Канаев Владимирович - Петр 2. Петербург

Василий Алексеевич Мятлев сейчас пока тридцатилетний капитан 3 ранга, но в 50-х годах прославится как сибирский губернатор, основатель Иркутской навигационной школы и организатор исследования низовьев реки Амур, которые оставались пока китайской территорией.

Семён Иванович Мордвинов пока унтер-лейтенант. В сороковых годах на основе бумаг самого Апраксина заложит основы Государственного архива морского флота, в 1769г подготовил удачную экспедицию русской эскадры в Средиземное море и дослужился до чина адмирала.

Князь Михаил Андреевич Белосельский такой же унтер-лейтенант, как и Мордвинов. Несколько раз попадёт в опалу, но уже через двадцать лет возглавит Адмиралтейств-коллегию и прославится введением на флоте белого мундира. Не уверен насчёт его деловых качеств, но в годы службы в Оренбурге о нём будет хорошо отзываться Василий Татищев.

Василий Афанасьевич Дмитриев-Мамонов уже успел повоевать в баталиях Северной войны и сейчас состоит советником Адмиралтейств-коллегии. В 1736 году сотни построенных им казачьих лодок помогут взять у турок Очаков.

Полагаю, нужно использовать моё послезнание для ускоренного продвижения таких вот молодых и энергичных к управлению страной. Пока же попросил Апраксина во время скорого ужина усадить рядом Беэра и Нартова. Фёдор Матвеевич с интересом взглянул на обоих и подозвал кого-то из слуг шепнуть указание.

Глава 12

На следующий день первым с утра явился мой воспитатель Остерман. До Петербурга добралась новость о смерти короля Англии Георга I.

- Чем это нам грозит? Что может измениться со сменой короля в английской политике, Андрей Иванович?

- Вряд ли изменения будут большие. Вероятно, поменяется правительство. Английские короли обычно правят с помощью доверенных людей. Глава партии вигов канцлер Роберт Уолпол получит ещё больше власти. Тори потеряют своё оставшееся влияние. Во внешней политике виги стараются не влезать в войны, а значит скоро можно ожидать мира Англии и Испании. Возможно, Ганноверский союз распадётся, если Франция решит, что её противоречия с британцами сильнее, чем с австрийцами и испанцами. Если у нас будет конфликт с поляками или шведами, есть надежда, что англичане в него не станут влезать. Вполне вероятно также, что нам удастся наладить нормальные дипломатические отношения с Англией и добиться от них признания вашего императорского титула.

- Понятно. Полагаю, мы можем сделать ни к чему ни обязывающий дружественный жест, послав наследнику британской короны мои соболезнования.

- Это хорошая идея, Ваше императорское величество.

- Учусь у тебя, Андрей Иванович. Но в Англии сильна власть Парламента. Нужно отправить отдельное соболезнование и в его адрес, но от лица нашего Сената.

- Почему Сената, Государь, а не Верховного Тайного Совета?

Разговор проходил в моём кабинете. На этот раз Левенвольде не присутствовал, деликатно оставив нас наедине с Остерманом. Я откинулся на спинку стула. Кресла в России появились уже несколько десятилетий назад, но, учитывая мою тщедушную фигуру за огромным рабочим столом, я не решился усиливать гротескное впечатление, меняя неудобный стул с прямой спинкой на более комфортное кресло. Некоторое время я обдумывал мысль, разглядывая собеседника.

- Андрей Иванович, через пару недель цесаревны и герцоги уедут из России. В Верховном Тайном Совете останется только пять человек, в то время как сенаторов у нас полтора десятка. В английском Парламенте около тысячи человек в двух палатах. Наш Сенат это не Парламент, конечно, но чего-то более похожего у нас нет.

Остерман понимающе покивал головой.

- Возможно, стоит отправить соболезнование не только от вашего имени, но и от имени вашей невесты?

Хм... Похоже мой вчерашний выход на бал под ручку с Марией Меншиковой породил какие-то сомнения в рядах антименшиковской партии. Нужно внести ясность, пока мы одни.

- Мария Меншикова никогда не станет царицей, Андрей Иванович. Я об этом говорил не раз и решения своего не поменял.

В глазах барона читался мучающий его вопрос о судьбе Меншиковых вообще. Попробую немного прояснить для него будущее.

- Что касается Верховного Тайного Совета - остаётся либо вновь расширить его состав за счёт новых членов, либо упразднить. Я считаю, что правильнее вернуться к установлениям Петра Великого, когда в отсутствии царя страной управлял Сенат. Поэтому оставшиеся после отъезда советники и ты в том числе, вновь получат звание сенатора. Надеюсь, это не вызовет большого неудовольствия.

- Я готов служить тебе, Государь, на любом поприще, но боюсь, Александр Данилович будет против.

- Полагаю, да, он будет против. Но в Верховном Тайном Совете кроме него останется ещё четыре человека. Если большинство решит согласиться с моим предложением о роспуске Совета - не вижу препятствий.

- Есть же ещё недавно подписанный всеми Тестамент императрицы, Пётр Алексеевич.

- Да, это проблема. Можно игнорировать эту проблему и просто сжечь завещание императрицы, а можно поступить по закону. Пусть высший судебный орган страны рассудит - справедлив ли пункт Тестамента о том, что страной правит Верховный Тайный Совет.

- Ты говоришь о Сенате, Государь?

- Да, Андрей Иванович, пусть Верховный Тайный Совет будет распущен не мною, а Сенатом. Это поднимет его авторитет.

Остерман задумался. Я просто физически чувствовал, как он обдумывает будущую ситуацию. Благодаря моим действиям Сенат может превратиться в псевдопарламент, что гораздо лучше, чем отсутствие Парламента вообще. Для такого интригана, как Остерман, в новой конфигурации верховных органов власти появляются дополнительные возможности. Полагаю, и другие советники не будут против, даже Голицын, первый сторонник конституционной монархии в России. Против будет Меншиков, а он также ещё и президент военной коллегии. На любое решение Сената он может ответить барабанным боем гвардейских полков под окном. И тогда придётся вступить в бой мне. Но, если я что-то понимаю в людях, Остерман ещё не уверен насчёт моей поддержки.

- Андрей Иванович, не торопи события. Дождись отъезда голштинцев и тогда будем действовать быстро и решительно. Решение Сената будет поддержано мною лично и верной мне армией.

Остерман широко открыл глаза. Слов против Меншикова произнесено не было, но моя готовность использовать военную силу должна прибавить ему и другим заговорщикам уверенности. Кто бы придал уверенности мне, ведь я не могу предсказать, как начнёт действовать Меншиков, когда поймёт, что ему готовят опалу. В истории Игоря Семёнова всё прошло неожиданно для него, но в этой истории я произвёл слишком много лишних жестов, высказал слишком много лишних слов. Вполне возможно, что генералиссимус начнёт беспокоиться по-настоящему. Давала надежду моя уверенность в том, что прежде чем поднимать мятеж, Светлейший князь вначале попытается прояснить отношения со мной.