Слава Бродский - Московский бридж. Начало

* * *

На банкете по поводу окончания турнира Таллин-1969 ко мне подошел Марик и рассказал, что только что разговаривал со Славой-мальчиком. Они говорили о том, как это здорово, что мы заняли первое место. И Слава-мальчик сказал ему: «Слушай, Марик, ведь мы – чемпионы Сове-е-етского Союза!»

Как-то Слава-мальчик сказал мне: знаешь, мол, я – старая лошадь. Я это понял так, что Слава считал, что, возможно, он играет без особого блеска, но уж никаких глупостей от него за столом не дождешься. У меня не осталось сейчас своего мнения об его игре. Мне не приходилось играть с ним в паре, и я не помню эпизодов игры против него. Но, возможно, он был прав, называя себя «старой лошадью». Я никогда не слышал никаких упреков в его адрес. Никогда и ни от кого. Как, впрочем, не слышал и особых похвал в его адрес.

Я никогда не знал, почему Славу-мальчика стали так называть. Хотя, помню, спрашивал об этом кого-то из «мужиков». Но объяснения не последовало. Видимо, никто этого не знал или не помнил. Но что-то трогательно-детское в Славе определенно было. И мне всегда казалось, что он моложе меня, хотя, как и все «мужики», он был намного меня старше.

Одно время мы жили рядом. Я – в 3-м Неопалимовском переулке, Слава – на улице Веснина, недалеко от магазина «Французская книга». Как-то я зашел к нему. Дома у него как будто был ремонт. Все стены были выдолблены. Полно строительного мусора. Он стал показывать мне, какую сделал полочку в нише, которую он выдолбил. Но тут его прервала жена. «При чем тут полочка? – сказала она. – Он клад ищет». И Слава сознался, что он действительно искал клад. Один из его соседей делал в своей квартире ремонт и наткнулся на клад, замурованный кирпичами. И поскольку такие истории в районе арбатских улиц были не единичны, Слава решил простучать кирпичные стены. Он стал их простукивать. Какие-то места показались ему подозрительными. И в таких местах он выдалбливал громадные ниши (ведь кирпичные стены в наших домах были, наверное, более метра толщиной). Никакого клада он не нашел. Зато понаделал себе удобных полочек…

Помню один рассказ Вилена о Славе-мальчике.

Слава-мальчик был очень вежливым человеком. (Так дословно говорил мне Вилен.) И вот однажды он стоял где-то в состоянии легкого подпития. И обратился к какому-то прохожему с таким вопросом:

– Простите за беспокойство, не будете ли вы так любезны, скажите, пожалуйста, где здесь остановка шестого?

– Автобуса или троллейбуса? – спросил прохожий.

Ну, а Слава-мальчик был очень вежливым человеком, поэтому он ответил:

– Большое спасибо!

Сейчас, когда я пишу эти строки, я вижу лицо Вилена и почти физически слышу его голос: «Большое спасибо!»

* * *

Итак, турнир Таллин-1969 закончился. Мы летели в Москву. Сидели в самолете, расположившись в двух соседних рядах друг за другом. И, конечно, играли в бридж. Помню, самолет ужасно трясло. Карты подпрыгивали на столиках. Мы пили что-то. И среди прочего – ликер Вана Таллин (который мы называли Ванька Таллин). Юрий Константинович пил больше всех. И когда надо было выходить из самолета, то для него это оказалось не совсем простым делом. Я вышел из самолета первым и ждал всех внизу у трапа. Когда появился Константиныч, ведомый под ручку кем-то из наших, я закричал что-то вроде «слава московским спортсменам, отстоявшим в нелегкой борьбе…». И Юрий Константинович, подыгрывая мне, картинно раскланивался, относя все поздравления, очевидно, на свой счет.

На турнире Юрий Константинович произвел на всех очень хорошее впечатление. В какой-то момент ко мне подошел Витольд Бруштунов и сказал: «Ваш Юрий Константинович…» И он покрутил пальцами вокруг головы, показывая таким образом, что у Константиныча – ума палата. На вопрос, что произошло, Витольд ответил, что Константиныч после открытия противников спасовал с 17 очками. Я не помню, конечно, деталей этой сдачи. Тем более не знаю, каково было решение Константиныча (спасовать с 17 очками), с нынешней точки зрения. Но тогда все это закончилось его контрой и очень хорошей записью.

* * *

Через короткое время после окончания Таллинского турнира в приложении «Неделя» к газете «Известия» появилась маленькая заметка «Турнир за столами». Инициатива в этом деле принадлежала Славе-мальчику. Это именно он вошел в контакт с корреспондентом газеты.

В заметке говорилось о закончившемся всесоюзном турнире по спортивному бриджу, организованном эстонской федерацией бриджа. Далее в заметке говорилось о том, что командное первенство завоевали бриджисты Москвы и перечислялись имена членов нашей московской команды: В. Бродский, М. Мельников, В. Нестеров, Ю. Солнцев, Л. Голдин, В. Пржбыльский.

Корреспондент «Недели» напечатал также отклик на это событие профессора математики Михаила Романовича Шуры-Буры. Как «Неделя» вышла на Шуру-Буру, я не знаю. Наверное, Слава-мальчик все-таки запомнил наш рассказ о том, как Михаил Романович обучал бриджу первый «Форсинг». Ну и, по всей видимости, навел на него репортера «Недели».

Эстонские бриджисты к этому известию о заметке отнеслись скептически и даже враждебно. И они оказались правы. Потом они говорили нам, что вот, мол, мы играли тут в бридж десятилетиями и никто нас не трогал, а теперь у нас будет полно проблем.

* * *

Проблемы начались у них почти сразу после публикации в «Неделе». На следующий год они уже не выдавали грамоты Комитета по физкультуре и спорту при Совете Министров Эстонской ССР. А чуть позже вышло постановление Всесоюзного комитета по физкультуре и спорту. Его тогда возглавлял бывший комсомольский вожак Павлов. В постановлении Комитета от спорта отлучались карате (вызывающее травматизм), женский футбол (вызывающий нездоровый ажиотаж), атлетическая гимнастика (вызывающая непропорциональное развитие личности), занятия по системе хатка-йога (основанные на чуждой идеологии) и спортивный бридж (как не являющийся видом спорта).

Тот факт, что бридж не признавался спортом официальной федерацией спорта, не должен был бы (казалось) как-то отрицательно отразиться на развитии бриджа. Поддержка государства была бы, конечно, весьма кстати, но мы могли бы существовать и без нее. Беда заключалась в том, что существовал некоторый заведенный большевиками порядок. Этот порядок заключался в том, что если со страниц большевицких газет было сказано нечто отрицательное о чем-то, то это «что-то» было обречено на погибель. Миллионы людей разворачивали каждый день большевицкие газеты и искали (иногда между строк), кого теперь надо будет травить. Поэтому постановление о том, что бридж не будет теперь считаться видом спорта, было сигналом всем шавкам советской власти. Надежды на какие-то помещения для игры стали быстро таять. Милиция и КГБ начали устраивать на нас облавы.