Джеймс Роллинс - Кровь Люцифера

Взмахом руки Баако обвел помещение.

— Я уже проверил всю пещеру. Землетрясение обрушило все остальные ходы.

Джордан направил луч налобного фонарика на узкий лаз.

— И он прорыл свой собственный.

Сержант закрыл глаза, мысленно видя снова, как Рун дает Леопольду предсмертное соборование, как кровь Леопольда собирается в огромную лужу под телом. Как Леопольд сумел выжить с этой смертельной раной, не говоря уж о том, чтобы найти силы на рытье хода? Эта груда мертвых крыс не могла дать ему достаточного пропитания.

Тот же самый вопрос, должно быть, пришел в голову Софии.

— Длина этого лаза не меньше сотни футов, — произнесла она. — Я не уверена, что даже здоровый сангвинист смог бы прокопаться сквозь такую толщу земли и камня.

Баако опустился на колени рядом с кровавым пятном на каменном полу, прикидывая размер этого пятна.

— Много крови пролито. Этот монах должен был умереть.

Джордан кивнул — он пришел к такому же выводу.

— Это значит, что мы что-то упустили.

Он вернулся к тоннелю, осмотрел пещеру, затем начал медленно обходить комнату по мысленно начертанной сетке, ища хоть какое-то объяснение произошедшему. Они сдвигали трупы, проверяя землю под ними. Джордан даже встал на четвереньки и пощупал старую трещину в полу возле подножия алтаря, обнаружив лишь тонкую золотую линию там, где был запечатан разлом.

София присела на корточки рядом с ним и провела смуглой рукой по всей длине трещины.

— Похоже, она надежно закрыта.

— По крайней мере это хорошая новость.

Выпрямляясь, Джордан врезался головой в нижний край алтаря, так, что его каска съехала набок.

— Осторожней, солдат, — предупредила София, пряча улыбку.

Стоун поправил каску. При этом свет налобного фонарика выхватил из темноты за алтарем нечто, похожее на два осколка стекла, зеленых, словно от пивной бутылки.

«Хм-м...»

Джордан натянул тонкие резиновые перчатки и поднял один из осколков.

— Похоже на какой-то кристалл.

Он поднял осколок повыше. Свет фонаря и лампы отражался от изломов крошечными радугами. Сержант изучил сколотый край, затем положил этот осколок рядом со вторым. Оба куска выглядели так, словно некогда составляли цельный камень размером с гусиное яйцо. Но ныне он был разбит надвое. Джордан приложил осколки друг к другу, отметив, что камень, похоже, был выдолблен изнутри — действительно, как яйцо...

Баако оглянулся через плечо.

— Ты видел это раньше? Быть может, во время боя?

— Насколько я помню, нет, но тогда произошло слишком много всего. — Джордан перевернул загадочный предмет, чтобы осмотреть его с другой стороны. — Взгляните на это.

Затянутым в перчатку пальцем он указал на линии, выгравированные на поверхности кристалла. Они образовывали символ.

Джордан оглянулся на Софию:

— Ты когда-нибудь видела что-то подобное?

— Никогда.

Баако просто пожал плечами.

— С виду чем-то похоже на кубок.

Джордан осознал, что сангвинист прав, однако скорее всего здесь был изображен не совсем кубок.

— Возможно, это потир.

София взглянула на него, скептически приподняв брови.

— Как в строках о Чаше Люцифера?

Теперь уже Стоун пожал плечами.

— По крайней мере это следует изучить.

И я знаю кое-кого, кто будет этим весьма заинтригован.

Джордан сделал на свой мобильный телефон несколько снимков камня и символа, намереваясь переслать их Эрин, как только окажется в зоне приема.

— Мне нужно вылезти наружу и отправить это...

Громкий шорох вновь привлек их внимание к устью лаза.

Из мрака на свет появилась какая-то темная фигура. Джордан едва успел заметить клыки — прежде, чем незваный пришелец бросился на него...

17 марта, 11 часов 05 минут

по восточноевропейскому времени

Сива, Египет

Боль сожаления кольнула немое сердце Руна Корцы. Онсидел, поджав ноги, у основания высокого бархана и слушал тихий шорох песчинок, скользящих вниз по склону. Его душа наполнялась ощущением глубокого покоя от того, что он пребывал здесь, выполняя труд во имя Господа.

Но даже эта чистота была омрачена тьмой, маячившей на грани восприятия. Рун медленно повернулся в ее сторону, ведомый компасом, таившимся глубоко в его бессмертной крови. Когда он наклонился, ища источник этой тьмы, солнце сверкнуло на серебряном кресте, висящем у него на груди. Черная ткань одеяния скользнула по песку, сметая крошечные его частицы, когда Рун провел ладонью по горячей поверхности пустынной почвы. Его ищущие пальцы ощущали под этой поверхностью семя зла.

Точно ворона, которая охотится за зарывшимся в землю червем, он склонил голову набок, сосредоточив взгляд на одной точке, внешне ничем не отличимой от остального песка. Удостоверившись, что нашел нужное место, достал из своего багажа маленькую лопатку и начал копать.

Несколько недель назад Корца прибыл сюда с отрядом сангвинистов, которому было поручено исполнить эту самую миссию. Но частицы зла, погребенные здесь, грозили взять власть над остальными и полностью поглотить их. В конце концов, Рун заставил свою команду покинуть место раскопок и вернуться в Рим.

Похоже, только он мог выстоять против зла, сокрытого здесь.

Но что это говорит о моей собственной душе?

Он просеивал каждую горсть горячего песка сквозь сито, словно ребенок, играющий на берегу моря. Но это был недетский труд. Сито улавливало не камешки и не ракушки. Вместо этого в нем задерживались каплеобразные осколки камня, черного, точно обсидиан.

Кровь Люцифера.

Более двух тысячелетий назад в этих песках разыгралась битва между Люцифером и архангелом Михаилом за юного Христа. Люцифер был ранен, и его кровь капала на песок. Каждая капля пылала нечестивым пламенем, плавя крошечные песчинки и образуя эти отвратительные кусочки стекла. За долгое время, прошедшее с тех пор, они оказались погребены под поверхностью пустыни, и теперь задачей Руна было вновь вынести их на свет.

Из песка показалась единственная черная капля, недвижно лежащая на дне сита. Рун взял эту каплю и несколько мгновений держал в сложенной чашечкой горсти. Она жгла его кожу, но не пыталась совратить его, как это было с другими сангвинистами. В отличие от них Руну не являлись видения, полные кровопролития и ужаса или похоти и соблазнов. Вместо этого разум его был наполнен словами молитв.

Открыв кожаный мешочек, висящий у него на боку, Рун бросил туда черный камешек. Тот ударился о два других — это было все, что удалось добыть за день. Чем дальше, тем мельче были капли, а найти их становилось все труднее. Его работа близилась к завершению.