитывай, Ї "пробурчал" Бран, обращаясь к Сегреду. Ї Я так не умею. Оторвать могу, зарастить дыханьем - нет".