Илья Канаев - Петр 2 альтернативный

Помимо военной жандармерии начата работа по созданию провинциальной сети Тайной канцелярии. Уже разослали представителей во все губернские города. В Москве, где находился формальный начальник Ушакова, губернатор Ромадановский, Преображенский приказ итак уже много лет работает. После переезда в Первопрестольную мы планировали объединить обе столичные конторы под эгидой третьего отделения моей канцелярии.

Ушаков выглядел довольным. Иметь своих людей во всех воинских подразделениях и землях дорогого стоило в иерархии власти.

После разговора о реформах тайной службы генерал передал мне журналы регистрации входящих и исходящих документов и стопку бумаг, накопившихся за несколько дней. Всякие доношения, протоколы допросов, письма. С каждым его очередным приходом стопка бумаг для высочайшего ознакомления становится всё больше. Писари третьего отделения, зная о моём пристальном внимании, скрипели перьями неустанно. Эдак, скоро Ушакову понадобятся носильщики для переноски бумаг.

Почему я занимаюсь этой рутиной? Почему не доверяю своим подчинённым проводить аналитику и давать мне только минимальный отчёт о самом важном? Дело в том, что интересная информация, проходя по иерархии, доходит до меня в сильно урезанном и искажённом виде. Бывают 'мелочи' которые можно увидеть только в первичных документах. Если для других ведомств это не критично, то внимание к мелочам в деятельности тайных служб критично для моего выживания. Впрочем, просматривал бумаги я по диагонали. Беру лист, цепляю взглядом заголовок, пару секунд прочеркнуть взором строчки букв. Если ничего не зацепило разум - беру следующий лист. Иногда делаю пометки у себя в блокноте. Ушаков в это время почтительно наблюдает за процессом, положив широкие ладони себе на колени. Время от времени даёт пояснения на возникающие вопросы.

Сегодня, впрочем, ещё в журнале входящих бумаг я увидел несколько упоминаний о неких событиях в Ямбургском уезде. Похоже, Тайная канцелярия нашла ещё одну ниточку к тем, кто готовил покушение на мою жизнь.

- Расскажи об этом, Андрей Иванович.

- Их было пятеро. Переодеты в форму солдат гарнизонных войск. После того как уничтожили банду Рябого они скрывались в лесах неподалёку от Сойкиного Погоста. Делали вид, что заготавливали лес для стройки, а на самом деле ждали, пока утихнут их поиски в окрестностях Петербурга и у них появится шанс перебраться за границу. Такая возможность появилась после захвата корабля, которым командовал местный помещик Иван Иванович Сенявин.

- Кем он приходится братьям-адмиралам?

- Сын, младшего, контр-адмирала. В последний момент разбойники чем-то выдали себя. Их заподозрил случайно оказавшийся там небезызвестный вам иеромонах Арсений.

- Случайно? Видимо он очень везуч, раз второй раз выходит на след разбойников, которых не может несколько месяцев найти третье отделение.

Или этому помогает бог, благосклонный к пока ещё не провозглашённому святому.

- Сожалею, Ваше величество, но пока у меня мало людей, чтобы прочесать все окрестные леса.

- Что мне твои сожаления, Андрей Иванович, если изменники опять ускользнули?

Время от времени нужно сбивать излишнюю самоуверенность с подчинённых. Андрей Иванович принял удручённый вид.

- Куда они могли податься? К шведам?

- В любую точку на балтийском побережье, Государь. В погоню отправился корабль с моим помощником, князем Урусовым. Он найдёт их где бы то ни было! Но для поимки придётся использовать возможности наших послов в Копенгагене, Стокгольме или у поляков.

- Поговори об этом с Остерманом. Есть что-то ещё по этому делу?

- По новым подробным описаниям преступником мы сумели опознать главаря шайки. Некто Лунин, поручик первого Петербургского гарнизонного полка. Служил в гвардии, в Семёновском полку. Год назад за разбойное нападение на дом одного купца переведён из гвардии в гарнизонный полк.

- Разбой? Почему так мягко наказали?

- Зачли в его пользу отличия во время персидского похода.

- Ему кто-то покровительствовал?

- Дружил с майором Шепелевым. Один из участников его дебошей. Был на хорошем счету у тогдашнего командира полка Дмитриева-Мамонова.

- Кто-то из них мог впоследствии приказать Лунину уничтожить ватагу Рябого?

- Вполне возможно. Нужно ваше разрешение на допрос всех причастных.

- Допрашивайте, не глядя на чины. Слишком уж затянулось это дело! Найди того, кому тайно служил Лунин, Рябой и их люди. Проверьте всех, кто общался с Луниным последнее время.

Дело ясное, что дело по-прежнему тёмное. Разумеется, Шепелев и Дмитриев-Мамонов будут отрицать свою причастность к разбойным делам своего бывшего подчинённого. Пытать их? Посмотрим, не будем торопить события, может быть, появятся ещё ниточки. Надежда, что Урусов отловит ловких ребят в шведских землях, слаба.

Архиепископ Георгий, в миру Дашков, тоже запросил внеочередную аудиенцию и, разумеется, сразу её получил. Хотя первенствующим в Синоде формально считается Феофан Прокопович, но настоящий авторитет и власть у его противника, главы Ростовской епархии. Источник силы Прокоповича - конформизм и всемерная поддержка самых неприятных для церкви царских идей. Соответственно, сами православные иерархи, его мягко говоря не любят и поддерживают более консервативного владыку Георгия.

Церковь по-прежнему является одной из самых мощных сил в стране, сравнимой с дворянством, армией и бюрократией. Шестьдесят тысяч священно и церковнослужителей, сотни тысяч зависимых крестьян, более десяти тысяч церковных приходов и свыше тысячи монастырей. Дед попытался поставить эту махину под контроль. После смерти последнего патриарха Адриана Пётр I добился назначения Стефана Яворского всего лишь 'экзархом, блюстителем и администратором Патриаршего Стола', а чуть позже Президентом Синода. Эдакий министр по делам церкви. Со смертью Стефана ликвидирован и сам пост президента Синода, в котором теперь трое формально равных иерархов: митрополит новгородский Феофан Прокопович, архиепископ Ростовский Георгий Дашков, архиепископ тверской Феофилакт Лопатинский.

Начали разговор мы с текущих вопросов. В дополнение к двум духовным академиям, Киевской и Московской, уже несколько лет как начали создаваться архиерейские школы, которые позже назовут семинариями по названию общежитий для учащихся. Пока что кроме двух школ в Петербурге уже активно работают подобные училища в Москве, Ростове, Чернигове и далёком Тобольске. Преподавали в них на латыни, но я попросил подумать, как перевести обучение на русский язык. Прокопович, как самый шустрый, в своей школе это уже организовал. В ростовской епархии предшественник Дашкова Димитрий тоже пытался отойти от латинской моды, так что мой собеседник охотно поддержал мою идею. Латинян он не любил. Я же решил двигать идею просвещения дальше.