Admin - i 6628ba21ca3da5b2

- Шпион!

- Лазутчик!

- Убить на месте!

- Не вступать в разговоры!

Мимо ниши, где я спрятался, бряцая сбруей, пробежало с десяток стражников, или как они здесь назывались. А я размышлял - можно ли в разговоры вступать, или их следует все-таки заводить?

Как и ожидалось, мой побег довольно скоро обнаружили (открыли, заметили, засекли), как и ожидалось - объявили общую тревогу, или как она здесь называлась, но вооруженные эдорцы небольшими группами сновали по коридорам, основательно мешая моему продвижению.

Я осторожно выглянул из ниши - никого. Далее следовало пропустить два поворота направо, в следующий зайти, и сразу же налево, затем, если мне не изменяла память, а она не изменяла, следовал извилистый проход, в конце которого шла винтовая лестница. По ней следовало подняться на полтора марша, нырнуть в малоприметную нишу, больше напоминающую щель, только чтобы оказаться на другой лестнице, на этот раз - ведущей вниз (впрочем, и наверх тоже). И все это только для того, чтобы в конце блуканий выйти в коридор параллельный этому.

Черт бы побрал этих эдорцев с их архитектурой! Это ж надо додуматься - строить собственные дома так, что они напоминали лабиринты. Чтоб, значит, легче было оборонять и, соответственно, труднее захватить. И сильно это помогло им в последней, она же - единственной стычке с Содружеством, которую сами эдорцы именуют: Великой Войной.

С их стороны, наверняка, это была война и, наверное, - великая. А с нашей... патрульный крейсер, не самый большой, не самый современный неизвестно как и почему, залетевший в эту систему. Сто лет назад.

Эдорцы тогда всерьез готовились к инопланетной экспансии. Строили корабли, пушки, даже захватили соседнюю планету, хотя захватывать там было особенно нечего - голый каменный шар, лишенный атмосферы.

А тут - крейсер. Они на него напали - и... проиграли. Их гордость - планетарная защита - результат многолетних совместных разработок и такого же времени трудов, продержалась то ли восемь, то ли десять минут. Эскадра, объединенная эскадра "Непобедимый Эдор" вела бой целых... пять.

За "Великой Войной" последовали экономические или технические, или политические - как посмотреть - санкции, запрещающие Эдору, как потенциально опасной планете, иметь технологии, совершеннее катапульты, а также строительство объектов, больше крепости. Содружество не собиралось плодить конкурентов и боролось с потенциальными кандидатами, как сейчас, так и в будущем.

И Эдор, звездный Эдор откатился до средневековья. Конечно - я подозревал, и в метрополии подозревали, а может и знали - не дураки же там сидят - на каких-нибудь подземных заводах работают уцелевшие ученые, наверняка, разрабатывают оружие, возможно даже, строят корабли. Многое говорило за это - и слишком строгое, показное соблюдение соглашений, и более чем столетний мир на планете, населенной воинственными и вооруженными кланами. Эдорцы явно готовились к войне с более могущественным и - если так можно сказать - всеобщим противником. Да и не прощают расы воинов, к которым, без сомнения, принадлежали эдорцы обид и поражений. Просто не умеют. Ступени, наконец, кончились, и я ступил в нужный мне коридор. Или показалось, или в дальнем конце мелькнула высунувшаяся из-за угла эдорская физиономия. Мелькнула и исчезла, ну и ладно.

Мой путь лежал в противоположную сторону. Там, за многочисленными поворотами и переходами, была дверь. Неотличимая от десятка других дверей, пройденных мной. Рука, сжимающая меч, немного вспотела. Необычно, но я волновался.

Петли скрипнули, выдавая мое появление. В эдорских замках все петли скрипят, чтобы враг, или друг - не важно - не смог остаться незамеченным и, соответственно, подкрасться.

Не остался незамеченным и я, хотя подкрадываться мне, собственно, было незачем.

Комната - небольшая. На стенах - оружие и фрагменты сложных эдорских доспехов. Как и ожидалось. Книги, ковры - удел ученых - касты, следующей за воинами, но ниже ее.

Кровать, вопреки ожиданию, с целым ворохом подушек и одеял. Оправдывая ожидания - ткань постельного грубая, похожая на домотканую.

На кровати полусидел, полулежал эдорец. С возрастом лицо представителей этой расы не покрывалось морщинами, а... выцветало. Пурпур щек превращался в румянец. Кармин носа светлел до охры, а изумруд кожи жух осенней травой.

Лицо эдорца, лежащего на кровати, было... серым. Щеки, губы и прочее засыпал однообразный и однотонный пепел. Он был стар, очень стар. Или болен. Очень болен.

Рука, пергаментная рука лежала на рукояти меча. Не такого, как мой. Длинного, напоминающего саблю меча с односторонней заточкой. Сомневаюсь, чтобы в ней были силы, способные поднять его. Хотя когда-то, без сомнения, были. Эта рука потрясала мечом, поднимала его и опускала на головы... врагов.

Я подошел к кровати. Мои собственные руки, сжимающие меч, были уже откровенно мокрые. Суетливым движением я вытер ладони о штаны.

Эдорец смотрел на меня, не мигая. Он знал, что пришла его смерть. Рука, рука воина, живя собственной жизнью, инстинктивно обхватила рукоять меча, пытаясь оторвать, отодрать неподъемный груз.

Я склонился над стариком. Молча кивнул ему, то ли приветствуя, то ли спрашивая разрешения. Дождался ответного кивка неизвестно чего означающего. Палач и жертва. В высший миг наше единение выше слов. Затем я вонзил свой меч ровно по центру грудной клетки, где у эдорцев сердце.

Старик дернулся раз, другой и умер.

Подумав, я не стал забирать меч. Из развешенного на стенах оружия выбрал себе другой. На вид не такой старый и дорогой.

Не оборачиваясь, направился к выходу.

Посадочный катер стоял там, где я его оставил. Люк был открыт, кажется, я тоже оставил его в таком положении. Я отбросил меч. По-счастью, оружие больше не пришлось пускать в действие.

Вошел внутрь. Теперь подняться к кораблю на орбите и улететь подальше от этой чертовой планеты!

Внутри меня ждал.

Он.

Господин Рохан. Крылья носа все еще горели алым, обозначая тягу господина Рохана к крови. Меч, длинный, слегка изогнутый меч, похожий на саблю, лежал рядом. На кресле пассажира. Сам эдорец хозяйски расположился в кресле пилота.

- Это... это был мой отец, - кожа щек алела, почти сливаясь с окраской носа. Я не настолько разбирался в физиологии эдорцев, чтобы понять, что это означает - гнев, равнодушие, удовлетворение, радость... - Он... он был стар и... болен... очень, - слова покидали глотку Рохана с трудом, цепляясь, продираясь сквозь преграды языка, губ и чувств. - Надеюсь... мой сын сделает то же для меня... - а вот здесь голос его дрогнул, выдавая истинные чувства. Возможно, воином Рохан был неплохим, без сомнения, сыном отличным, но вот актером никаким.

Эдорцы - раса воинов. А что значит для воина умереть в собственной постели? Окруженным толпой скорбящих родственников. Возможно, для иных воинов - ничего, но для эдорцев - позор.