Машка - o 78b6c334dd224691

- Ты назвал Джейкобс, рабыней, а потом тебя стошнило на землю суши вместе с

изюмом.

Куинн посмотрел по сторонам, стараясь вспомнить.

– Черт.

- Ага, - ответил я, припомнив ее лицо, когда она уходила от меня в больнице. Она

одержала верх и знала об этом. – Одевайся.

Я съел достаточно еды, чтобы прокормить небольшую деревню, и единственное что

сейчас хотел сделать – лечь спать. Вместо того, чтобы вернуться ко мне, Куинн

использовал пирог своей мамы, как предлог о заключении мира. Мы отправились к нему и

помогли его матери занести спальный гарнитур, который она нашла в комиссионном

магазинчике, на третий этаж.

- Ты уверен, что в порядке, приятель? – Куинн облокотился на стойку в квартире

своей матери, уплетая кусок яблочного пирога.

- Переживу.

Он покачал головой, но больше не стал на меня давить. Мне не нужно, чтобы кто-то

дышал мне в спину, и Куинн это понимал. Несмотря на его частые косяки, он был

хорошим парнем.

- У вас, мальчики, на сегодня есть планы? – Спросила его мать, протянув Куинну

салфетку и стакан молока. Я покачал головой, с трудом сдерживая смех от его

беспомощности в присутствии мамочки, вспыльчивой итальянки.

- Мне пора, - я направился в сторону двери, махнув им рукой. – Спасибо за пирог,

миссис Чиприани.

Куинн выпятил подбородок в понимании, продолжая поглощать пищу.

Я практически израсходовал все силы, когда вывернул из-за угла старого

кирпичного здания и пошел дальше до «Око за Око» - маленького тату салона, который

видел каждый раз по пути на работу. Мне бы хотелось не видеть подобные заведения

изнутри долгое время, но теперь это стало суеверным ритуалом. Наверху звякнул

колокольчик, когда я открыл дверь. Человек с ирокезом на голове и исписанный чернилами

хуже книги поднял на меня взгляд из-под хипстерских очков в темной оправе.

- Я уже заканчиваю, чувак. Осмотрись пока. Освобожусь через минуту. – Он вытер

полотенцем руку женщины, которой делал татуировку, убирая небольшое пятно чернил с

ее молочного цвета кожи.

Я кивнул, оглядываясь на рисунки, висящие на стенах. Здесь было много

традиционных образцов и несколько современных татуировок, похожих на настоящее

произведение искусства. Но мне не нужно что-то красивое. Моя татуировка скорее похожа

на демонстрационный щит – напоминание о смерти.

Засунув руки глубоко в карманы джинсов, я бродил по залу, отводя взгляд от

обнаженной груди женщины, попавшей в поле зрения, когда она показывала одному из

сотрудников проколотый кольцом сосок, испугавшись, что туда попала инфекция.

Хлопнул кассовый аппарат, и меня позвал мастер.

– Прошу прощения за ожидание. – Повернувшись, я подошел к стойке регистрации.

Она была сделана из стекла, а под ней находилось огромное количество украшений для

тела и отвратительные предметы декора. – Не могли бы вы подсказать мне, что хотите?

- Без проблем, - я потянулся за голову и, схватив заднюю часть своей хлопковой

футболки, стянул ее. Висевшее на шариковой цепи пенни упало на грудь. Мои пальцы

пробежались по левой стороне ребер, отслеживая девять тигровых полосок, пересекавших

тело. – Я заработал еще одну.

Мужчина вышел из-за стойки и наклонился, чтобы поближе рассмотреть работу,

после чего снова встал в полный рост. Он был гораздо худее меня, но на несколько дюймов

выше моих шести футов.

- Надеюсь, это не число жертв. Большинство парней обычно выбирают падающую

слезу или пару точек.

Я засмеялся, когда он склонил свою голову к стойке.

– Нет, просто количество раз, когда смерть подкрадывалась слишком близко.

- Я думал только у кошек девять жизней. Испытываешь судьбу. Садись и расскажи

мне.

Я опустился в черное мягкое кресло, напоминавшее стоматологическое и рассказал

то, что произошло до аварии. Случившееся меркло по сравнению с несколькими другими

близкими контактами со смертью, но в этот раз мы все вышли из ситуации относительно

невредимыми, с тех пор я места себе не находил. Меня передернуло от мысли, что Эйвери

могла лишиться жизни прямо на моих глазах. Как будто непрекращающиеся мысли о моей

сестре не были достаточно мучительными, а теперь к ним присоединилось воспоминание

о близкой смерти Эйвери. С малых лет я словно стал магнитом для неприятностей. Я

оказался настолько эгоистичным, что, зная об этом, все равно не мог отпустить Эйвери.

Первую полоску заработал, когда мне было всего семь лет, но заклеймил ей свое

тело годы спустя. Впервые, проклятие дало о себе знать, забрав одного из самых важных

для меня людей, превратив меня в бессмысленное подобие человека, коим являюсь сейчас.

- Могу я взять Кайлу на рыбалку? – Спросил я у мамы, когда она закончила месить

тесто для торта на день рождения моей сестры. Ей исполнялось три года, и половина

наших родственников со всего округа Либерти приедут на праздник.

- Кайла? – Закричала мама, вытерев лоб тыльной стороной ладони, оставляя там

белый след от муки.

Моя маленькая сестренка затопала вниз по ступеням из комнаты, не забыв

прихватить своего желтого медвежонка, Оливера, сжав его в кулачке.

- Торт?

- Пока нет, милая. Иди поиграй со своим братом на улице. Я позову, когда торт

будет готов. Джош, внимательно за ней смотри. – Строгий взгляд моей матери

встретился с моим, и я кивнул, хватая свободную руку Кайлы и утаскивая ее в сторону

задней двери. Мне не нужно напоминание о том, чтобы смотреть за своей младшей

сестрой.

Мы выбежали во двор и бросились к небольшому причалу на краю нашей сельской

собственности в Джорджии.

Кайла остановилась, как только коснулась мысками своих теннисных туфелек

первой планки деревянного мостика.

- Давай же, Кайла. Ты уже большая девочка. Я должен научить тебя ловить рыбу.

Папа слишком занят, так что это моя обязанность, - я взял в руки две палки, над

которыми трудился целый день. Привязал к концам старую леску и пластмассовые

приманки. Протянул одну сестре, на лице которой сияла улыбка от уха до уха.

- Пошли. – Я повернулся и пошел к краю причала, слыша звук ее маленьких шагов

позади.

Мы сидели на самом краю, болтая ногами над водой и греясь под лучами жаркого

южного солнца. Мы ничего не поймали, потому что я знал, что мама выйдет из себя, если узнает, что я взял какой-нибудь из папиных крючков для своих новых удочек, но

Кайла не возражала. Ей было весело, также, как и мне.

- Я хочу есть, - пожаловалась Кайла, когда теплый ветерок бросил ее темные