Слава Бродский - Московский бридж. Начало

Если игра шла не по восьмеркам, а, скажем, по 16 сдач, то это обстоятельство легко корректировалось введением соответствующих весов (что являлось довольно стандартной процедурой метода наименьших квадратов).

После проведения некоторого числа командных туров у меня была написана соответствующая программа и накопилось уже достаточно данных для тестового просчета. И я такой расчет выполнил. Оставалось только довести мою идею до членов «хунты» – так мы стали называть наш орган, который образовался стихийно для решения общих вопросов (в основном, вопросов отбора на выездные турниры). В «хунту» в разное время входили разные люди. Но на первых порах Константиныч и я были постоянными и, как мне казалось, наиболее авторитетными ее членами. Я просил Вилена принимать участие в наших заседаниях, но Вилен не захотел участвовать, как он выразился, в «говорильне хунты».

Когда на очередном заседании «хунты» я стал рассказывать о рейтинге, который стал вести, я надеялся на поддержку Юрия Константиновича, как человека наиболее технически образованного. К моему большому удивлению, моя идея вызвала у него (единственного из всей «хунты») отрицательную реакцию. Он стал задавать мне массу вопросов: как будет учитываться вот это и как будет учитываться вот то. А я ему отвечал, что это все автоматически учитывается при обработке данных с помощью метода наименьших квадратов. На что он сказал, что еще не известно, учитывает ли метод наименьших квадратов все такие моменты или нет.

Я пытался убедить его в целесообразности моего предложения. Тем более, говорил я, что это все делается абсолютно «бесплатно». Капитаны команд подают данные без всяких проблем. Программа готова. Тестовый прогон прошел успешно. Я также говорил, что принципиально возможно включать в расчеты и результаты парных турниров, хотя сбор данных может представить собой некоторую проблему. Но в вычислительном отношении все будет почти то же самое.

Константиныч не соглашался со мной. В процессе нашего обсуждения он стал называть все это дело «рейтингом Бродского» (что у него звучало как-то очень обидно для меня).

Этот наш разговор меня очень расстроил. И тут я оценил решение Вилена не участвовать в «говорильне хунты». Начиная с этого момента, я стал все менее и менее активно участвовать в ее заседаниях.

* * *

В эти первые годы было много славных команд и много славных имен. Трудно перечислить все их и трудно установить принадлежность игроков и пар каким-то определенным командам, поскольку пары очень часто распадались, образовывались новые и переходили из команды в команду. А иногда кто-то мог играть в одной команде, а с другим партнером – в другой. Но я все-таки постараюсь дать список команд и игроков и в каких-то случаях проследить, каким образом мы все в конечном итоге собрались в одном месте.

Я уже описал историю встречи нашего старого «Форсинга», команды МГУ и команды «мужиков». В какой-то момент я предложил Вилену с Леоном влиться в нашу команду. Это предложение было сделано с согласия всех наших (включая Марика). Я ожидал, что Вилен и Леон захотят по крайней мере подумать над моим предложением. Но, к моему удивлению, они его приняли тут же, на месте, без всяких раздумий. Я предложил оставить наше название – «Форсинг» – для объединенной команды. И тут я уже совсем не был уверен, что «мужики» захотят выступать под флагом «Форсинга». Вилен, однако, не возражал. Леон скривился и сказал, что «Форсинг» ему не очень нравится и что ему больше нравится название «Рислинг». Это была шутка.

Так был образован новый «Форсинг». Это был «Форсинг», который запомнили все и члены которого добились наибольших успехов среди всех представителей славных московских команд на «выездных» (читай – всесоюзных) турнирах.

За новый «Форсинг», кроме нашей с Мариком Мельниковым пары, играли Леша Поманский с Валей Вулихманом. Они, правда, играли не очень продолжительное время. Вилен Нестеров играл за нас в разное время с Леоном Голдиным, Петром Александровичем Сластениным и, позднее, с Оскаром Штительманом. Еще позднее за нас играли Леня Орман с Петром Александровичем.

Жена Марика Мельникова, Лена Ефимова, была участницей Университетского студенческого театра, и она познакомила нас с коллегами по театру, Славой Деминим и Алексеем Рогаткиным, которые тоже уже несколько лет играли в бридж. Команда Славы Демина «Ладья» включала его пару с Алексеем Рогаткиным, а также пару Володи Иванова с Феликсом Французовым. Одно время там играл Миша Стрижевский с разными партнерами: Марком Глушаковым, Славой Пржбыльским, Рогаткиным и Стояновским.

Студенческие связи дали нам большие группы. Одних только математиков с мехмата Московского университета было четыре группы. Одну из групп представлял наш старый «Форсинг» (выпуск мехмата 1965 года). Вторую группу – команду «МГУ» (выпуска 1967 года) – образовывали в основном две пары: Аркадий Дьячков с Сашей Одуло и Юра Малиновский с болгарином Петровым.

Еще одна университетская команда математиков (выпуска 1970 года) – «Дипломник» – возглавлялась Васей Стояновским и включала его пару с Мишей Стрижевским и пару Миша Донской – Миша Кронрод.

Были еще две мехматские команды – «Кварц» и «Луч», но они просуществовали недолго и объединились в команду «КЛ-72». Там играли выпускники мехмата 1971 года Аня и Володя Кирьянковы с Андреем Замерхановым (во всех трех комбинациях), а также Боря Меников и Алик Харлап. Аня Кирьянкова была первой женщиной в московском бридже. Вернее, она была первой играющей женщиной в московском бридже. Потому что в другом смысле первой женщиной все-таки была «бабушка московского бриджа» – Таня Голикова.

Другая многочисленная группа представлялась физиками и химиками. Вот как описывает первые шаги бриджа на химфаке Московского университета Саша Рубашов:

«Бридж появился на химфаке МГУ, на котором я учился, приблизительно в 1965 г. Кто-то из нашей преферансной компании познакомился с учившимся в МГУ индонезийцем, и тот объяснил основы робберного бриджа... После окончания МГУ первого поколения игроков бридж на химфаке угас. Но след от первой волны остался. Еще в те времена к нам примкнула группа младшекурсников. И летом 1969 г. Борис Бутаев в университетском лагере "Джемете" познакомился со студентами мехмата Одуло и Дьячковым… Благодаря этой встрече начались наши контакты с цивилизованными бриджистами. Мы приходили в общежитие мехмата смотреть, как играют болгары. А торговали они сильно искусственную польскую релейную систему Ченсковского, по которой можно было выяснить полный расклад партнера (впоследствии эту систему никто не играл, но ее элементы использовали в своей системе Бродский и Стояновский)».