Кристен Эшли - Три желания

— Я не позволю тебе спать в той комнате, которая у тебя была, — заявил он.

Она застыла с открытым ртом от его спокойствия и высокомерия.

— Это не твой выбор! — бушевала она.

Его рука обхватила ее за подбородок.

— Я никогда не видел тебя такой злой, — его голос звучал мягко, успокаивающе. Он смотрел на нее с теплотой, и его темные глаза почти, но не совсем правда, заставляли задерживать ее дыхание.

— Мы едва знали друг друга, — отрезала она. — Ты не видел много вещей во мне.

Затем он тихо заметил:

— Ты невероятно прекрасная, когда злишься.

Она опять вытаращила на него глаза, настолько ошеломленная от его неожиданного комплимента, что даже не была в состоянии реагировать, он шагнул вперед, вынуждая ее сделать шаг назад и прижаться спиной к двери. Его тело придвинулось к ней, он по-прежнему удерживал ее за подбородок, уперев другую руку в дверь рядом с ее головой.

— Ты невероятно красивая всегда, но когда злишься просто великолепна, — пробормотал он тихо, и его взгляд опустился на ее губы. Она попыталась тут же взять себя в руки, потому что была определенно не готовы к этому.

— Отойди от меня, — выдохнула она, немного испугавшись на свою реакцию и злясь одновременно на то, что он делал.

— Поужинай со мной, — попросил он глубоким голосом, как бархат.

— Нет, — упрямо повторила она, отказываясь поддаваться его голосу и пытаясь освободиться от его руки, но в ее нынешнем положении это было невозможно.

— Поужинай со мной, — повторил он, словно вообще не слышал ее ответа.

— Я... сказала... нет! — она не стала дожидаться его ответных слов и кинулась в бой. — Тебе следует уйти прямо сейчас. Ты можешь взять Наташу на ужин и привезти ее домой. Твои адвокаты должны договориться с Алистером о твоем графике посещений Таши. Я не хочу встречаться с тобой снова. Я не хочу видеть тебя в своем доме. Я не хочу…

— Мы поженимся, — категорически заявил он, его голос снова стал гладким и шелковистым, и ее сальто, происходившие у нее в животе, уже перешли в кульбиты.

Она прижала руки к животу и со всей силой попыталась оттолкнуть его от себя.

Он остался стоять на месте, словно она и не предпринимала никаких попыток, только обхватил ее за талию, словно сжал тисками, прижав к себе. Другую руку он опустил ей на спину и ее грудь прижалась к нему. Он нагнул голову и заглянул ей прямо в глаза.

И тогда он заговорил, и его голос уже был не гладким и шелковистым, не нежным, не уговаривающим, он стал жестким, низким, со стальными нотками, которые проходили через нее с каждым его словом.

— Я потерял восемь лет без тебя. Восемь лет. Я не знаю, что ты пережила за эти годы, но у тебя будет время до конца нашей жизни рассказывать мне об этом, и я сделаю все, чтобы ты забыла то время, — заявил он затем твердо продолжил. — Я обещаю тебе, Лили, я сделаю это.

Она напрягла всю свою силу воли, до последней капли, чтобы его слова не проникли через ее броню. Она вцепилась в ткань его рубашки на талии, пытаясь опять оттолкнуть его назад.

— Ты уже давал мне обещания, Нейт, — напомнила она ему с жаром.

— Я знаю, — приглушенно ответил он, его глаза все еще просматривали ее насквозь.

— Ты нарушил эти обещания.

Он не смутился и не стал отрицать.

— Я знаю.

Она пристально посмотрела на него, ожидая, что он начнет что-то объяснять, что-то скажет, чтобы прояснить ситуацию.

Он этого не сделал.

— Все кончено! — в истерике закричала она, она уже не могла этого выносить.

— Мы даже еще не начали, — пообещал он.

— Я не собираюсь проходить через это снова! — воскликнула она, вспомнив всю боль и все страхи. Ее гнев вспыхнул и как обычно быстро исчез, и теперь она желала только одного — сбежать.

Ее жизнь, возможно, не была райской, такой она была только с Нейтом тогда давно, но у нее была хорошая жизнь, радостная жизнь, и она хотела ее вернуть.

— Ты не обязана, — рявкнул Нейт, шокируя ее, потеряв свое хладнокровие. Он уже не выглядел таким спокойным, как всегда, видно он тоже вел борьбу со своими бушующими эмоциями. Она должно быть разбудила в нем силу, которая наполнила всю комнату и давила на нее, как огромная мраморная плита. Но она не испугалась этого, она не имела права пугаться, у нее было слишком много, что можно было потерять.

— Я не верю тебе, — обвиняюще сказала она.

— Прекрасно. Не верь мне. Но наша дочь имеет двоих родителей, и всю оставшуюся жизнь она будет наслаждаться ими обоими. Вместе. Она будет наслаждаться безопасным красивым домом, и родителями, которые будут жить вместе и заботиться о ней. Не мотаться взад-вперед и приспосабливаться жить на два дома. Ты видела, как она обрадовалась, когда увидела нас вместе. Ты же знаешь, что она очень хочет этого.

— Нельзя получить все, что хочется, поверь мне, Нейт, я знаю, — его глаза угрожающе сузились от ее слов, но она не обратила на это внимание и с жаром продолжила: — Это трудный урок, но она может пройти его намного раньше, вместо того чтобы вырасти безнадежной мечтательницей, как ее мать, и понять все потом.

Она могла поклясться, что его лицо едва заметно дрогнуло, он сказал:

— Ты не можешь запретить мне воплотить все, что она больше всего хочет, и тебе не нужно будет делать все возможное и не возможное, чтобы сделать это, — он немного успокоился.

— Она приспособиться, — выпалила Лили, хотя он был, к сожалению, прав.

Лили была не в состоянии сделать все возможное и невозможное, чтобы дать Таш то, что она хотела, но просто тогда она не могла предоставить ей и малые крохи.

— Она будет очень огорчена, — правильно предсказал Нейт.

— Ты не знаешь ее достаточно хорошо, чтобы делать такие выводы, — произнесла Лили и попала в яблочко. Она поняла это по его гневно сверкнувшим глазам, он явно еле себя сдерживал.

— Я поменял свое мнение, — выдохнул он. — Ты не великолепная, когда злишься. Ты невероятно раздраженная и невероятно упрямая, когда злишься.

— Я не упрямая! — упорно возразила она.

Он приблизил к ней свое лицо, и от того, что он так быстро сменил свою тактику у нее закружилась голова.

— Ты хочешь меня, Лили, и ты это знаешь.

— Я не хочу! — даже она поняла, что это звучит, как ложь.

— Ты хочешь меня, — заявил он без обиняков, — мне нужно это доказать?

Полное безумие, она знала это, потому что уже завелась, с угрозой воскликнула:

— Если ты поцелуешь меня снова, я не буду нести ответственность за то, что сделаю.

— Я точно знаю, что ты сделать.

И не дав ей возможность возразить, его губы набросились на нее.

На этот раз она не замирала и не стояла неподвижно. На этот раз она боролась, пихалась, толкалась и пыталась сдвинуть его с места. Она царапалась, даже разорвала ткань на его рубашке.