Юлия Флёри - Порхай как бабочка, жаль как пчела

И выходные прошли в молчании. Мама моё состояние естественно заметила, но вопросов задавать не стала, странно даже, обычно она такой шанс не упускает, у самой, что ли кто появился. Вот, уже чушь несу, что значит у самой? У меня никого нет, я не в счёт. Марине может, позвонить, посоветоваться… а как я ей скажу, что виделась с Димой ещё раз? Нет, пусть это останется в тайне, меньше знаешь, крепче спишь, этот закон ещё никто не отменял. И пока я, таким образом рассуждала, прошла неделя, потом к исходу близилась и другая, в итоге, Марина нашла меня сама.

– Леська, куда пропала? – Задорно прокричала она мне в ухо.

В трубке слышались массовые радостные возгласы, крики. Всё ясно, с первыми морозами, Марину потянула на каток, вот бесстрашный человек, все виды спорта готова освоить.

– Дома. Никуда не пропадала. – Невесело отозвалась я. Меня на каток никто не звал, да и не хочу, у меня хандра. Две недели уже. Но подробности я с Маринкой обсуждать не буду.

– Приезжай ко мне, Антоху бери, поиграет с моей Лялей, а мы посплетничаем.

– Не хочется, если честно.

Во-от, если я так заговорила, сразу понятно, что меня нужно спасать, а кто спасёт. Если не подруга, а?

– Так, не дури, мой сегодня на охоте. До утра. – Упор на последнее предложение. – Так что не ссы, прорвёмся!

– Я даже не знаю… – Канючу я, но морально уже пакую чемоданы.

– Я сейчас приеду сама.

Вот, сразу бы так, а то до меня не доходит. Не может ко мне Марина приезжать, мама моя её не выносит и начинается полный бедлам. Марина ко мне не приходила со времён школьной скамьи. Уж не знаю, чего мамочка такого в ней усмотрела, но встречаться с тех пор мы старались вне моего дома.

Добралась я быстро, Марина и сама только-только порог квартиры переступила, а тут мы (я и Антоша), голодные, холодные и нуждающиеся в сочувствии.

Вечер пятницы удался на славу, мы хорошенько отметили свободу от мужского самодурства, поговорили за жизнь, и, наконец, Маришка начала клещами тянуть из меня информацию.

– Ты какая-то затюканная. – Сделала она нехитрый вывод и скривила губы, намекая, что пора колоться.

– Не спорю. – Изо всех сил держалась я за свой секрет.

– И что, совсем не тянет поделиться?

– А если нечем?

– Тогда я лошадь Пржевальского!

Я так и знала, что в глубине души Маринка конь, но говорить этого вслух не стала, спряталась за текущими проблемами.

– Работа, Марина, работа. Меня ведь муж не обеспечивает. Это ты у нас птичка вольная: хочу – работаю, хочу – не работаю, а у меня такого выбора нет.

– Так сейчас сказала, словно это я тебя под твоего рогатого толкала.

– Не спорю. – Снова заартачилась я и включила старую песню.

– И зря ты говоришь, что я вся такая свободная. – После примерно пятиминутного обдумывания впилась в бой Маринка. – Ничего подобного. Знаешь, чего мне стоит каждый раз уговаривать зайчика тратиться? Нет? Вот и молчи тогда. Я сама на себя зарабатываю.

Если бы я не была пьяна, то обязательно бы посмеялась (не пойму никак, чего меня так развезло, вроде как всегда… наверно от стресса).

– Да у тебя пижама стоит больше месячного заработка!

– Да ладно, – махнула она рукой, цепляясь за мою сорочку, которая стоит ничуть не меньше, – как будто я не знаю, сколько ты выложила за свою. Кстати, тебе что на Новый год дарить?

И что ей этот Новый год, я и в старом не разобралась, а она всё туда же. Вот, что значит, за правильного мужика зацепиться, о будущем думать можно, не то, что я, ещё восемь месяцев буду выплачивать злосчастный кредит.

– Ничего не дари, позови в гости.

– Как только, так сразу… если мы сами никуда не пойдём, у зайца в последнее время много странных знакомых, которые так и норовят его у меня свинтить. Но я не сдаюсь. А ещё, представляешь, – Маринка чуть слюной не подавилась, от резко стукнувшей в голову мысли, – Ляльке моей, в сад, на детский утренник отстегнуть три тысячи надо. ТРИ ТЫСЯЧИ. Нет, ну ты представляешь, они наверно «Шапито» в полном составе пригласить хотят, не иначе. Бюрократы хреновы!

И тут я опала, нет, не просто опала, а реально рухнула на пол, больно ударившись коленями.

– Нет, – прорычала я, вспоминая о детском утреннике, – я же совсем забыла!

Я слишком уж наиграно, а может, слишком пьяно, закрыла лицо руками, медленно втягивая в себя тяжёлый квартирный воздух.

– Лучше бы я заплатила, – простонала я и снова впала в ступор.

– Да что случилось-то?

И тут я поведала свою историю. Точнее говоря, поделилась бедой, правда, для Маринки это показалось даже весело, она отреагировала на удивление спокойно.

– Ха! Подумаешь, козой поскакать по сцене. Первый раз что ли? Было бы чего так причитать! Хочешь, я вместо тебя спляшу?

– Очень хочу.

– Но я не могу, ты же знаешь, мой такой ревнивый… не простит. Давай я тебе танец поставлю, не зря же два года работаю в этой школе, чему-нибудь, да научилась!

Да, Маринкиному энтузиазму можно только позавидовать, и откуда в ней всё это? Постановки, сюжеты, истории?..

– И что ты собиралась танцевать? – Спросила она чересчур профессиональным тоном, проветрилась что ли, пока я тут страдала?

– Антошка хочет, чтобы я Василисой была.

– Это той, которая, с Черномором летала?

– Точно. И музыка там интересная, только вот партнёра нет. Представляешь, умная голова, которая всё это и придумала, предложила мне с мужем станцевать, познакомиться она хочет!

– Да, твой рогатый спляшет… галоп козлиный.

– Вот… и, короче, я не знаю. Когда ещё помнила, обзвонила всех наших, но тут ты сама понимаешь, праздники, все только и ждали моего предложения… короче глухо, как в танке.

– А Эдику Красавину звонила?

– Нет, а кто это?

– Ну, ты что, – Маринка больно ткнула меня в плечо, – он же за тобой ухлёстывал, а ты взяла и в столицу укатила.

– А-а. – Задумчиво потянула я, но, честно говоря, так и не вспомнила. И, тем не менее, сделала умное сосредоточенное лицо и уверенно кивнула.

– Завтра ему позвоним, он не откажет. Такого лоботряса ещё поискать надо! Его хлебом не корми, дай на публику поработать. Да и нравилась ты ему, он даже спрашивал о тебе… года два назад.

Маринка пьяно напряглась, видимо, вспоминая, что именно он спрашивал, но для меня это уже не важно. И с чёртом лысым станцую, только бы не опозорится.

Так и сделали, с самого утра, ещё до прихода с охоты зайца, позвонили. Нас, конечно же, обложили красивым матом, потому что мы, видите ли, звоним в семь утра в субботу. Спать надо меньше! Сказала бы я ему, если бы не нужна была его помощь, поэтому пришлось внимательно выслушать все его крики, затем повествовать о своей беде и только после этого, с чувством выполненного достоинства, и с Эдькиным положительным ответом, я повесила трубку.