Канаев Владимирович - Петр 2. Петербург

- Ваше императорское величество, Вы не ночевали сегодня дома.

- И что?

- Меня послал Александр Данилович Меншиков, чтобы сопроводить вас во дворец.

Такое случалось не раз и до этого. Проводя большую часть времени в различных частях города, я старался не спорить с отрядами солдат, которые высылались за мной, чтобы вернуть ночевать в Посольский дворец. Если же отказывался и ночевал где-нибудь в штабе преображенцев, команда не спорила и оставалась при мне.

- Что-то поздновато сегодня, Иван Петрович. День начался уже давно, а вы только-только меня нашли. В любом случае, в Посольский дворец я пока не хочу ехать и ночевать планирую на дворе Преображенского полка.

- Невозможно, Ваше императорское величество, Светлейший князь настоятельно требует, чтобы вы вернулись в Посольский дворец.

А это уже что-то новое. До сих пор, Меншиков редко что-то требовал от меня, да и послал за мной своего родственника, женатого на его внучатой племяннице.

- Я не собираюсь выполнять требования князя.

- Я вынужден буду настаивать, Ваше императорское величество.

В голосе Дашкова исчезло подобострастие и осталась только решимость и некоторое ехидство. Мои сопровождающие окружили меня со всех сторон и явно нервничали. Солдаты, преградившие нам дорогу, тоже хмурились и переглядывались. Некоторые спустили фузеи с плеча и держали их у ноги. Мгновения хватит, чтобы поднять и прицелиться. Очень похоже, что Меншиков решил посадить меня под арест. Не знаю, что задумал Светлейший князь и на что решится Дашков, но уступать мне сейчас нельзя.

- Я приказываю освободить мне дорогу, капитан.

- Сожалею, Петр Алексеевич, но у меня другое поручение.

- Да как ты смеешь не слушаться царского повеления! - не выдержав, заорал Иван Долгоруков, послав свою лошадь вперёд и наводя пистолет на преображенца.

Дальше события понеслись вскачь. Заржали лошади, солдаты задвигались, кто-то вскинул ружьё, и сильный толчок в плечо бросил меня на шею лошади. Только потом я услышал крик Никиты 'Измена!' и ощутил раскалённую боль в руке. Загрохотали новые выстрелы и послышались нечленораздельные вопли. Кто-то ухватил моего коня за повод и дернул его вперед, сквозь строй. Я едва не свалился с седла, левая рука непослушно висела плетью и только в плече что-то остро жгло. Держась здоровой рукой за луку седла, краем глаза видел мелькавшие по сторонам дома. Ваня скакал впереди и тянул за собой моего жеребца. Сзади тоже слышен топот копыт, но кажется одной лошади. Выстрелы стихли, а мы свернули на Большую Морскую улицу. На мгновение притормозили, и Ваня подъехал ближе, с тревогой глядя на моё наверняка белое лицо и кровь на разорванном камзоле.

- Как ты Петя?

- Жив вроде. Только плечо немного задело.

Обернулся и увидел Никиту.

- Где остальные? Где Федя?

- Остались там. - Никита снял треуголку. - Федя пытался прикрыть тебя и, похоже, ему досталась вторая пуля.

Никита перекрестился. Я скрипнул зубами и повторил его жест. Будем надеяться, что Федя и ребята-гвардейцы выживут.

- Нужно двигаться дальше, пока нас не догнали. - Ваня тревожно поглядывал в сторону перекрестка, из-за которого в любой момент могут выбежать преследователи. - Продержишься, Петя?

Я кивнул и прикинул, где сейчас безопаснее всего.

- Едем в Адмиралтейство!

- Может лучше во дворец?

- Это были преображенцы, Ваня. Могу ли я теперь доверять гвардии, которая охраняет дворцы? А с Апраксиным у нас может быть шанс.

Мы поскакали по улице и сделали большой крюк. Пересекая торопливо Большую першпективу, оглянулись на место боя, но с расстояния в полверсты уже ничего нельзя было разглядеть. Я ощущал себя всё хуже. Кровь тёплой влагой стекала на руку и капала на землю, в глазах темнело. Копыта прогрохотали по мосту, и мы въехали в адмиралтейскую крепость. Никита истошно заорал!

- Лекаря живее! Закрыть ворота! В городе бунт!

Меня подхватили под руки, куда-то понесли и я позволил темноте наползти на моё сознание окончательно.

Глава 15

Трудно оставаться в беспамятстве, когда тебя тормошат и над тобой причитают, как над покойником. Я тяжело поднял веки и увидел мокрое от слёз лицо Никиты, а рядом хмурую физиономию Вани. Какие-то люди толпились у них за спинами.

- Живой! - заулыбался Никита. - Ну и напугал ты нас, Петр Алексеевич!

Никита вытер обшлагом слезы, а Ваня отодвинул его и дотронулся до моей раненной руки. Я вздрогнул от боли.

- Нужно перевязать рану, пока Государь кровью не истёк.

Тем не менее, явное замешательство отразилось на лице моего приятеля. Похоже, большого опыта в перевязывании ран у него не было. По счастью, сквозь толпу протолкался мужчина в камзоле, в котором я признал лекаря при Адмиралтействе. Громким голосом с отчётливым акцентом, медик потребовал открыть окна и всем посторонним удалиться из помещения, чтобы дать государю свежего воздуха. Народ колыхнулся, но с места не сдвинулся. Тогда лекарь обратился к Ивану.

- Прошю вас, помогайт царь, выпроводить алес из комнат!

Ваня кивнул и заорал:

- Пошли все прочь! Набежали, вороньё!

Криками и толчками он с помощью Никиты освободил палату. Врач в это время срезал ножницами мой рукав и содрал его с руки вместе с подсохшей немного кровью. Я скрипел зубами и шипел от боли, а врач начал колдовать что-то с тампонами, тряпицами, спиртом, иглой и ниткой, успокаивая меня, что рана легкая, кость не задета. Вот проверит только, не забилась ли внутрь тела ткань от мундира или какой-нибудь другой мусор и зашьёт. К концу этой малоприятной процедуры появился Фёдор Матвеевич Апраксин.

- Как же так, Петр Алексеевич? Кто посмел руку поднять?

- Здравствуй, Федор Матвеевич - я нашел силы криво улыбнуться. - Вот, поехал к тебе в гости, да наткнулся на отряд Дашкова. Он по приказу Меншикова стал требовать моего возвращения в Посольский дворец. Я отказался, а потом кто-то из солдат выстрелил. Расспроси Никиту с Ваней, может быть, они что-то заметили. Апраксин перевел взгляд на моих камер-юнкеров. Те пожали плечами. Ваня добавил:

- Так всё и было. Кто выстрелил - непонятно, но до этого Дашков вёл себя нагло и вызывающе.

- Засада это была! - добавил Никита - Мы только на мост въехали, как нам дорогу назад отрезали.

Апраксин разразился матерной тирадой, затем сделал вывод:

- Дашков без ведома Меншикова не стал бы наглеть. Ну, Сашка, стервец!

- Погоди ругаться, Фёдор Матвеевич. Пошли дознавателей к Гостиному двору - пусть опросят свидетелей. Ещё там остались Федя Лопухин и два солдата, Григорий Степанов и Иван, фамилии которого не помню. Может, они там раненные лежат и им помощь срочная нужна.

- Хорошо. Иван Михайлович, займёшься?

В дверь протиснулся вице-адмирал Головин, генерал-кригскомиссар флота.