Елизавета Салиас-де-Турнемир - Княжна Дубровина

— Ваше сіятельство, сказалъ онъ, — я издержалъ всѣ собственныя деньги, не считая возможнымъ при гостяхъ безпокоить васъ. Пожалуйте денегъ, рублей сто или двѣсти.

Цифра поразила Анюту.

— Но я дала тебѣ сто рублей, когда пріѣхала, сказала она.

— Помилуйте, ваше сіятельство, сказалъ не скрывая улыбки буфетчикъ большаго тона, — это такая бездѣлица.

Анюта вспыхнула, но сдержалась.

— Сто рублей для закуски не бездѣлица. Счетъ, подайте мнѣ счетъ.

— Я, признаться сказать, велъ счетъ не совсѣмъ аккуратно…

Анюта взглянула.

— То-есть, поправился буфетчикъ большаго тона, я велъ его, но въ чернякѣ, онъ хорошо не переписанъ, я не зналъ, что вашему сіятельству будетъ угодно входить въ такія пустяковскія мелочи.

— Счетъ, сказала Анюта немного отрывисто, — я не выдаю денегъ не прочитавъ счета, и позовите ко мнѣ Ульяну Филатьевну.

Ульяна пришла.

— Ульяна Филатьевна, сказала Анюта, — ко мнѣ приходилъ буфетчикъ, который получилъ сто рублей для закуски, когда я пріѣхала. Онъ говорить, что онъ затратилъ свои деньги и считаетъ, что это бездѣлица.

— Ему все бездѣлица. Онъ у меня забралъ столько сахару, чаю, кофе, что я отъ роду моего и даже при старомъ князѣ не слыхивала о такомъ количествѣ.

— Какъ же вы мнѣ не сказали.

— Вы ничего мнѣ не изволили приказывать, а управитель приказалъ выдавать, что потребуетъ буфетчикъ. Когда я ему замѣтила, что много, онъ почитай обругалъ меня и сказалъ: не мое дѣло. Я не смѣла. Всякой провизіи и для повара вышло страсть что.

— Но кто же платилъ за провизію?

— Управитель. Вы на меня, ваше сіятельство, не гнѣвайтесь, я тутъ не при чемъ.

— Сколько вышло.

— Я не могу вамъ сказать на память чтобъ не ошибиться, но у меня все сполна записано, даже страшно, что израсходовано.

— Принесите записку и позовите управляющаго.

Пришелъ и управляющiй.

— Я слышу отъ Ульяны Филатьевны и отъ буфетчика? что у меня страшные расходы. Я желаю знать, что истрачено и куплено.

— Все въ самой аккуратности записано, ваше сіятельство, и въ конторѣ въ шнуровую книгу внесено.

— Принесите мнѣ шнуровую книгу.

Книга была принесена. Анюта даже перепугалась, когда она посмотрѣла на страшный итогъ, на который не читая счета она поспѣшила взглянуть.

— Какая сумма! воскликнула она съ ужасомъ. — Какъ это возможно?

— Извольте же обратить вниманіе, что у вашего сіятельства гостили гости, сказалъ управляющiй, — и что семейство вашего сіятельства огромное.

— Насъ, Анюта остановилась и сочла, — насъ семейства девять человѣкъ, да гостей было шесть человѣкъ, стало-быть всѣхъ пятнадцать персонъ. А тутъ… мнѣ даже страшно сказать… Куда это все вышло?..

— Это вамъ съ непривычки, ваше сіятельство, а вы извольте только разсмотрѣть. Счетъ буфетчика особый. Тутъ чай, сахаръ, кофе, мѣсячная провизія, счетъ повара, счетъ кучера, счетъ скотницы.

— Что такое, счетъ кучера и скотницы? сказала Анюта сдерживая свое волненіе.

— Кучеръ покупалъ сѣно, скотница покупала молоко, сливки, масло, сметану.

— Сѣно, при нашихъ поляхъ, заливныхъ и простыхъ лугахъ.

— Лошади дорогія, онѣ нашего сѣна не ѣдятъ, ихъ набралось множество — однѣхъ упряжныхъ лошадей десять, да верховыхъ четыре, да маленькихъ въ кабріолеты двѣ, не считая рабочихъ. Это особая статья.

— Какъ это лошади нашего сѣна не ѣдятъ?

— Кучеръ говоритъ здѣшнее сѣно имъ не годится. Онъ покупаетъ.

— Ну, а скотница?

