Слава Бродский - Страницы Миллбурнского клуба, 5

Одно ясно: в ситуации противостояния с бурлящим и непредсказуемым Третьим миром искусственное раздувание враждебности со стабильной индустриальной Россией является ничем иным, как проявлением величайшей безответственности и близорукости американских политиков обеих партий. В привычной погоне за голосами избирателей они состязаются друг с другом в обвинениях в адрес Кремля, не утруждая себя анализом конкретных историко-политических ситуаций. При этом собственные акты попрания международного права полностью игнорируются. Попытки «ракетно-бомбовой демократизации» делались уже в отношении Боснии, Сербии, Афганистана, Ирака, Ливии, Йемена и унесли сотни тысяч жизней. В результате волна ненависти к индустриальному миру вздымается все выше и выше и поставляет тысячи мстителей в ряды ИГИЛа.

Сегодня долг «дозорных» индустриального мира – американских, российских, британских, немецких, французских – вглядеться в туман ближайших десятилетий, вслушаться в гул волн Океана Истории, разбивающихся о грозные утесы. Избежать вступления на новую ступень цивилизации невозможно. Опять какие-то народы перейдут на нее первыми, и на них обрушится враждебность отставших. Но, как сказал Шекспир, «готовность – это все». Если мы осознаем историческую неизбежность противоборства между народами, находящимися на разных ступенях, мы сможем встретить очередную волну «новых трихинов» во всеоружии.

Литература

1. Достоевский Ф. М. (1973). Преступление и наказание./Собр. соч. Л.: Наука, т. 6.

2. Ефимов И. (1991). Метаполитика. Л.: Лениздат.

3. Livy. (1960). The Early History of Rome. Baltimore: Penguin Books.

4. Armstrong Karen. (1992). Muhammad. San Francisco: Harper Collins Publishers.

5. Weatherford Jack. (2003). Genghis Khan. New York: Free Rivers Press.

6. Chambers James. (1979). The Devil’s Horsemen. New York: Atheneum Books.

7. Ефимов И. (2008). Грядущий Аттила. Ст.-Петербург: Азбука.

8. Durant Will. (1950). The Age of Faith. New York: Simon & Schuster.

9. Bergen Peter. (2006). The Osama Bin Laden I Know. New York: Free Press.

10. Buchanan Patrick J. (2011). Suicide of a Superpower. Will America Survive to 2025? New York: St. Martin Press.

11. Kupchan, Charles A. (2002). The End of the American Era. New York: Vintage Books.

12. Ефимов И. (1979). Без буржуев. Франкфурт: Посев.

Петр Ильинский– прозаик, поэт, эссеист. Родился в 1965 году в Ленинграде, выпускник МГУ, научный работник, в 1991 – 1998 и 2001 – 2003 годах – сотрудник Гарвардского университета. Книги: «Перемены цвета» (Эдинбург, 2001), «Резьба по камню» (СПб., 2002), «Долгий миг рождения. Опыт размышления о древнерус­ской истории VIII–X вв.» (М., 2004) и «Легенда о Вавилоне» (СПб., 2007). Статьи и рассказы публиковались в российской и зарубежной периодике («Отечественные записки», «Время и место», «Русский журнал», «Зарубежные записки», «Северная Аврора»). Живет в Кембридже (США), работает по специальности в частном секторе, преподает в Бостонском университете.

Век просвещения

Трехчастное повествование о самом лучшем столетии,

основанное на известных и не очень известных документах

из российских, а также иностранных библиотек

и расцвеченное некоторой долей авторского домысла

(Отрывок из романа)

Авторское пояснение

Три предмета, без которых не обходится история великого государства: война, государственный переворот и повальная эпидемия. Первая часть романа, окончание которой приводится ниже, – военная, и ее центральным эпизодом (гл. 18–26) является самое знаменитое сражение Семилетней войны, которое русская армия должна была неминуемо проиграть. Но вышло совсем по-другому. Почему?

На этот и остальные вопросы будут отвечать читатели. Насколько слеп или проницателен очевидец? Всегда ли честен мемуарист, стоящий на пороге смерти (главный герой, от имени которого ведется большая часть повествования)? Зачем приукрашивать реальность его российскому современнику – сочинителю потаенного дневника, который он будет прятать даже от своих близких? И есть ли самая малая крупица правды в политических документах любой эпохи?

Основные герои: врач-француз на службе в австрийской, а потом в российской армии, искатель приключений и неудачливый агент версальской разведки; русский чиновник, резонер и карьерист (оба рассказывают о себе сами); британский коммерсант-резидент с Английской набережной и фабричный подмастерье-москвич (за них и за кое-кого еще говорит автор, а также некоторые старинные бумаги).

Главная тема: столкновение, взаимодействие, соперничество и сотрудничество России и Запада.

Чем дальше автор писал роман, тем современнее он становился...

18. В лесу

(убористо, строчки загибаются вверх)

Против ожидания, наш переход не был трудным или опасным. Корпус двигался вдоль реки, потом по хорошим, давно проложенным дорогам, какие я, признаюсь, не предполагал встретить в столь отдаленных местах. Однако мы часто стояли под открытым небом – командующий, в отличие от остальных имперских генералов, не был озабочен поисками удобных для ночлега мест. Дважды или трижды лазарету все же удалось остановиться в небольших силезских деревеньках, и везде я убеждался, что нас, несмотря на форму, путают с пруссаками. И еще: из общения с тамошними жителями, пусть совершенно непродолжительного, мне стало ясно – почти никто из них не знает, что именно из-за их земель началась война, постепенно становящаяся длинной и знаменитой. Более того, на все мои расспросы – а я постепенно начинал интересоваться бытом и жизнью народностей европейского востока – ни один не мог внятно объяснить, есть ли разница между властью королевской и императорской и каковы его, обитателя сих пределов, сердечные чаяния? В какой стране хочет он существовать, чьим подданным являться? Не исключаю, что мои собеседники просто опасались говорить правду. Мундир на мне был австрийский, белый, хоть и грязный, с желто-черным офицерским шарфом (несмотря на это, интенданты по-прежнему ставили меня в самый хвост любой очереди – мерзавцы не считали меня настоящим служакой и, наверно, были правы). Оружия я не носил, а говорил по-немецки с неслыханным в тамошних краях акцентом. Может быть, меня принимали за шпиона?

Добавлю еще, что любой незнакомец в тех местностях, особенно глухих, вызывает подозрения. Не раз я узнавал о заблудившихся коммерсантах, путешественниках, даже паломниках, которых забрасывали камнями, не пускали на ночлег, гнали собаками. Я поделился своими мыслями с начальником лазарета, который приблизил меня с самого начала знакомства и оказался, кстати, дельным и знающим врачом – скажу даже, что в эти недолгие месяцы он стал для меня учителем, с чьей помощью я наверстал многие пробелы в своем образовании. Как часто бывало, мы сидели на передке аптечного фургона и искоса следили за тем, чтобы лошади не потеряли проторенную колею.