Мишарин Петрович - Тернистая дорога к звездам

— Лейла, ты не умеешь обманывать. Почему не хочешь сказать правду? — настаивал Яков.

— Господин… я не могу…

— Разве я обидел тебя чем-то, Лейла?

— Господин, не говорите так. Я не могу… Я не могу видеть вас с другой женщиной, — с трудом произнесла она и из ее глаз снова потекли слезы. — Господин, разрешите мне ночевать в другой спальне?

Ничего себе развязка событий, подумал Яков. Он видел, что Голди с трудом сдерживает себя, но молчит. Она так заботилась о ней, а в ответ черная неблагодарность. Чувство любви… оно способно на многое. Может быть правильно, что всемирная организация здравоохранения признала любовь болезнью?..

— Хорошо, Лейла, ты можешь спать в другой спальне. Ступай, отдохни и приведи себя в порядок — завтра или позже поговорим.

Она ушла, а Яков с Голди еще долго сидели молча.

— Спасибо, Голди, что молчала и только переводила слова. Порежь, пожалуйста, лимон, посоли и подай водки. Хотя я уже выпил сегодня достаточно — полстакана с тревоги и полстакана с радости.

Голди порезала лимон, посолила, поставила на передвижной столик вазу с фруктами, подумала и нарезала колбасы. Подкатила столик к Якову поближе, налила водки и села напротив.

— Я сегодня говорил с человеком, он с моей Родины и нас там ждут — всех троих. Обрадовался, что решил вопрос, а тут такой коленкор.

— Коленкор? Что это?

— Так иногда русские говорят о развязке событий, Голди, — улыбнулся как-то криво Яков, — что ты сама думаешь?

— Она любит вас, дон Яков, и ее можно понять. Но… я не могу больше считать ее подругой, как и видеть вас с ней. Хорошо, что она сама попросилась в другую спальню.

— Она сама сделала выбор, Голди. Через несколько дней мы уедем. Ей скажем, что на отдых в Италию, она не должна знать правды. Оставим ей денег — может оставаться в Испании или катиться в свою Америку. Поместье быстро продать не сможем, но я оставлю доверенность верному человеку, он все сделает и переведет деньги на твой счет, Голди.

— Почему на мой? Это ваше поместье, дон Яков.

— Но ведь ты не получила за него деньги от Джона, бесплатно подписала бумаги и должна быть вознаграждена. Я так решил, станешь со мной спорить?

— Нет, дон Яков, как я могу с вами спорить… Лейла… она предала меня…

— Голди, милая Голди, не станем возвращаться к решенному вопросу.

Через несколько дней дорога в Мадрид, Российское посольство, Москва и снова самолет. Голди дремала, уткнувшись в плечо Якова, вспоминая встречу в Московском аэропорту. Испугалась, увидев подошедшего генерала. "Это ФСБ, дон Яков, нас арестуют и станут пытать"? "Да, милая Голди, это генерал Войтович, он из ФСБ. Но это не арест, а встреча, генерал проводит нас домой — у нас нет с тобой российских паспортов, поэтому он здесь". "Нас встречает генерал ФСБ — вы разведчик, дон Яков"? "Нет, Голди, я физик, генерал сопровождает нас, чтобы полиция не задержала без документов. Прилетим домой и получим паспорта, тогда никто нас сопровождать не станет". Он поцеловал ее в щеку. Голди инстинктивно потерлась щекой о плечо Якова. Домой… но как можно жить в Сибири, где на улице можно встретить медведей, всегда полно снега и лютый холод? Дон Яков утверждает, что все это не так, приедешь — увидишь сама. А пусть и так, пусть снег и холод, но со мной дон Яков.

Голди вышла из самолета, чувствуя, что на улице тепло. Не жарко, но тепло.

— Сейчас август и ночью бывает прохладно, температура может опускаться до плюс десяти и ниже. А днем плюс двадцать — двадцать пять градусов. Здесь всего лишь один жаркий месяц — июль, который бывает действительно жарким, — пояснил Яков.

Голди ехала в машине, глядя в окно, не отрываясь. Совершенно незнакомый пейзаж, другие деревья, все другое. Даже небо казалось немного другого цвета, но, возможно, это только казалось.

Она знакомилась с домом…

— Мы будем здесь жить, дон Яков, это ваш дом?

— Да, Голди, мы будем здесь жить. Это дом моего знакомого, я у него его покупаю вместе с мебелью. Постельное белье абсолютно чистое, можешь не беспокоиться. Если что-то не нравится — все заменим, но не сегодня, естественно. В России не принято говорить дон, Голди, и называй меня на "ты" — просто Яков.

— Простите, дон Яков, я не могу. Ну… хотя бы пока не могу, — она умоляюще посмотрела в его глаза. — Все называют вас здесь на "ты" и Яков?

— На "ты" называют друзья и близкие, обращаются ко мне Яков Валентинович.

— Яков Валентинович, — повторила она, — нет, дон Яков куда лучше. Рядом нет магазинов, где вы берете продукты?

— Это коттедж, Голди, так называют подобные дома здесь, мы находимся в нескольких километрах от города, где есть все.

Заработал домофон…Машина охраны Графа привезла продукты, один из охранников передал ему паспорт и пропуск в Академку, документы на стоявшие в гараже машины. Пояснил: "Роман Сергеевич просил передать, что вы можете пользоваться машинами, сегодня отдыхайте, а завтра вечером он вас навестит сам с супругой".

— Роман Сергеевич — это ваш друг, дон Яков?

— Друг… у нас хорошие отношения, Голди, но это мой начальник, директор института, где я работаю. Давай разберем продукты и поедим, потом определимся, что делать дальше.

Он вытаскивал все из сумок, а Голди укладывала продукты в холодильник. Зачем так много, не понимала она, здесь хватит на неделю, не меньше. Ах, да… завтра будут гости. А что я им приготовлю? Она умела подавать… но готовить… она никогда ничего не готовила.

Голди де Лопес-Сантос, испанская аристократка и американская рабыня даже в Америке очень редко могла сама порезать огурцы, помидоры и подать к столу. Это в ее обязанности не входило. Яков это понял не сразу, но понял еще в Испании. Лейла умела готовить… Где она интересно сейчас? Она отказалась поехать с ними даже тогда, когда Яков сказал, что они из Италии не вернуться. Это ее выбор.

— Сегодня на ужин мы приготовим шашлыки, Голди, а сейчас перекусим без варки — огурцы, помидоры, колбаса, буженина.

— Шашлыки — это что?

— Это поджаренное мясо на шампурах, увидишь, — пояснил Яков.

— Но у нас нет кухарки, мы не можем поджарить мясо на шампурах.

— Шашлыки в России практически всегда готовят мужчины, так у нас принято. Не переживай, наймем кухарку и горничную, все будет в порядке — дай время. Но шашлыки буду готовить всегда я сам.

Голди присела на стул, Яков сразу заметил, как осунулось ее лицо и потускнели глаза. Он догадывался, почему она помрачнела, но вида пока решил не подавать.

— Дон Яков, меня завтра посадят в тюрьму, а сегодня я хочу быть с вами, я так решила.

— В тюрьму? Голди, ты о чем говоришь?

— Я завтра зарежу вашего начальника, дон Яков, — тихо ответила она.

— Голди, ты о чем говоришь, Голди? — ошарашено проговорил Яков, — за что ты его зарежешь, почему, что он тебе сделал плохого?