— Молока не хватаетъ, масла вовсе нѣтъ, а буфетчикъ требуетъ сливокъ по нѣскольку штофовъ въ день — и варенцы, и простоквашу, и сыры сливочные, и еще не знаю что. Поваръ тоже требуетъ.

— Сколько у насъ коровъ?

— Коровъ пятьдесятъ будетъ, но вѣдь онѣ мало даютъ молока — такія малодойныя коровы.

Анюта молчала. Она поняла, что очутилась въ лѣсу, гдѣ ее грабили разбойники.

— Хорошо, оставьте у меня шнуровую книгу, я пришлю за вами завтра.

— Осмѣлюсь замѣтить вашему сіятельству, что книга шнуровая, контора должна ее представить въ опеку. Она драгоцѣнна.

— Опеки нѣтъ, сказала Анюта, — есть попечители, подите, я пришлю завтра.

Управитель вышелъ.

— Ѳеня, спроси у тетушки, могу я ее видѣть.

Маша пришла сама.

— Маша милая, сказала ей Анюта, красная, какъ алое сукно, — посмотри сюда, что это такое, это какой-то ужасъ.

Маша взглянула на книгу.

— Счеты, сказала она, — но развѣ тебѣ не подавали расхода каждый день, развѣ ты его не спрашивала?

— Не спрашивала, сказала Анюта. — Я дала пріѣхавъ буфетчику сто рублей на закуску, а Ульяна Филатьевна сказала мнѣ, что мѣсячная провизія закуплена. У насъ птичный дворъ. Я думала все есть. Оказывается, что кучеръ тратилъ и закупалъ самъ, поваръ тратилъ, скотница тратила, буфетчикъ тратилъ, словомъ, меня обобрали кругомъ.

— Но этого, сказала Маша тихо, — и ожидать слѣдовало, если ты ѣла, пила, каталась, приглашала гостей и не вела своего хозяйства, не смотрѣла за расходами. Не волнуйся, Анюта, давай читать, что они тебѣ написали.

— Надо еще счетъ буфетчика. Ѳеня! поди за счетомъ буфетчика. И этотъ злополучный счетъ, счетъ больше длинный чѣмъ аптекарскій, былъ поданъ; чего въ немъ не было расписано, начиная съ соли и перца каенскаго, котораго никто не видалъ, до икры, балыка и всякихъ закусокъ, Итогъ его поразилъ и Машу; въ пять недѣль истрачено было двѣсти пятьдесятъ рублей.

Анюта сѣла около Маши и началось чтеніе. Иногда у Маши, хозяйки примѣрной, жившей при большой семьѣ на малыя деньги, темнѣло въ глазахъ, какъ она говорила, отъ такого наглаго воровства.

— Отъ пятидесяти коровъ покупать сливки! воскликнула она. — Отъ своихъ луговъ покупать сѣно. Какія такія лошади, что своимъ сѣномъ брезгаютъ — ихъ бы на выставку за гастрономическіе вкусы!

— И поваръ удивительный. Двадцать пять рублей за обѣдъ, въ кругу на пятнадцать персонъ. Правда, обѣдъ былъ хорошій, но трюфелями онъ насъ не кормилъ, а птица своя, мѣсячная провизія тоже куплена. Мастеръ, нечего сказать, счеты писать! Всѣ хороши: и управитель, который въ теченіе пяти недѣль выдавалъ деньги и тебѣ ни разу ни слова не сказалъ. Рука руку моетъ — всѣ чисты. А Ульяна?

— Ульяна въ ужасѣ. Она говоритъ и при моемъ прадѣдѣ ничего подобнаго не было, а онъ жилъ открыто. Но она должна бы была сказать мнѣ.

— Ты не спрашивала. Она тебя не знаетъ. Остальные воры сжили бы ее со свѣта. Нельзя на нее пенять. Она не смѣла.

— Что же дѣлать, Маша?

— Это дѣло, другъ мой, трудное. Его сразу не поправишь. Заплати буфетчику и прикажи ему каждый день подавать тебѣ счетъ. Закупи провизію на мѣсяцъ и прикажи Ульянѣ докладывать, чего у нея требуютъ. Надо пріискать другую скотницу, другаго повара, со временемъ быть-можетъ другаго управляющаго, призвать кучера, приказать ему чтобы лошади ѣли сѣно и не позволять никому держать отдѣльныхъ счетовъ. Многіе обиравшіе тебя въ эти шесть недѣль перестанутъ, увидя, что ты счетъ знаешь. А теперь заплати за науку. За науку споконъ вѣка всѣ платятъ.