Виталий Башун - o 8a92147894ddbf80

будет разделить и потом. Пожалуй, без магов с Тиранией справиться будет затруднительно. Может быть,

и вместе с магами не получится. Большая война никому не нужна. Однако договориться о совместной

добыче и продаже очень даже можно будет.

Впрочем, это дело высокой политики, а Дездемоне надо просто убраться с этой милой Прелести.

Как она соскучилась по родной планете. Театры, музеи, рестораны, выставки, подруги и... враги. Как

без них? Жизнь станет пресной и скучной. И, главное, много-много мужчин, с которыми можно и по

взаимному удовольствию, а можно и по принуждению. Для сильной ведьмы даже в их секторе мужчин мало

не бывает. Найти всегда можно. Например, увести у подруги, отбить у врага или просто поймать на

улице, испытать настоящий азарт охоты, погони, почувствовать свою власть над тем, кто сильнее тебя

физически. Потом затащить к себе и... добиться в глазах добычи, восхищения, обожания и готовности

сделать все, только бы уловить мимолетный проблеск одобрения в глазах своей богини. Да! Только так и

не иначе. В этом — высший пилотаж и настоящее искусство ведьмовства. Не пытки и запугивания — они

для девочек-недоучек и слабых дилетанток. Никак не для Дездемоны. Она-то подобные грубые методы

откровенно презирает, да и настоящего наслаждения любви от затюканной твари все равно получить

невозможно.

Женщина еще раз глубоко с наслаждением затянулась и медленно выпустила дым. Вместе с

Мартином вернулась почти угасшая надежда, а значит, предстоит много и тяжело работать. Но это все

пустяки. Начинается реальная борьба и она будоражит кровь сильнее любых крепких напитков, сильнее

даже... секса с красивыми молодыми мужчинами.

Глава 17. 03 ноября 1012 года от Раздела.

Отряд «Бродяги», планета Прелесть, где-то на пути к базе

«Восток-317».

Мартин.

Двигатель, обычно мягко урчащий, взревел раненым медведем, переходя на форсаж. Немыслимым

маневром мне удалось увильнуть от плотного залпа внезапно появившихся слева черных шакалов.

Заработали оба плутонга, поливая крайнюю правую машину врага непрерывными залпами раскаленной

плазмы. Позади нашего легкого броневика—разведчика колонна отряда быстро и привычно сворачивалась

ежом оборонительного построения, и окутывалась, словно чешуей внахлест, силовыми полями. Увы, но наш

броневичок собственным полем не обладал и в строй под прикрытие тяжелых машин уже не успевал — сразу

три тяжелых танка с четырьмя трехорудийными плутонгами на борту каждого отсекли нас от своих и стали

отжимать в сторону увала. Мало того, что их калибр был «слегка» побольше нашего, так еще и один из

четырех плутонгов плевался кинетическими снарядами. Болванки не пробивали основную броню, но

качественно нагружали силовые поля и сыпались гораздо гуще высокотемпературных плазменных шаров, что

для нашего броневичка было очень неприятно. Пусть броню не пробьют... лобовую, но ходовую часть

сметут в момент и тогда мы станем неподвижной мишенью для энергетического оружия.

На размышление времени не было совершенно. Я пока уворачивался, выкладываясь до донышка сам,

и, выжимая из машины все, на что она была способна. Крайний левый танк шакалов уже пересек линию

моего курса и теперь два его плутонга лупили по нашей колонне, а два по мне.

Еще несколько раз я успел уйти от залпов шакалов (все в сторону увала), но долго так

продолжаться не может. Не потому, что я устану. Меня-то хватит надолго и в машине я уверен, однако

шакалы тоже не дураки. К сожалению. Поэтому они вот-вот изменят тактику обстрела и перейдут на

широкополосные залпы. Мощь их огня существенно изменится, но попаданий мне уже не избежать — куда бы

я ни прыгнул, что-нибудь да влетит.

Пора спасать людей.

- Все из машины!! - заорал я. - Люлёк! Вы тоже! Быстро-быстро! Готовность три! Раз! Два!

Три-и-и!Я резко затормозил, к слову, снова избежав попадания, после которого нас разнесло бы на

микрочастицы, и с центрального пульта аварийно открыл все люки. Несколько секунд достаточно для

тренированных бойцов (не тренированные сидят на базах), чтобы выбраться из металлопластиковой

коробки. Одна турель сменила темп стрельбы. Значит, перешла на автоматику, а вторая... вторая

продолжает бить короткими прицельным очередями, свидетельствуя о том, что одна из девчонок,

увлекшись, все еще не покинула машину. Никакой автомат не заменит опытного оператора, который,

используя интуицию и предвидение, работает на опережение и часто добивается успеха там, где пасует

автоматика.

Люба! Твою ж попку в колючки! Беги, дура!!

- Во-о-он! - отчаянно заорал я, всей кожей чувствуя, как прямо сквозь сердце расплавленным

свинцом стекают отпущенные нам мгновения.

Мощный удар! Ого! Даже дорогущую ракету не пожалели! Не попали (Почему? Не хотели?

Странно...). Рвануло метрах примерно в семи прямо по курсу. Волна прессованного воздуха с песком и

остатками растений подбросила броневик так, что я чуть язык себе не откусил. Никакие компенсаторы не

помогли. Машина встала, словно остановленная гигантской рукой, и даже немного попятилась назад. Пары

секунд нашей новой неподвижности, выбранной уже не мной, а врагом, хватило шакалам, чтобы

основательно зацепить нас. Видимо на то и был расчет. По бронеколпакам плутонгов и ходовой части

частым дождем замолотили снаряды, а затем... Они тоже знали, где сидит живой оператор тяжелого

оружия, и врубили сосредоточенным огнем прямо по ее полусфере.

Облако кровавой пыли и ошметков росчерками страшных красных чернил окрасило панель

управления слева и справа от моего водительского кресла. Осколки бронепластика бывшей полусферы в

меня не попали, благодаря высокой спинке водительского сидения.

- Лю-у-у-уба-а-а-а! - заорали наши слитным ревом отчаяния.

Я не выдержал и на мгновение оглянулся. Лучше бы так не делал. Не могу и не буду описывать

то, что осталось от нашей хохотушки Любы после попадания в прозрачную полусферу плутонга сначала

плазмы, потом нескольких сорокадвухмиллиметровых болванок, разогнанных до трех скоростей звука.

Стрелковой башенки больше не существовало. Осталась только дыра с рваным оскалом обломков в потолке

кабины. Несколько залитых кровью осколков валялись на полу десантного отсека.

Любу и Леку, моих операторов стрелковых комплексов и неразлучных подружек, с доброй

смешинкой называли в отряде Люлёк. Первая - низенькая, слегка полноватая, улыбчивая и застенчивая.

Другая - высокая, немного нескладная и серьезная. Они всегда были вместе. Даже к парням ходили