Оксана Демченко - Мир в подарок. (Тетралогия)

– Я получила достаточно в наследство от этого мерзавца, чтобы создать условия для тех немногих, кто избежал его лап, – взгляд Эмис стал вполне осмысленным и даже цепким. – Дом и людей я подберу за два дня. Как можно забрать девушек?

– Помнится, вы знакомы с Лемаром, – усмехнулся князь, дождался кивка. – Первый капитан передаст все необходимые бумаги. И, Эмис, мои гвардейцы несколько грубы порой, но не забывайте приглашать и их. Если будут проблемы – обращайтесь к Янизе. Она, похоже, вполне способна обучить остолопов вежливости. Да, знакомлю вас, пользуясь случаем, – моя новая телохранительница. Она тоже из числа пострадавших от брата. Будьте добры, расскажите ей о порядках во дворце и помогите подобрать одежду, подобающую статусу. Деньги у того же Лемара можно получить.

– Казенные расходы умерены, – усмехнулась Эмис, осматривая свою подопечную с живым интересом. – Мы лучше сами разберемся.

– День Яниза проведет в Вашем распоряжении, пусть поможет в хлопотах. Сейчас сестре не до интриг. Но, учитывая прошлый случай, пусть заодно и присмотрит. Завтра Лемар подберет Вам толковую охрану, и не спорьте.

Князь поклонился и покинул зал Совета. Из–за дальней колонны бочком выбрался Лемар. Свежевыбритый по моде южного Карна, в отличном костюме, подчеркивающем стройность его фигуры и глубокий зеленый цвет глаз, глянцевые темные волосы расчесаны и тщательно уложены. Многоцветие синяка усердно затерто и прикрыто высоко поднятым букетом невесть где набранных в это время года линимских фиалок.

– Высокородная Эмис позволит и мне поучаствовать в выборе костюмов для своей подруги? – решительно сообщил он, превращая вопрос в утверждение. – К вашим глазам, дорогая, идут именно эти фиалки. Ваши любимые, я не путаю?

– Наглец, – довольно забирая букет, кивнула дочь наместника. – Ты еще посмотреть примерки не забудь. Помню, предлагал подержать юбки милой дурочке Эрмиль.

– Но я отговорил её от такого безобразного наряда! Яниза, выслушай опытного человека. Во дворце неприлично ходить без украшений, ну никак. Пришлось спасать престиж князя и срочно подобрать на свой вкус. Восхитительным арагни так идет бирюза в серебре! Вот эта.

Голубые глаза удивленно раскрылись. Первый капитан, воспользовавшись мгновением замешательства, одним движением фокусника извлек сверток, раскрыл, защелкнул на тонком запястье широкий браслет и уронил на средний палец перстень. Эмис хищно вцепилась в длинные серьги. Изучила, бесцеремонно вдела в уши окончательно ошарашенной жертвы. Кажется, происходящее все более нравилось бывшей невесте княжича, на глазах оживляя её и раскрепощая. Яниза, красивая и экзотическая телохранительница князя, главная сегодняшняя сплетня столицы, заслуживала внимания. Князь весьма мудро передал её на попечение Эмис, рассчитывая, что знатная госпожа вспомнит свою прежнюю привычку знать все о моде и быть модной. Одевать такую куклу – отменная игра, новая и совсем не злая. Можно и по лавкам походить, и от прошлого отвлечься, скрашивая ужас вчерашней ночи для той, кто пережил не меньше самой Эмис…

– Вещицы очень редкие и дорогие. Хотя на другой я их и представить не могу. Хороша–а… Мар, а ведь ты влюблен, – улыбнулась попечительница. Стукнула шутливо по руке арагни, попытавшейся снять браслет, но не сладившей с незнакомым замком. – Не глупи. Мар никогда не просит благодарности за свои подарки. Вот только обычно девушки сами бегают за ним и дарят, дарят… Я вот тоже бегала.

– Эмис, надеюсь, это воспоминание не из мрачных? – обеспокоено уточнил капитан.

Нет. Хотя… в качестве мести пойдешь с нами. Мне будет полезен твой безнадежно льстивый треп.

