Василий Клюкин - Коллектив Майнд

Пеллегрини очнулся, голова сильно гудела. Попытался встать, не смог – руки и ноги были крепко привязаны к креслу.

– Очнулись, любезнейший комиссар, – услышал он вежливый голос.

Пеллегрини попытался вглядеться в говорящего. Пожилой мужчина с сигарой в руке… И тут его как током ударило: перед ним стоял пропавший без вести знаменитый профессор Линк!

Профессор спокойно продолжил:

– Наконец мы с вами можем поговорить в спокойной обстановке, а то вы вечно в погоне. За вас, комиссар, технологии и тысячи мозгов, в том числе лучших полицейских, за нас всего четыре креативных высоких IQ и жажда свободной жизни. Силы почти равные, – профессор лукаво подмигнул, – Но мы победили. Как себя чувствуете?

– Это имеет значение? – зло спросил комиссар.

– Конечно, мы же люди и, притом, весьма гуманные. Что не скажешь о машинах. Компьютерных машинах.

– В таком случае, я не откажусь от стакана воды.

– С газом, без? Местную или итальянскую?

– Без яда!

– Какой яд? Это было обычное снотворное. Последнего поколения. Голова перестанет болеть через пару минут. Так вам воду французскую или итальянскую? – Линк опять не смог сдержать улыбки.

Видимо неудачи, постигавшие комиссара из-за его фамилии, для профессора не были секретом. Хотя интересно, откуда? Эта была тайна Пеллегрини, которую он всегда держал при себе и ни с кем не делился. Из этой тайны выросло великое и сильное древо ненависти ко всем радикально настроенным националистам. В силу профессиональной внимательности Пеллегрини понял, что почему-то для профессора это не секрет.

– Когда вы успели покопаться в моей голове?

Комиссар на секунду забыл о своем положении и своим типичным строгим голосом, проявлявшимся именно во время допросов, почти рявкнул на профессора. Много раз он допрашивал, и впервые – в позиции арестованного. Ну, или пленника, что не так уж отличается. Спохватившись, комиссар немного расслабил плечи и невозмутимо оглядел комнату. Здесь были и Айзек, и Паскаль, и Байки. Значит они все заодно, Паскаль никакой не пострадавший!

– Принесите мне двойной эспрессо с коричневым сахаром и круассан, – максимально наглым и вызывающим голосом произнес Пеллегрини.

– Айзек, принеси комиссару воды и чашку кофе. С соломинкой, – добавил Линк и обратился уже к Пеллегрини. – Я не копался в вашей голове, вы и так могли бы догадаться, это противоречит нашему основному принципу. Мы на этом этапе против использования чужих или коллективных мыслей. Просто, как это часто бывает после того снотворного, которое вам подсыпал Паскаль, вы немного бредили, выдав что-то для вас сокровенное.

В данном случае вы долго ругались и выказывали недовольство, употребляя слова «французы», «Италия», «фамилия». Как своего противника я вас уже достаточно неплохо изучил, и догадаться, о чем вы, было не сложно.

– Это низко! – Пеллегрини побагровел.

– Вы можете не беспокоиться: мне это не интересно, и специально я вас не подслушивал. Просто я заходил проверить ваше состояние. Сейчас будет ваш кофе.

Мускулы на лице комиссара немного расслабились, пропало несколько морщин, и профессор понял, что комиссар начал успокаиваться.

– Круассан вы мне тоже подадите через соломинку? – едко выдавил Пеллегрини. – Здесь найдется кто-то кроме крыс, чтобы мне его разжевать?

– Вот видите, как полезно иметь мозги при себе, – ласковым тоном педиатра подытожил Линк. – Вы можете сравнивать непонравившихся вам людей с крысами. Скоро вы будете кушать все что захотите, если конечно захотите, – продолжил профессор. – Очень скоро, так что с круассаном вам придется немного подождать, тем более, сейчас вечер, а круассаны подают исключительно на завтрак.

Опытного комиссара охватило дурное предчувствие. То, что перед ним стоял живой-здоровый Линк, то, что Паскаль и Айзек не скрывали, что они заодно, не сулило ему ничего хорошего.

– Мертвые не едят, все что захотят, – резюмировал вслух комиссар.

– Мертвые? Что вы, комиссар! Мы же ученые, а не убийцы! Мы не собираемся вас убивать.

– Ну да. И поэтому вы вдруг решили раскрыть все ваши тайны? Чтобы мне на работе легче было?

– Во-первых, мы не собираемся вам раскрывать все наши тайны, а во-вторых, к утру вы будете для нас совершенно безопасны.

– Для крыс хороший крысолов всегда опасен, – процедил комиссар.

– Айзек, шлем готов? – повернувшись к комиссару, Линк невозмутимо продолжал. – Мы долго решали, что с вами делать, и нас посетила мысль, как вы понимаете, в своем роде гениальная.

Прищуренная улыбка профессора немало бесила Пеллегрини, но он не подал вида, даже не моргнув глазом.

– Мы люди гуманные, отпустить вас, конечно, не можем, а держать вас в заточении не станем. Состоится «суд Линка», раньше линчевали, а теперь будем «линковать», – профессор улыбнулся от собственной шутки, – И вы вернетесь на службу.

Лицо комиссара, несмотря на все его усилия, приняло удивленное выражение.

Айзек надел на комиссара шлем и пояснил:

– Ваша ОЭ теперь будет служить миру наряду с многими талантливыми умами, к сожалению, отдельно от вас, точнее от вашего мозга. Вы же большой сторонник и даже защитник программы, вам представится случай в ней поучаствовать.

– Вы не посмеете, – сухим сдавленным голосом произнес комиссар.

– Почему же? Поверьте, все будет по-честному. Мы замерим ваш уровень. Рассчитаем его цену. Вы заполните стандартный контракт с вашими напутствиями и пожеланиями. И Паскаль вам переведет справедливый гонорар. Вам, кстати, будет очень интересно с ним пообщаться. Он же тоже был веджи не так давно.

– Что значит был?

– Был, да всплыл. Теперь он снова обычный человек, – Айзек улыбнулся.

– Но как? Это же невозможно.

– Для кого невозможно, а для кого и вполне реально.

Комиссар побледнел и поцедил повторно:

– Вы не посмеете.

В его голове мгновенно сложился большой кусок пазла. Если бы не его стопроцентная уверенность, что из хэппи не возвращаются, он бы конечно понял, что Паскаль слишком странный для хэппи. Это же было очевидно, что он ведет себя слишком нетипично. Странное ощущение нормальности Паскаля не покидало комиссара во время разговора с ним. Но кто бы мог подумать! Уцепившись за идею вымогательства, комиссар упустил этот подозрительный момент.

– Отчего же, комиссар. Разве это не гуманно, приблизить, так сказать, вас вплотную к вашим идеалам? – Айзек спокойно продолжал подключать к шлему провода, но Пеллегрини уже думал о другом и не пытался спорить.

– Комиссар. Комиссар! – Паскаль вывел того из оцепенения. – А знаете, что вам расскажу? Я вас успокою. Я был веджи и выглядел счастливым. И вы тоже будете. Я провел два с лишним года в состоянии вареного овоща! Как во сне без сновидений, знаете? Я эти годы вообще не помню! Быть веджи – это как быть в коме. Вы ничего не будете чувствовать, ничего не будете понимать. А где нет понимания, нет страха. Вы станете блаженным, которого не будут беспокоить ни неувязки в поведении лгуна-Айзека, ни странное поведение веджи-Паскаля… Разве не чудесно, комиссар?