Белль Аврора - Неукротимый

Стискиваю ноги сильнее, и моя сердцевина сжимается.

Я, безусловно, хочу этого:

— Я не хочу.

Его губы дергаются, и он шагает вперед в силовое поле, которое я возвела вокруг себя. Поднимая руки, он обхватывает мою шею, на полпути сквозь волосы, и тихо говорит:

— Я никому не скажу. Я знаю, что возбуждает тебя, детка. Не отрицай себя. Я ненавижу это, — убрав руки с моей шеи, он осторожно снимает мою маску, и когда мое лицо, наконец, открыто, он прищуривается, и внезапно толкает меня вниз на колени перед ним. Держа меня за плечи обеими руками, он произносит:

— Тебе нужен толчок в правильном направлении. Теперь давай посмотрим, сможешь ли ты тоже поставить меня на колени.

Вызов принят.

Я хмурюсь в смятении. Работаю над его ремнем, и когда он расстегнут, Твитч вытаскивает его из петель и начинает закреплять ремень вокруг моей шеи.

Я знаю, это не должно возбуждать меня. Я знаю, что это неправильно. Но я так чертовски сильно хочу этого. Какая-то часть меня хочет все, что предложит Твитч, независимо от того, насколько это извращенно.

Расщелкнув кнопку, и расстегнув молнию, я прикусываю губу, когда вижу толстый, полустоячий ствол с пирсингом на уровне моих глаз. Когда ремень вокруг моей шеи оказывается слишком стянутым, я смотрю вверх на него с тревогой в глазах. Его глаза говорят с моими. Они говорят, что он позаботится обо мне. Или, по крайней мере, это то, во что я хотела бы верить. Они могли бы говорить, “Я хочу придушить тебя”, кто его знает.

Как только ремень застегнут, Твитч оборачивает оставшуюся часть ремня вокруг своей руки и осторожно тянет. Давление на моей шее вызывает тревогу и неудобство.

Тогда почему я насквозь промокла?

Он ловит мой вдох, и ухмыляется. Он знает. Он всегда знает!

Ухмылка исчезает, его полуприкрытые глаза темнеют, и он приказывает:

— Доставь мне удовольствие, — затем тянет за ремень, вынуждая меня приблизиться к его промежности.

Не теряя ни секунды, я обхватываю пальцами одной руки его твердеющий член, и осторожно направляю его в свой рот, чтобы не подавиться шариками от его пирсинга. Как только языком я касаюсь чувствительной точки, он выдыхает:

— Да. Вот так.

Он тянет ремень, что вынуждает меня придвинуться к нему ближе, а это, в свою очередь, проталкивает его глубже в мой рот. Закрыв глаза, я с энтузиазмом тружусь над ним своим ртом. Хлюпающие звуки отражаются эхом в большой комнате. Внезапно, он притягивает меня слишком близко, и я начинаю задыхаться. Мои глаза распахиваются.

Его глаза сверлят мои, в то время, как он удерживает свой член слишком глубоко:

— Глаза на меня. Не заставляй меня говорить этого вновь.

Мое горло сжимается вокруг него, глаза наполняются слезами, и я решительно киваю. Он полностью выходит из моего рта, я ловлю воздух, а слюна стекает вниз по моему подбородку абсолютно непривлекательно. Он нежно сжимает ладонями мои щеки:

— Хорошая девочка.

Не давая мне даже секунду, чтобы вернуть мое дыхание под контроль, он вводит свой член обратно в мой рот. Я слегка взбешена. Я не хочу снова так задыхаться.

Твитч, должно быть, чувствует это, поскольку заявляет:

— Ты сделаешь так, как я сказал, и это больше не повторится.

Я думаю, для меня теперь выгоднее послушаться его.

Есть что-то в том, когда у тебя отбирают выбор, это одновременно освобождает и пугает. Передать кому-то контроль над собой — это сложно. Показатель доверия. И иногда я хотела бы быть пассажиром, а не водителем.

Медленно моргая, я смотрю вверх в его мягкие карие глаза, когда он медленно, но глубоко входит в мой рот. В этот момент, все, что я могу делать — это принимать его. Белая рубашка порвана и забрызгана краской, рот приоткрыт, глаза полуприкрыты от наслаждения, его грязное лицо выглядит почти ангельским, когда он расслабляется с каждым толчком в мой теплый, влажный рот. Я могла бы наблюдать за ним целый день. Потом его глаза закрываются, и от удовольствия он откидывает голову назад, а мышцы его шеи напрягаются за секунду до того, как он с трудом сглатывает. Вычерченное произведение искусства, кажется, оживает с каждым движением его шейный мышц.

Он великолепен.

И хотя он больше не наблюдает за мной, и не следит, чтобы убедиться, что я следую его указам... я не могу отвести от него взгляда.

Звук кожи, тихо шуршащей у моего уха, подготавливает меня к тому, что он снова усиливает хватку на ремне. Неспособная остановиться, я прекращаю мою пассивную позицию и расплачиваюсь с ним сполна. Я знаю, он близко. Я понимаю это, потому что когда начинаю насаживать на него свой рот, он шипит:

— Бл*дь, Ангел. Да, детка, соси его, вот так.

Закрывая глаза, я сосу его уверенными движениями. Я чувствую, как его пальцы проскальзывают в мой ошейник, являющийся его ремнем, и понимаю, что он скоро кончит. И так как я знаю это, я готова.

Стискивая меня моим удушающим ошейником, он тяжело и часто дышит:

— Я готов. Прими все.

Вдыхая через нос, я тянусь вперед, насаживаясь дальше на его твердый член. Расслабляясь, мое горло открывается. Его бедра дергаются с первым сокращением его оргазма, и я глубоко его заглатываю.

Знаете, что странно? Я не чувствую дискомфорта, который испытывала прежде.

Твитч стонет долго и низко. Я ощущаю, как он судорожно дергается, и его теплая разрядка скользит вниз по моему чувствительному горлу.

И это делает меня такой влажной, такой сексуально возбужденной, что я понимаю, достаточно одного прикосновения, чтобы я взорвалась. Успокоившись, он начинает выходить. У меня проявляется глоточный рефлекс, и я немного давлюсь, когда его пирсинг ударяется о моё нёбо… Он, наконец, высвобождается. Я чувствую, как мокрое тепло вытекает из уголка моего рта. Его ноздри раздуваются, а глаза вспыхивают. Большим пальцем он вытирает излишек липкости, и предлагает мне.

Изо рта, опухшего от трения, я медленно, кончиком языка, облизываю по кругу его большой палец. И в восхищение смотрю, как подскакивает его почти вялый член. Прямо сейчас я чувствую свою силу. Обхватив губами его палец, я сначала нежно посасываю его, а потом выпускаю, щелкая по нему языком.

Твитч пошатывается там, где стоит, а я прикусываю губу, чтобы остановить победную ухмылку. Твитч не тот человек, которому можно сказать "я же тебе говорила", так что я уверена, что не сделаю этого.

Настолько нежно, насколько могу, я кладу его обратно в брюки и застегиваю. Однако, оставляю его пояс на моей шее. Я не уверена, что делаю все правильно. Последнее, что я хочу, это дать ему повод наказать меня.

Мне нравится, когда он счастлив со мной. Хотя, когда он расстроен рядом со мной, он доставляет мне острые ощущения.

Кто знал?

Закрыв глаза, он вздрагивает, прежде чем его ресницы трепещут, и он смотрит вниз на меня. Его губы сжимаются.