Admin - i 1495e07c15fb5d3e

- Оголодал!..

Всадив дамасковый клинок в копченую курицу (и едва не пришпилив ее к столу вместе с серебряным блюдом), разгоряченный любовными утехами Иван победно вздел кинжал вверх - что бы тут же нанизать на острие парочку румяных медовых лепешек. Развернулся, непринужденно утянул с полки последний запечатанный кувшинчик с бургундским - после чего и исчез, сверкнув напоследок свежими царапинами на спине и поджарых ягодицах.

- Ступай себе с Богом.

Оставшись в одиночестве, Дмитрий долго глядел в никуда разом постаревшими глазами. Звонко щелкнула пивная кружка, разделившись из-за трещины на две неравные половинки; резко почернело дерево стульца; ближний край стола начал потихонечку темнеть и растрескиваться...

- Что б ты сдох, Пимен!..

Закрыв глаза и с трудом успокоившись, государь Московский и всея Руси нацедил себе пива в серебряный ковшик. Странно-шаркающими шагами зашел в парную, выплеснул хмельной напиток на каменку - и равнодушно переждав слабенькую волну раскаленного воздуха, улегся на верхнюю полку. Закрыл глаза, отворачиваясь к стенке, и беззвучно прошептал напоследок:

- Проклятые фанатики...

Глава 9

Пятого марта года семь тысяч семьдесят седьмого от сотворения Мира , понеслась-покатилась по городам и селам Северо-Восточной Руси печальная весть - о том, что покинул земную юдоль бывший архипастырь Макарий. Отошел он в малой келии Пафнутьевского монастыря - того самого, где когда-то отринул мирское и принял пострижение. Весна, начавшаяся с такой потери... Разве может она быть хорошей? Так и оказалось. Последний снег сошел с полей только в середине мая, а потом зарядили холодные дожди, сгноившие семенное зерно прямо в пашнях. Озимые почти у всех вымерзли, а яровые?.. Ну, кое-где урожай обещался быть вполне пристойным - но прокормиться с него целой державе было делом просто-таки немыслимым.

- Помимо того отпущено устроителям Засечной черты хлебным жалованием без малого восемь тысяч даточных четей ржи, да в треть того - пшеницы. Что же касаемо людишек черносошных, что по уговору да ряду дороги мостят меж городами, то им к началу июля для кормления отпущено...

И был бы мор, глад и плач великий по земле православной, если бы царь Иоанн Васильевич не позаботился о народе своем. Еще шесть лет назад повелел он отстроить амбары да лабазы каменные, и все прошедшие года зорко следил, как закрома государственные наполняются-сохраняются. А как наступило лихолетье, так по всем городам и весям поскакали гонцы-глашатаи - приглашая людишек поработать на благо родной земли. Копать глубокие рвы и высокие валы на Засечных чертах, рубить из крепкого леса порубежные крепостицы, прокладывать дороги и строить мосты. Да ту же руду копать или дикий камень долбить, если ничего другого не умеешь - все лучше, чем с голоду пухнуть, или на большой дороге с кистенем счастья пытать!

- Я услышал достаточно. За усердие хвалю!

Князь Скопин-Шуйский, зачитывающий с длинного свитка месячный отчет о тратах зерна из государственной Хлебной казны, тут же поклонился и сел на свое место - а вместо него укоренился на ногах князь Бельский. Звучно кашлянул, ударил своим посохом головы Боярской Думы о каменный пол - и тотчас в Грановитую палату занесли семь больших серебряных блюд, накрытых кусками нарочито-грубой дерюги.

- Пришел обоз с Камня, с добрыми вестями и разными богатствами. И теперь надлежит нам помыслить, как прибыток сей обернуть...

Говорил со своего трона великий князь Иоанн Васильевич, да только мало его кто слышал и слушал - потому что с первыми словами служки убрали с блюд ткань. На первом была россыпь золотого песка с частыми вкраплениями мелких самородков. Второе занимал ворох мехов - соболиных, куньих, бобровых и лис-чернобурок. На третьем, самом большом, в обычных деревянных чашах переливались на свету самоцветные каменья: изумруды соседствовали с аметистами и турмалином, а рубины и топазы затеняли своей красотой горный хрусталь, уступая в оной только трехцветным бериллам. Поистине, завораживающее зрелище! После такого темные слитки меди и небольшая железная крица на четвертом подносе смотрелись откровенно жалко. Пятое блюдо порадовало увесистым куском малахита. На шестом лежали бруски серебра - седьмое же, самое маленькое, до самых краев было усыпано крупными кристаллами соли.

- А посему жду от вас, думные мужи, совета дельного и мудрого!..

Боярская Дума на это только многозначительно молчала, старательно "переваривая" тот факт, что неясные слухи превратились в самую настоящую реальность. Которую можно было не только обсудить, но и попробовать на зуб, или пощупать руками. Про меха сразу было понятно, для того и двигались за Урал и в Сибирь. Соль тоже ожидали, на медную и железную руду твердо надеялись, самородному золоту радовались... Нет, ну надо же - самоцветные каменья и серебро!?!

- Кхм!

Намекающе кашлянув и оглядевшись по сторонам (но так и не увидев желающего выступить первым), Иван Бельский вздохнул и поднялся, опираясь на свой посох.

- Я думаю так, великий государь...

К сожалению, речь князя-мыслителя оборвалась в самом начале. Причем не просто так, а по вине постельничего дьяка Бориски Годунова, торопливым шагом подлетевшего к царю. Повелитель Московии (которую в европейских землях повсеместно начинали именовать Русским царством) милостиво склонил свой слух к верному слуге - тут же потемнев лицом и махнув страже.

- Сюда его!..

Когда дюжие стременные стрельцы втащили в Грановитую палату седовласого боярина Федорова-Челяднина, многие думцы не скрываясь поморщились, словно от сильной зубной боли. Потому как престарелый воевода умудрился вынуть из карманов партии "традиционалистов" ни много ни мало - аж двадцать тысяч рублей!!!

- Иудушка!..

Разумеется, он эти деньги у них не крал, и никого ни грабил. И уж тем более не предавал! Просто Иван Петрович хорошо посидел в кругу своих старинных друзей, поминая уход из жизни владыки Макария - и где-то после третьего кубка стоялого меда высказал приятелям кое-какие мысли о великом князе, забирающем все больше и больше власти в свои руки, да о попрании им заведенных славными пращурами установлений и порядков. О худородных, не по чину возвысившихся при дворе. Про Конец света, неминуемо приближающийся... Много о чем говорил гостеприимный и хлебосольный хозяин своим старым, и не раз проверенным товарищам. И посидели они тогда ох как хорошо!.. Только вот наутро следующего дня пожаловал к нему в гости глава Сыскного приказа Скуратов-Бельский, и начал вопросы задавать - разные, но все как один очень неудобные. Соврать бы псу царскому, так Малюта грамотку с доносом на него показал да заметил мимоходом, что в ней все его речи крамольные доподлинно записаны. Ответить правдиво? Тогда одна только дорога и останется, на плаху. В общем... Отбрехался кое-как Иван Петрович, и в ту же ночь решил перебраться в Литву, а то и королевство Польское - от катов и дыбы подальше, к спокойной жизни поближе. Да вот незадача, собственный конюх оказался гнусным предателем!..