Кристен Каллихен - Френдзона

Однако сейчас, лежа в кровати, пока утренний свет подкрадывается к моей подушке, я знаю, что в порядке. Ничего не болит. Нет никакого кашля. Я бросаю взгляд на закрытую дверь спальни. С другой стороны слышатся звуки возьни Грея на кухне. Он закармливает меня бесчисленным количеством гранулированной овсянки с черничным соусом в качестве "вспомогательного для выздоровления средства".

У нас с овсянкой установились особые отношения. Обычно, каждый раз, как я пытаюсь ее приготовить, это сучка восстает против меня и превращается в несъедобную бурду. Но овсянка Грея - совсем другое дело. Это самая замечательная овсянка на всем белом свете. Каждое зернышко овса надеется, что в один день оно станет чем-то чертовски вкусным и питательным - слова Грея, не мои.

Правда в том, что мне стало лучше еще прошлой ночью. Думаю, Грей знал это тоже. Но мы оба проигнорировали сей факт. Он переспорил меня, отнес на диван и завернул в одеяло. А когда мы переместились в постель, возник какой-то момент молчания, наши тела напряглись в холодном и темном пространстве комнаты, а затем он притянул меня ближе, в своей персональной манере - собственнически, но все еще нежно.

- Попытайся немного поспать, - пробормотал он хрипло. Я не была уверена, говорил он со мной или с самим собой.

И я притворилась, что все еще больная, разбитая женщина, которая так сильно нуждается в чей-то заботе, а не обманщица, которая просто наслаждается ощущением твердого тела, прижатого к ее, не нуждающаяся девочка, желающая свернуться клубочком в его объятиях и скользить ладонями по его прекрасным, крепким мышцам. В общем, притворялась я по полной.

Но как я могла воспользоваться его заботой? Я никогда не удерживала Грея, не липла к нему, как банный лист. Что само по себе несправедливо. Грей - хороший человек. И чем больше я узнаю его, тем лучше понимаю, что он старается сделать всех вокруг счастливыми. Но исходя из моего небольшого опыта, большинство людей не очень-то любят возиться с больными. Я думаю о его маме, которая умерла от рака. Мое сердце болит, когда представляю юного Грея, заботящегося об умирающей матери. Он редко говорит о ней или чем-то глубоком.

Вздыхая, я сажусь, и моя голова не идет кругом. Ага. Уже лучше.

Все внимание и забота Грея закончатся сегодня. Я не могу скрывать свое прекрасное самочувствие. Это было бы неправильно и странно.

Нехотя, я топаю в ванну. Его зубная щетка стоит рядом с моей. Вот и все имущество, которое он принес с собой. Не очень-то и много, не слишком-то и важно. Я пытаюсь игнорировать это, пока чищу зубы.

Медленно двигаясь, я принимаю душ и оттираю свое тело до чистоты. Горячая вода приносит удовольствие, улучшая мое новое и без того отличное состояние. Что еще сильнее повергает меня в депрессию. Подпустить Грея так близко было ошибкой. Сейчас я уже привыкла к нему.

Когда я наконец покидаю обитель спальни, одетая и с сияющими глазами, мое сердце будто груз в груди.

Грей ставит на стол миску с овсянкой, но замирает, замечая, что я вхожу на кухню. Мы смотрим друг на друга в течение минуты, ни один из нас не двигается.

- Чувствую себя лучше, - говорю ему.

Он кивает, а его взгляд скользит к паре ложек.

- Я уже понял, - и потом он будто бы мысленно покидает это место, словно лодка снимается с якоря. Он фокусируется на своих мыслях, пока чешет затылок, а его бицепс бугрится от этого движения. - Рад, что ты снова в порядке.

- Ага, - лично я вообще не рада этому.

Я скучаю по Айви. Я начал скучать по ней еще до того, как вышел за порог ее дома. Мое время в роли ее защитника окончено. Я знал прошлой ночью, что ей лучше, и что больше ей не нужна моя забота. В любом случае, я остался, потому что это был мой последний шанс держать ее в объятиях во время сна. Черт, было глупо оставаться у нее каждую ночь. Она проникла мне под кожу. Ну, больше, чем до этого.

Я отказываюсь признавать боль в моей груди, когда пересекаю небольшой внутренний дворик, направляясь в спортзал. Забота об Айви открыла мне глаза. Конечно, воспоминания о том, как я заботился о маме, буквально ожили у меня в голове, и от них поперек горла встал ком, а желудок начал буквально болеть. Но вскоре мой фокус переместился на Айви.

И это было все, в чем я нуждался. Помочь Айви почувствовать себя лучше странным образом доставляло мне удовольствие, словно я наконец-то нашел свое место в жизни. Я могу представить себя, заботящимся о ней в течение всей своей жизни. И это было бы хорошо. Комфортно. Вот только иногда мой взгляд опускался к ее бесконечно длинным ногам, и я невольно начинал гадать, как было бы приятно проложить вдоль них дорожку из поцелуев.

Блядь.

Я планировал подбивать клинья к Айви. Но сегодня утром, когда мы расставались, она так искренне сказала мне: "Ты - лучший друг для девушки, который только может быть." Все верно. Потому что мы дружбаны. Лучшие кореша. Что одновременно благословение и проклятие.

Мы стали слишком близки. Опасность разбить мое сердце стала реальной. Айви собирается жить в другой стране. Как я смогу от нее отказаться? Я думаю о том, как обнимал ее, когда ей было больно. Я довольствовался этим. Пока она не украла почву у меня из-под ног.

Я люблю тебя, Грей. Сладкие слова дружеской благодарности, я знаю. И тем не менее, они ударили меня так неожиданно, выбили весь воздух из моих легких, сжимая их со всех сил.

Я не знаю, что теперь поделать с этим чувством. Меня разрывает на части тоска - да, гребаная тоска - и ярость. Я хочу снова услышать эти слова. Они словно пинок под зад, помогают понять, что я хочу быть любимым, хочу что-то значить для кого-то. Не из-за того, что я могу для них быть полезен, а просто потому что я - это я. А злюсь я потому, что как вообще она посмела сказать мне эти слова? Три маленькие слова, и в результате я нуждаюсь в ней во всех смыслах. Моя ярость нелепа и иррациональна. Но я не могу с ней ничего поделать. Сейчас я вот такой вот Иррациональный Грей. Смущенный и Сердитый Грей. Возбужденный до чертиков Грей. Приятно познакомиться.

В конце концов, я копаюсь в себе весь день напролет, работая в спортзале, на тренировке, обедая, еще раз тренируясь, пока мое тело не устает до умопомрачения, болит, и я наконец могу попытаться отправиться домой и просто завалиться в постель, не думая ни о чем.

Но все дороги ведут к Айви, и не важно, как сильно я пытаюсь, машинально я веду машину к ее дому, словно этот маршрут заложен в моей ДНК.

Глава 15

Фи написала сообщение о том, что планирует остаться дома у своего парня. Когда я возвращаюсь домой вечером, в моем маленьком доме тихо и темно. Пусто. Во время учебы в университет, я любила этот отдельный домик, представляла, что он мой собственный, место, где могу жить на собственных условиях. Я бы зажгла несколько свечей, надела пижаму и свернулась в кроватке с книжкой, боясь того момента, когда кто-то еще придет домой и начнет шуметь на весь дом.