Оксана Демченко - Мир в подарок. (Тетралогия)

Волвеки насчитали в коридоре двадцать шесть айри, включая самого моэ. «Мы» группы оценило его настрой как смесь сомнений, недоумения, презрения, страха, бешенства… Смесь, отягощенную пульсирующей в висках спешкой. Моэ с ужасом осознавал, что воля его хозяина до сих пор не осуществляется надлежащим образом. Пожилой айри страдал от своего вынужденного ослушания и жаждал исполнить приказ ан‑моэ любой ценой. Он даже не проводил новых перекличек наблюдателей внешнего периметра, сосредоточив всю свою волю, все внимание на преодолении досадной преграды. Его безмолвные приказы стегали исполнителей, как плеть.

– Вызывающая некомпетентность, – прошипел моэ. – Уже двадцать семь минут мы топчемся здесь и по‑прежнему не можем войти в зал, хотя вы втрое старше мальчишки. Вы обязаны знать корабль! Я в бешенстве, бортинженер Норгри. До этого мы истратили час и сорок шесть минут для преодоления коридора.

– Вы сами набирали айри для орбитальной операции, – огрызнулся Норгри, отвлекаясь от приборов. – Позволю заметить со всем уважением, моэ, – мальчишку на яхту вызвали именно вы. И его, и тех троих – тоже. И прочих…

– Ваше поведение…

– Ваше поведение приводит меня к сомнениям в правильности пребывания здесь, – отчеканил бортинженер, выпрямляясь во весь свой немалый для айри рост. – Если бы ан‑моэ Йенхо не был моим учителем, а сам я – его должником в старом смысле слова, если бы не клятва и память… я бы назвал наши действия безумием и присоединился к мальчишкам. Не вынуждайте меня забыть о долге и не забывайтесь сами: лично вам я ровно ничем не обязан.

– Я учту. Ан‑моэ будет уведомлен о сомнениях и нарушении его воли.

– Лучше вспомните, что обещали мне, – устало предложил Норгри. – Связь настроена, защита окончательно погаснет через минуту, барьер разряжается. Там раненые, все они айри, наши соплеменники. Их следует…

– Добить, – хищно усмехнулся моэ, уловивший главную новость: бортинженер свою работу исполнил. Можно дать знак ближнему справа от кресла.

Гибкий стебель стэка в руке охранника моэ стремительно поплыл вверх, целясь в затылок Норгри, отвернувшегося к приборам. Время растянулось, звуки спружинили и угасли, впуская группу волвеков в ту фазу игры, которую Вирья полагала нежелательной, крайней. Стэк полз вверх все медленнее и медленнее.

Гролл вытянулся в прыжке, выбросил когти на полную их длину.

Второй, наделенный даром, истратил ничтожную долю мгновения, чтобы впустить в сознание врагов тень безмерного, как пропасть, отчаяния. Снави не причиняют вреда и тем более не наносят душевных травм. Сейчас гролл нарушал величайшую заповедь говорящих с миром, обрушивая всю тьму звериного и подспудного на одних, чтобы дать шанс спасения другим. И изнемогал под тяжестью чужого отчаяния, тормозящей реакцию и делающей его уязвимым.

Охрана моэ опознала «мы» группы и вступила в бой, по мере сил защищая остатки гаснущего сознания, подменяя его лишенной сомнений, отработанной бессчетное число раз реакцией тренированных тел и инстинктами выживания. Айри задвигались быстрее, пытаясь уклониться от удара и развернуться, реагируя на угрозу. Когти гролла ударили в плечо охранника, отклоняя нацеленную в затылок Норгри руку. Заряд стэка бесполезно выплеснулся серебристой кляксой на полотно защитного экрана и угас, впитавшись. Гибкое звериное тело изогнулось, толкая врага вперед и вбок, заслоняясь им от атаки его же соседей и используя остатки инерции движения. Второй гролл срезал когтями часть консоли управления и тоже нашел себе подходящее тело охранника, годное для торможения и прикрытия.

Тимрэ задействовал сначала акустический сигнал стэка, а затем и парализующий, не надеясь на их высокую эффективность: защитные костюмы есть не только у членов его группы, а корабль наконец‑то восстановил режим аварийного гашения энерговсплесков. Теперь обшивка стен жадно глотает все и едва заметно шевелится, перетекает, залечивает себя, используя впитанное. То есть превращает современный бой в самую обычную рукопашную с применением холодного оружия… Группа Вирьи приняла происходящее как норму. Сейчас задача понятна: обездвижить охрану моэ.

Время, отведенное бортинженером Норгри на гашение защитного экрана, сократилось вдвое после активации аварийных систем «Иннара», жадно пьющих энергию. Но эти секунды оказались очень длинными – они вместили, спрессовали в себя весь бой. Когда пелена щита угасла, а звуки темного зала за ним стали, наоборот, отчетливо слышны, Вирья крутнулась юлой, бегло осматриваясь. Возмущенно зашипела: два волвека из ее группы ранены, костюм гролла висит на боку мертвыми рваными нитями, неспособными уже восстановить целостность защиты.

Рыже‑карие глаза девушки прищурились, находя Тимрэ. Без слов Вирья распорядилась: разберись, рассортируй пленных и помоги раненым. Сама поплыла вперед и вниз, оттолкнувшись от потолка и не позволяя себе верить в то, что слышит лишь восьмерых членов группы. Она сама – девятая, вот Тим… Где еще двое? Неужели пришлось за этот короткий бой расплатиться так дорого? Кто? Эхо сознаний металось в гранях единого «я» группы, боль дробилась и множилась, мешая опознать утрату. Да и время еще не пришло опознавать и скорбеть. Надо работать…

– Не входите в зал. – Голос прозвучал тихо и блекло, в нем осталось удручающе мало жизни. – Я же предупреждал. Задействую…

– Тоже мне, герой, – намеренно громко фыркнула Вирья, из последних сил отстраняясь от удушающего отчаяния свершившейся гибели. Работа еще не окончена. Она в этой группе вожак и должна быть сосредоточенна, точна в решениях. Надо наладить контакт с раненым в зале и успокоить его. – Лэн? Это же ты, недоучка, возмечтавший войти в состав команды Академии по чегро. Я лично вычеркнула твое имя из списка атакующей тройки.

– У меня все в порядке со слухом? – задумчиво вопросил самого себя айри в зале, и его голос чуть окреп. – Вирья, это точно ты? Такое шипение им не подделать… Тем более не входи. Я надежно все установил, любое неосторожное движение опасно. У меня было время. Сейчас попробую деактивировать. Только теперь у меня нет сил, да и свет тускнеет.

Голос и вовсе погас. Тимрэ осмотрелся, решительно дернул вверх Норгри, скорчившегося у стены и по‑прежнему переживающего ужас отчаяния, который гролл транслировал всем без исключения, полагаясь на подготовку группы как на достаточную защиту для ее участников. Бортинженер «Иннара» не имел опыта отражения удара черной безнадежности. К тому же сам себя винил за нерешительность давно и жестоко… Кожа бледнее полотна, тело тряпично‑послушное. Сознание сжалось в комок, стонет от запоздалого ужаса неправоты. Цепляется за реальность из последних сил. Опознало Тимрэ, родственного и понятного, готового делиться своей уверенностью. И приказывать – с полным правом.