Златан Ибрагимович - Я — Златан

Я прошу прощения, — сказал Чиппен. — Мы и правда поступили глупо.

И я прошу прощения, — сказал Мёльберг. — Но... как вы преподнесете это прессе?

Тут все начали это обсуждать, а я сидел совершенно спокойно. Я ничего не говорил, и Лагербек, видимо, почувствовал, что чтото не так. Не был я похож на проштрафившегося мальчишку.

А ты, Златан? Ты что скажешь?

Ничего.

Что ты имеешь в виду?

Именно то, что сказал. Ничего!

Тут, я заметил, они заволновались. Им, наверное, удобней было бы, если бы я начал препираться. Больше похоже на меня. А тут что-то новенькое. Ничего! Их, казалось, это потрясло. Что этот Златан задумал за сей раз? И чем спокойней я держался, тем больше они нервничали. Это было странно. Мое молчание нарушало равновесие. У меня появилось преимущество. Все так знакомо. Универмаг «Весселс», школа, команда юниоров... Я случал речь Лагербека о том, что правила сформулированы предельно точно, с тем же интересом, с каким я слушал бубнеж учителя: «Ты снова болтал на уроке». Говори, меня это не колышет. Но одна вещь меня задела. Это когда он сказал: «мы решили, что ты не будешь играть с Лихтенштейном». Не то чтобы это беспокоило меня само по себе. Да и чемодан я уже упаковал. И кому, по правде сказать, есть дело до Лихтенштейна? Не это вывело меня из себя. А вот что: кто это «мы»?Он большой босс. Почему он прячется за чьими-то спинами? Будь мужчиной и скажи: «Я решил», и я тебя буду уважать. А это трусость. Я с яростью взглянул ему прямо в глаза, но по-прежнему молчал. А потом поднялся в свою комнату и позвонил Кеки. В подобных обстоятельствах никто не поможет лучше, чем семья.

Приезжай и забери меня!

Что ты натворил?

Я опоздал.

Перед отъездом я переговорил с менеджером сборной. Он знал меня лучше других в команде, знал мое прошлое, мой характер. Он знал, что я легко не прощаю.

Эй, Златан, — сказал он, — я не волнуюсь за Мёльберга и Чиппена. Они обычные шведские парни, они примут наказание и вернутся. Но ты, Златан... Боюсь, не выкопал ли Лагербек себе могилу.

Посмотрим, — сказал я.

Уже через час я покинул отель. Мы с братом посадили в машину и Чиппена, и еще одного парня. Остановившись на заправке, мы увидели свежие газеты.Hy и бучу они подняли! Можно подумать, НЛО сел на Землю. А дальше стало только хуже. Я поддерживал Мёльберга и Чиппена. Был им как папочка. «Ребята, не обращайте внимания. Это, скорее, вам в плюс. Никто не любит пай-мальчиков.»

Но самого меня, честно говоря, это все больше и больше раздражало. Лагербек с кодлой добились своего: мы против них. Смешно, право слово. Не так давно я подрался с одним парнем в Милане. Огучи Оньеву его зовут. Я потом расскажу об этом, мы крепко схлестнулись. Никто не сказал, что драка — это хорошо. Но руководство команды защитило меня от прессы, объяснило, что я был перевозбужден, что-то в этом роде. В Италии заботились о сохранении команды. А здесь разделили на хороших и плохих мальчиков. Нельзя так работать. Это я и сказал Ларсу Лагербеку.

Я уже все позабыл, — ответил он. — Ты можешь вернуться.

А я? Я не приеду. Вы могли оштрафовать меня. Вы могли много чего сделать. Но вы сдали нас газетчикам с потрохами. Я это так оставлять не намерен.

Этим все и кончилось.

