Оксана Демченко - Мир в подарок. (Тетралогия)

Риан улыбнулся шире, шагая вверх по ступеням древней каменной лестницы, отполированной несчетным множеством путников за века, прошедшие с момента ее создания. Какие мелочи занимают его родичей! И смешно, и грустно, и примитивно просто в опознании…

– Девятьсот лет назад, – тихо и повествовательно сообщил он, – здесь была обитель воинов, последователей великого мастера врачевания.

– Воинов или врачей, осмелюсь уточнить? – не удержался от любопытства айри, шедший рядом.

– Первым и низшим этапом обучения считалось мастерство причинения ущерба, – вздохнул Риан. – Постигшие его, исчерпавшие чашу стремления к соперничеству, обретали право целить. – Он ехидно прищурился и добавил: – Я еще не избыл в те времена тщеславия и мечтал стать лучшим воином. Перед изгнанием я лично вырубил в камне и отшлифовал вот эти ступени. Такова была воля учителя. Приятно вспомнить, как я тут выкладывался. Лестница‑то длинная. У меня горели легкие, ныла спина, и моя воинственность постепенно убывала.

Провожатый поперхнулся новостью и замолчал. Когда позади осталась последняя ступень, взгляду открылась обширная природная терраса. Несколько узловатых древесных стволиков причудливо изгибались над обрывом. Горный ручеек змеился по скале, копил воду в чаше на высоте нескольких метров и ронял ее одной прозрачной нитью хрустальных капель в каменные ладони у корней абрикосового дерева. На грубо ошлифованной вертикали скалы пристальный взгляд и сейчас мог обнаружить символ единения начал, нанесенный, по людским меркам, немыслимо давно…

Ан‑моэ сидел на толстом войлочном ковре, расстеленном посреди помоста из сплошного полированного кедра. Одет он был в штаны некрашеного полотна и просторную рубаху навыпуск. Провожатый поклонился и ушел. Риан вежливо кивнул, получив приглашение «воссесть и созерцать», удобно расположился на ковре и дождался, пока хозяин наполнит и подаст пиалу с чаем. Отхлебнул, поставил в сторонку.

Вид с террасы стоил того, чтобы его созерцать. Облака плыли внизу, и пики гор протыкали их и ловили – тоже внизу. Солнце сеяло лучи сквозь пряди серой шерстяной влажности, украшало ее алмазными искрами бликов, высвечивало глубины и снова погружало в тень. Порой облака расползались и открывали вид на далекие предгорья, где день был золотым и горячим, воздух густел запахами и полнился звуками. Сюда, ввысь, не доносилось и эхо той, нижней жизни. Под фиолетовым небом царил прохладный покой неизменности бытия, достойного богов.

– Хочешь отнять у меня все это? – горько усмехнулся Йенхо.

Риан помнил полное имя ан‑моэ, длинное и звучное, подобающее высшему существу, но предпочитал не титуловать и не усложнять беседу.

– Зачем? Я жил здесь почти тысячу лет назад и ушел вниз, с тех пор не переменился настолько, чтобы жаждать уединения и тратить время на длительные перелеты. Мне не нужен твой дворец. Однако же прими мою благодарность, он сохранен в точности, даже дерево учителя на своем месте и водопад мудрости по‑прежнему плачет о несовершенстве мира.

– Ты указал немыслимо странную причину визита, – усмехнулся Йенхо. – «Пройти все ступени лестницы учеников». Ты их прошел. Что дальше?

– Хочу задать вопрос. Таково право одолевшего лестницу.

Йенхо поморщился и промолчал. Смотреть на него Риану было и больно, и грустно. Прожил ведь семь сотен лет, накопил неплохой опыт, настоящее уважение своего народа. Не кидался в крайности, не высказывал сумасбродных идей, работал на общее благо в Академии. Подбирал учеников и выглядел ярым поборником старых обычаев, в которых ловко находил и выставлял напоказ лучшее, разумное. Охотно общался с людьми, порой не избегал и волвеков… И все же впал в недуг самовозвышения, затеял раскол. Тайный, подлый, окончательный. Кто бы мог подумать на него? Не злодей. Ничуть не злодей! По внешности – среднего роста худощавый мужчина с красивым волевым лицом. Тело тренированное и крепкое, двигается неторопливо, уверенно. В крупных серых глазах читается спокойный, рассудительный ум…

– Знаю я твой вопрос, пожалуй. Зачем я все это затеял, да?

Риан тихо рассмеялся и покачал головой. Он не ожидал столь наивного варианта. Неужели его опять, в невесть который раз, недооценили?

– На этот вопрос я могу ответить полнее, чем ты сам. Потому что я не боюсь ответа. Ты хотел летать выше всех, как и подобает настоящему дракону. Есть два способа добиться возвышения. Первый – вырастить собственные крылья и не прекращать работу над ними ни на миг. Этому я учу по мере сил. Ты предпочитаешь иной способ: подрезать чужие крылья, ограничивая высоту полета всех, кроме ан‑моэ. Заманчивый вариант, его можно красиво подать ученикам.

– Чем же он плох?

– Сначала ты захочешь обрезать только кончики крыльев и только самым нахальным низшим… Потом ситуация зайдет дальше, уже и право на крылья окажется предметом обсуждения. Но это полдела. Когда все станут ползать, высота полета ан‑моэ тоже сделается ничтожной. Твой путь – падение. Потом поймешь, у тебя еще много времени на осознание ошибок. Великий дракон щедр к нам, айри, в даровании сроков на размышление… Мой вопрос иного рода, Йенхо. Однажды, – Риан придвинул заварник и наполнил свою пиалу, снова взглянул на дерево и капли водопада, – сорок семь лет назад, если быть точным, ты заглянул, будучи на Хьёртте, в дом вожака. Ты знал, что застанешь там только сына Даура, всё учли твои младшие, готовя ту подлость… Ты рассказал мальчику Йяллу о древней пещере духов и тени волвека. Посоветовал ребенку самостоятельно пройти первую трансформацию, без наблюдения и поддержки старших. Обещал, что именно так он сможет увидеть великого гролла во плоти…

– Это не вопрос, – насторожился Йенхо и заговорил сухо и жестко: – Да, так и было. Я провел важный эксперимент. Меня интересовало, может ли волвек самостоятельно добиться полного контроля над своим «я», определить баланс сознания и подсознания. Мне думалось, что ответ отрицательный, что каждого формирует вожак, и сына – особенно. И не говори, что мальчик мог сойти с ума. Я не стану слушать твой бред про этику в науке.

– Стариковский бред, – усмехнулся Риан. – Я обычно так свои размышления называю… Видишь ли, я пока подбираюсь к вопросу, чтобы ты и его не счел бредом. Ты пришел к инопланетянину, который мыслит иначе, воспринимает мир иначе, реагирует иначе. Пришел и сказал нечто сомнительное даже для себя самого на языке, для вас обоих различном в звучании и смысле слов. Подверг риску не просто жизнь ребенка, но устои и обычаи рода волвеков. Получил некий результат опыта, не имеющий смысла и ценности. Вы ведь друг друга не поняли. Точнее, он постепенно пришел к осознанию идеи, а вот ты – нет… Я бы сказал, что тогда, сорок семь лет назад, ты впервые смоделировал контакт с внешней для айри цивилизацией. И потерпел сокрушительное поражение. Главный итог опыта состоит в неспособности наладить контакт для существа с твоим типом сознания – закрытым для приятия нового и чуждого.