Канаев Владимирович - Петр 2. Петербург

Шершавин делал лампу из меди. Загибал листы металла вокруг деревянной формы аккуратными ударами молоточка. Паял оловом швы, подтачивал заусенцы напильником. Работа у него шла быстро. Я, поглядывая на уверенные движения мастера и размышлял о себестоимости изделия. Медь дорогой и достаточно редкий металл. По идее, более дешевая альтернатива - железо, из которого делают на плющильных станках жесть. Но обычная черная жесть быстро ржавеет. Немцы в Пфальце уже лет триста как научились лудить железо, получая белую жесть. Секрет белой жести они сохраняли строго, но уже полвека назад англичанин Эндрю Яррантон у них этот секрет выкрал. Тем не менее, белая жесть остается дорогим и полезным материалом и было бы неплохо повторить 'подвиг' англичанина и освоить производство в России.

Суть процесса лужения жести состояла из нескольких стадий. Вначале листы черной жести очищают от окалины и жиров. Окалина (пленки оксида железа) растворяется в кислотах, а жиры удаляются щелочами. У немцев это делалось вручную с помощью винного камня (побочный продукт производства вина, соль с кислыми свойствами), а затем выдерживанием несколько суток в растворе молочной кислоты (получаемой из браги). Полагаю, если поэкспериментировать немного с кислотами и щелочами (которые у меня уже есть благодаря Батищеву) можно ускорить этот процесс или хотя бы повторить.

На второй стадии лужения листы покрывают флюсом. Лучший флюс в лужении - нашатырь, один из экспортных российских товаров. Флюс помогает олову скрепляться с железом, хотя немцы, кстати, флюса не использовали. Вот собственно и вся технология помимо окончательной полировки поверхности. Есть ещё какие-то тонкости с защитой олова от окисления слоем сала. Вроде как опускание в ванну с оловом чередовали с опусканием в ванну с холодной водой, для удаления лишнего олова с поверхности. Возможно, перед опусканием в воду поверхность и покрывали салом.

Таких теоретических знаний у меня в голове много, но разработать из этого технологию сразу не получится. Нужны эксперименты с моим личным участием, нужны химики-практики вроде Батищева, нужны учёные-химики, каким станет со временем Гмелин. Но Батищев занят экспериментами с бумагой, Гмелин пишет работу по нефтяным фракциям. Кого бы использовать для опытов с металлом? Поискать среди пробиреров берг-коллегии или монетной канцелярии? Или выманить из Европы кого-то? Я уже подготовил черновой список молодых ученых, которые ещё не нашли себе достойного места работы у себя в стране. Среди химиков мне были интересны двое: парижский аптекарь Руэль (один из будущих учителей Лавуазье) и восемнадцатилетний берлинец Маргграф. Оба в будущем прославились многочисленными опытами и открытиями. Еще думал привлечь как-то английского часовщика Гентсмана, будущего изобретателя тигельной плавки стали, но в отличии от двух других англичанин кроме этого открытия больше ничем не прославился. Смысл его тащить в Россию, если суть этого секрета я итак знаю? Лучше подкину эту идею молодому Ивану Шлаттеру, пробиреру монетной канцелярии. Полагаю, если он прославился в монетном деле, то с моей помощью справится и с организацией производства качественной стали для инструментов. Ну и поможет в развитии химической науки.

Жаль, мои знания химии очень поверхностны. Я знаю основные вехи развития науки, людей которые этим занимались, знаю суть некоторых технологий, но всё это поверхностно и дилетантски. Придётся проходить все этапы химических исследованиий и в моей власти только ускорить их прохождение. Я успел уже полистать 'Курс химии' Николя Ламери по которому учился ещё мой дед. Несколько лет назад появились новые учебники. Один написал знаменитый врач Бургаве. Точнее кто-то из его студентов догадался опубликовать его лекции, причем, не спросив автора. Второй автор - берлинец Георг Шталь, изобретатель теории флогистона, достаточно ловко объясняющей процессы горения. Теория далека от действительности, но на практике полвека устраивала большинство химиков-практиков до открытия кислорода. Ближайшие десятилетия станут временем накопления химических знаний, многочисленных качественных и количественных исследований различных веществ. Как бы мне ускорить проведение всех этих опытов? Ну, допустим я могу обеспечить лабораторию Академии приборами. Есть уже термометры. Ледяной калориметр для вычисления тепловых свойств веществ используют уже полвека. Несложно сделать бюретку (это такая мензурка с делениями) для титрования (вычисления количества вещества, вступившего в реакцию). Описание пневматической ванны для исследования газов в этом году опубликовал англичанин Гейлс. Вот собственно и всё - выбирай любой булыжник из коллекции минералов Кунсткамеры и разлагай его на составляющие. Или с помощью бюретки исследуй количество взаимодействующих друг с другом кислот, щелочей и солей. Ну и свойства разных газов открывай с помощью пневматической ванны. Бедный Гмелин! Он думает, что ближайшие два года он будет заниматься только перегонкой нефти и описанием получающихся веществ!

Глава 14

В конце июля, в день памяти мучеников благоверных князей Бориса и Глеба состоялось отплытие отряда кораблей из Петербурга в Любек и Киль. Палили пушки, на кораблях хлопали на ветру разноцветные флаги. С белой крапивой на красном фоне - символ голштинских герцогов, двуглавый орел на желтом фоне - символ наследниц российского престола. На корабле сопровождения 'Дербент' под командованием вице-адмирала Наума Сенявина поднят брейд-вымпел, обозначающий корабль командира соединения. То, что флаг поднят на верхушке фок-мачты обозначает звание Сенявина - вице-адмирал, которое он получил в мае этого года. По белому фону Андреевского креста было понятно, что корабль входит в первую дивизию Балтийского флота (эскадра белого флага под командованием самого генерал-адмирала Апраксина). Ещё были 2я дивизия синего флага под формальным командованием престарелого адмирала Крюйса и третья дивизия красного флага под командованием Меншикова. Синяя горизонтальная полоса в нижней части флага также обозначала звание вице-адмирала, как и местоположение флага на второй мачте. Вообще значение всех флагов, гюйсов и вымпелов достаточно запутанно и я всех нюансов не помню, тем более что были ещё и различные сигнальные флаги.

Прощание с Анной и Елизаветой было торжественным, с пальбой пушек, какофонией духового оркестра. Анна и Елизавета расцеловали троекратно нас с Натальей и, подав руку своим мужьям, перебрались на шлюпки, доставившие их к своим кораблям. Мне было немного грустно - моя семья распадалась. Сначала умерла Екатерина, которая заменила мне мать. Теперь вот уезжают навсегда Анна и Елизавета, мои тётки, которых я всегда воспринимал как старших сестер. Со мной остается только Наташа и друзья. Ваня сейчас стоит чуть в сторонке. Он опасается Меншикова, который поднялся с постели впервые после начала болезни. Бледный генералиссимус тяжело опирается на трость и руку супруги, но стоит рядом со мной уверенно и величественно. Видимо, светлейший князь пошел на поправку.