– Как можно, ни капли лести, златовласая…

– Идем. Дом я выбирать не стану, свой девать некуда. Люди тоже найдутся, девушек заберут и без нас, я распоряжусь. Потому сегодня мы займемся вплотную внешним видом Янизы. Такая бирюза ко многому обязывает.

Ближе к вечеру Лемар оставил дам, сославшись на занятость. Он выглядел огорченным, арагни упорно не желала общаться с ним, равнодушно взирая на все попытки капитана быть интересным и охотно поддерживала беседу со своей попечительницей. Проводив гвардейца взглядом, Эмис набросилась на девушку.

– Ну что тебе, слова доброго для человека жаль?

– Нет.

– Не–е–ет, – передразнила белокурая. – Не обижай его, слышишь? Мар очень хороший человек. И очень несчастный, а тебе он, между прочим, подарил бирюзу своей матушки, я–то знаю. Северная бирюза, таирские сапфиры… Да на один этот перстень нетрудно особняк купить. Могла бы хоть спасибо сказать.

– Рабыне – в первый день знакомства? – Яниза удивленно рассмеялась. – Я выросла среди мужчин, у Юлла… моего отца, одна из двух на всю степь знаменитых школ боя. Они вечно ходили, домогались, дарили, просили. Так утомительно. Приходилось лупить всех без разбора. Но чтобы мамины вещи дарить в день знакомства? Такого точно не припомню.

– Значит, решала только ты, бить или ласкать? – чувствительно толкнула арагни в бок любопытная Эмис. – С папашей по тону все поняла, а мама?

– Ма ушла рано, тогда я еще была ребенком. А ему, ты права, казалось важно, чтобы я не уронила воинскую честь. Он не слишком ценил женщин, которые созданы для устройства быта и продолжения рода воинов. А меня вовсе ставил гораздо ниже братьев, рожденных от первой жены. Так, прислуга бессловесная.

– Не увиливай! – рассердилась Эмис. – Я спросила, ты хоть кому–то не отказала?

– Позапрошлой весной у нас совсем не было воды, – невыразительным тоном ответила Яниза, глядя на свой новый перстень. – Сын старейшины крупного рода южных илла, которому по зиме я основательно пересчитала ребра, узнал о беде и привел десять верблюдов. Так и отдал, с полными бурдюками и знаком Карна на право брать воду до осени. В оплату велел Юллу привести меня в шатер… За сговорчивость великий Юлл, которому тоже надо пить, пообещал признать Янизу дочерью, это казалось тогда очень важным. Маму он всегда называл служанкой, а меня до того дня – только гризз, то есть ничей ребенок. Все, что случилось в шатре, я не хочу повторять по своей воле. Гораздо приятнее этого илла бить, чем ласкать.

– Он тебя продал, – брезгливо процедила Эмис.

– Наверное, можно и так сказать, особенно вдали от степи. Тогда я думала иначе. Все малыши, приводимые в ученики – от четырех лет и до семи – уже давно на моем попечении. Юлл не любил возиться, как он говорил, с неумехами визгливыми. Некоторые так иссохли, бредили, казались вовсе плохи. Жажда страшнее пытки, да еще когда дети… Они у меня были такие славные, их даже Юлл уже не испортит. – Яниза наконец перевела взгляд с перстня на собеседницу. – Я сразу согласилась, и еще спасибо тому свину разжиревшему сказала. В моем родном краю толстые люди – редкость, а он был уже очень тучным в свои неполные тридцать. Есть такие поселения, там живут не лучше, чем здесь: презирают законы степи, рабов держат. И соседей со свету сживают, чтоб их детьми за воду заплатить. Не все рождаются сильными и щедрыми, чтоб девчонке безродной свои постыдные синяки простить. Он мне за прежнее отомстил, но ведь и спас тоже, и моих мальчишек… Потом приезжал снова, чтоб в свой род увезти, вроде бы даже женой. Выторговывал, как лошадь породистую. Юлл не отдал, я так обрадовалась, думала – мы семья, а выходит, просто нашлись и побогаче купцы.