Admin - <4D6963726F736F667420576F7264202D20D4E8EDCFEEF0F2C0F0F2F3F02DD2EEEAE8EE2E646F63>

взрыва выползал, быстро садясь носом, японский броненосный крейсер. Казалось, что в этот

момент весь русский флот одновременно выдохнул одно слово:

- Есть!

Ну, может быть, и даже наверняка, большинство нижних чинов, да и офицеры

помоложе, добавили еще пару-другую словечек. Но эти слова в книгах упоминать не принято,

их же и дети читают… В палубах и батареях еще катилось «Ура», а Яковлев уже не вполне

парламентскими выражениями загонял офицеров в рубку. Последним в нее пошатываясь

вошел Григорович. И, как оказалось, очень правильно сделал, ибо не успел еще Верещагин

вместе со всеми расположиться в ней, как совсем рядом «ахнул» очередной «чемодан»…

***

Наполеону как-то раз расхваливали одного генерала – претендента на должность

командира дивизии. И долго, на все лады, превозносили ум, храбрость и знания кандидата...

Пока Император не перебил докладчиков вопросом:

- К черту все это! Лучше скажите, он удачлив или нет?!

«Токиву» и в прошлом бою с русскими крейсерами у Кадзимы богиня удачи своим

крылом не осенила. Скорее наоборот - шальное, почти случайное попадание в каземат

среднего калибра с запредельной дистанции от уже отползавшего, израненного «Рюрика»,

отправило ее на полуторамесячный ремонт. В ходе которого, заодно, усилили и крыши

казематов, после столь неудачно пробития восьмидюймовым снарядом. Этот же бой начался

для корабля попаданием в нос, еще до того как сам «Токива» открыл огонь.

Неожиданный подводный взрыв, и последующие затопления носовых отсеков, укрепили

сомнения ее командира, каперанга Иосимацу. Теперь тот был уверен, что его крейсер

напрасно был поставлен Камимурой в весьма неудачное место в боевой линии флота – перед

флагманским «Фусо». Да, по скорости его корабль вполне соответствовал паре быстрых

броненосцев, совместно с которыми он должен был наносить удары по русским, отходя и

разрывая дистанцию в случае сильного ответного огня. Но, как Иосимацу и подозревал,

одного удачного попадания могло оказаться достаточно, чтобы его значительно слабее

забронированный корабль стал для броненосцев не дополнением, а медленной обузой. Увы,

так оно и вышло. Теперь «Токива» вел бой, находясь в конце японской колонны, он шел

третьим с конца линии. Причем – ирония судьбы - так же перед двумя «Трайэмфами». Сразу

за ним – «Конго», на которого только что перенес флаг Камимура, а позади, постепенно

отставая, плелся безжалостно изувеченный русскими броненосцами доходяга «Фусо».

Непонятно было одно - почему русские столь упорно выбирали в качестве цели именно

его корабль? Ведь он ясно видел - по идущим впереди броненосцам стреляли гораздо меньше!

Но ведь они гораздо опаснее для русских, почему же их игнорируют "в пользу" его корабля?

Вскоре стало не до отвлеченных размышлений - попадания русских снарядов пошли одно за

другим. Сначала пара фугасных снарядов с русских броненосных крейсеров, которые,

несмотря на оптимистичные доклады о прошлых боях, оба разорвались и устроили пожар на

баке. Потом, не прошло и пяти минут после начала пожара, прибежал посыльный с кормы, с

докладом, что снарядом повреждено левое орудие кормовой башни. Ему вторил и командир

носовой башни, абсолютно целой, но находящейся в эпицентре пожара, из-за которого он не

мог наблюдать цели, и тоже был вынужден прекратить стрельбу.

Огневая мощь главного калибра крейсера временно сократилась на три четверти. Но в

целом - корабль держался под огнем неплохо, и казалось, что скорая гибель ему не грозит.

Русские фугасы один за другим взрывались на бороне главного пояса, но пробить шесть

дюймов закаленной броневой стали они, видимо, были не в силах. И тут спереди, со стороны

носовой башни пришел удар, сбивший с ног почти всех в боевой рубке…

***

Он появился на свет под вечно хмурым небом Санкт-Петербурга. Почти всю свою

безсознательную жизнь, а среди ему подобных, он мог похвастаться изрядным долголетием,

он не видел солнца. Собственно, оно и освещало то его блестящие бока всего несколько раз в

жизни... Только в моменты погрузки в вагон поезда или погреб корабля, или, вот, недавно,

когда при ослепительном свете дня его извлекли из погреба и заменили не только донный

взрыватель, но и всю начинку. Впрочем, подобные ему в годы мира жили раз в сто дольше,

чем во времена войны, когда они сгорали в ее огне тысячами.

На этот раз от столь присущей ему и его собратьям полудремы вечного ожидания, его

пробудили не только частые звуки выстрелов орудий наверху, как бывало и раньше, во время

учений, но и звуки ударов по его дому. И вот свершилось - венец и цель его существования,

пришел и его черед - его грузят на элеватор! Короткий подъем, лоток, на соседнем столе

подачи лежит его близнец. Досылание, в затылок упирается мягкий и теплый пороховой

картуз, постоянный сосед по погребу. И вот, наконец-то, и за ними раздается слышимое в

первый и последний раз в жизни влажное и сытое чавканье закрывающегося затвора. Прямо

перед ним, в обрамлении спиралей нарезов кружок серого, облачного неба, калибром ровно в

двенадцать дюймов. СТРАШНЫЙ ПИНОК ПОД ЗАД!!! Кто бы мог подумать, что этот

жирный поросенок, картуз, несет в себе такой заряд злобы!

Грохот, он весь, кажется, спрессовался от напора мгновенно разгоняющих его

пороховых газов, и теперь, вот они - краткие мгновенья его настоящей жизни. Триумф полета,

напор ветра, опьяняющее вращение и блаженство свободного падения. Рядом, в нескольких

метрах, по почти такой же траектории, вертясь и вереща от восторга сорванными медными

поясками, летит его товарищ и брат, еще один двенадцатидюймовый снаряд, выпущенный

носовой башней «Полтавы». Уже пройдена верхняя точка траектории, и началось снижение,

скорость не слишком потеряна, ведь дистанция довольно мала, и он чувствует в себе силы

продраться через любую вставшую на его пути броню. Вот уже из туманной дымки

неуклонно надвигается серый борт его последнего пункта назначения, ближе, ближе..

В отличие от тысяч своих коллег, выпущенных обеими сторонами в тот день, этот

снаряд попал… Причем, в отличие от сотен других, тоже достигших цели, он попал не только

в корабль противника. Он попал в историю, и на его примере потом долго учились как

артиллеристы, так и враги ему подобных - кораблестроители. Ведь "золотые" попадания,

когда корабль противника уничтожается одним снарядом, выпадают в лотерее морских

сражений одно на миллион.

***

На мостике «Токивы» каперанг Иосимацу был вынужден схватиться за торчащие перед