Я сказал «нет» сборной Швеции и выбросил всю эту историю из головы. Нет, конечно, не выбросил, я вспоминал о ней все время, но жалел я только об одном. Я мог бы устроить скандал погромче, раз уж меня выкинули. Что за черт: посидели в пустом зале со стаканчиком и опоздали на час? Что это такое? Надо было разнести бар, утопить машину в фонтане там, на Авенин или отправиться домой в одних трусах. Вот это скандал моего уровня. А то чепуха какая-то.

Нельзя просить себя уважать. Уважать заставляют. Когда ты новичок в клубе, легко дать себя унизить. Все новое, у каждого своя роль. Проше всего пригнуться и принюхаться, чем пахнет. Но так ты теряешь инициативу. Теряешь время. Я шел в «Интер», чтобы изменить свою жизнь и чтобы клуб начал выигрывать после 17 лет поражений. И поэтому нельзя было стыдиться или начать осторожничать только потому, что тебя критикуют в газетах и ктото испытывает к тебе предубеждение. Златан — плохой парень. У Златана проблемы из-за его темперамента. И точка. Можно, конечно, с пеной у рта начать доказывать, что ты хороший. Но тогда тебе придется век этим заниматься.

Досадно, но происшествие в Гетеборге уже попало во все итальянские газеты. Выглядело это так, что парень плюет на правила, а он к тому же страшно дорогой. Может, мы переплатили? Или он подонок? Много слышалось такого. А хуже всего, что какой-то шведский «эксперт» сказал: «С моей точки зрения, «Интер» делает странные приобретения... индивидуалистов каких-то... вы купили себе проблему».

А я, как уже говорил, раздумывал над словами Капелло. Уважение надо взять. Это как в Русенгорде в чужой двор зайти. Нельзя оглядываться назад. Нельзя думать о том, что кто-то мог что-то слышать. Надо сделать шаг вперед. И я этот шаг сделал: я ушел из «Ювентуса». Эй, ребята, вот он я, и я по-прежнему выигрываю.

Я тренировался как проклятый. Я победитель с диким темпераментом и железной волей. Когда кто-то на поле не старался, я выходил из себя. Я орал, если мы не только проигрывали, но просто играли хуже, чем могли бы. И совершенно неожиданно, впервые в жизни я стал лидером. Я видел это в глазах ребят; теперь я за все отвечал. Я должен был привести их к победе, и снова рядом со мной был Патрик Виейра. А рядом с ним можно сделать многое. Мы, два чудо-победителя, должны были поднять дух команды.

Моратти, хозяин и президент, сделал для «Интера» многое. Он потратил на игроков более 3 миллионов евро. Он покупал таких ребят, как Роналдо, Майкон, Креспо, Кристиан Вьери, Фигу и Баджо. Он рисковал очертя голову. Но его отличало еще одно качество. Он был очень добрый, благородный. После однойединственной победы он мог выплатить нам огромные бонусы. И меня это задевало. Не то чтобы я против бонусов. C чего бы? Но их давали не после выигрыша лиги или Чемпионата мира. Он платил после самой обычной, рядовой игры.

C моей точки зрения, это было неправильно. Но, конечно, игроку так просто к Моратти не подступиться. Он ведь из известной финансовой семьи. Он — это власть. Он — это деньги. Но мое положение в клубе не оставляло выбора. При всем том, Моратти не тяжелый человек. C ним легко говорить. Вот я и сказал:

День добрый!

Да, Ибра?

Не берите это в голову.

В каком смысле?

Я про бонусы. Ребята могут почувствовать себя удовлетворенными. Черт, один выигрыш — это ничто. Нам платят по контракту за то, чтобы мы выигрывали. Вот выиграем скудетго, тогда дайте нам что-нибудь, если хотите. Но не после каждого выигрыша.

Он меня понял. И прекратил, потому что понял правильно. Я вовсе не говорю, что мог бы управлять клубом лучше Моратти, вовсе нет. Но если я вижу что-то, что может негативно повлиять на мотивацию команды, я об этом говорю, и история с бонусами была только началом. Настоящим вызовом стали группировки в