Лина - Вступление

Теперь мне было легко представить, каково всё было, когда Майкл присоединился к

программе. Он был совсем не рад этому, но зато ему больше не нужно было делить кров с бомбой

замедленного действия. Но затем он приехал сюда и встретил Дина, у которого была сотня причин

злиться и который боролся со своей яростью на каждом шагу.

— Однажды мы с Лией гуляли до рассвета, — Майкл никогда не скрывал их с Лией

прошлого. Я была так сосредоточенна на картине, которую его слова рисовали передо мной, что не

замечала ничего вокруг. — Поверь, к Дину это не имело никакого отношения. Но когда мы

вернулись на утро, он поджидал нас, буквально дрожа от ярости, едва сдерживаясь.

Я практически видела всё это: Майкл вел себя, как Майкл, Лия вела себя, как Лия, оба они

вредили себе, наслаждаясь хаосом и желанием слегка поиграть на нервах ФБР. Я видела Дина,

беспокоящегося о Лие, проведшей всю ночь непонятно где с незнакомцем, которому у них не было

причин доверять.

— Значит, ты сказал что-то, чтобы Дин оказался на грани, — я не была уверенна, что хочу

знать, что именно сказал Майкл.

— Я нанес метафорический удар, — сказал мне Майкл. — И Рэддинг ударил в ответ.

— Но не кулаками, — уточнила я.

Способности Дина так походили на мои собственные. Мы знали наверняка, что сказать,

чтобы причинить человеку боль. Мы видели слабые места. А слабым местом Майкла был его отец.

Одна лишь мысль о том, что Дин мог использовать это, чтобы сделать Майклу больно, заставила

мой желудок скрутиться в узел.

— Я врезал ему, — добавил Майкл обыденным тоном, словно говорил о погоде.

Он шагнул ко мне, улыбаясь своей привычной улыбкой.

— Знаешь, я всё понял.

— Понял что?

— Ты. Рэддинг. Я понял. Я понял, что он проходит через многое, и ты должна быть рядом.

Такая уж ты, Кэсси. Заботишься о людях. Ты должна помогать. Поверь, я стараюсь не вмешиваться

и позволять тебе делать то, что ты должна. Но это не так уж и просто, — Майкл отвел от меня

взгляд и снова поднял шлифовальный станок. — У меня не слишком много практики в

благоприличии. Я в этом не так уж хорош.

Прежде чем я успела ответить, Майкл включил шлифовальный станок, заглушая звуки

ночи. Несколько минут я просто стояла там, наблюдая за ним. На подъездную аллею свернула

машина агента Стерлинг. Было довольно темно, так что я не смогла различить её осанки или

выражения её лица, но пока она шагала через лужайку, Майкл склонил голову набок. Он

выключил станок.

— Что? — спросила я.

— Она явно несчастлива, — сказал он мне. — Идет быстро, но в её шагах нет упругости,

руки прижаты к телу. Судя по всему, исследование домика профессора прошло не так удачно, как

ей бы того хотелось.

У меня упало сердце. Я вдруг отчетливо различила звук моего собственного дыхания и

сердцебиения.

Теперь настала очередь Майкла спросить:

— Что?

Я была так зациклена на Дине, будучи по другую сторону стекла в комнате для наблюдения,

что я не слишком много задумывалась о его отце. Я не особенно вслушивалась в сказанные им

слова. Но теперь я могла думать лишь о том, что — благодаря цене, уплаченной Дином — Рэддинг

наконец дал ФБР наводку на место, где мог скрываться профессор.

Будучи «организованным» убийцей, Дэниел Рэддинг преуспел в играх разума. Он умел

вводить людей в заблуждение. Он умел захватывать власть. Если бы он хоть на миг подумал, что

профессор был убийцей, он ни за что не рассказал бы Бриггсу о том, где его найти. Рэддинг мог

рассказать Бриггсу о местоположении профессора лишь при одном условии — благодаря

полученным им письмам, он понимал, что найдя профессора, Бриггс — и Стерлинг, и все

остальные агенты ФБР, поймут, что они далеко не так умны, как им хотелось бы.

Ведь действительно чудесные письма он получал только от студентов.

Когда я не ответила, Майкл окликнул агента Стерлинг:

— Была облава на домик профессора?

Она не произнесла ни слова. Она лишь зашла в дом и захлопнула за собой дверь. И тогда я

поняла, что я оказалась права.

— Никакой облавы не было, — сказала я Майклу. — Думаю, они нашли профессора, —

сглотнула я. — Мы должны были догадаться.

— Догадаться о чем?

— Думаю, они нашли профессора, — повторила я. — Но наш Н.О. нашел его первым.

Ты

Профессор был проблемой. Но ты решил проблему. Всё было сделано быстро и чисто —

одна единственная пуля в голову. И пусть в этом не было артистизма, не было методичности,

ты проявил инициативу. Ты был готов, тебе удалось сделать то, что должно было быть

сделано.

Теперь ты чувствуешь себя сильным, и ты гадаешь, всего какой-то миг, не лучше ли это.

Пистолеты и небольшие аккуратные пулевые отверстия, счастье оказаться тем, кто спустит

курок. Ты мог бы отправить следующую девушку в отключку, связать её, завести в какое-нибудь

Богом забытое место. Ты мог бы позволить ей затеряться в лесу. А затем отследить её,

поймать её на прицел.

Ты мог бы спустить курок.

Одна лишь мысль об этом заставляет твое сердце биться о ребра. Схвати их. Освободи

их. Выследи их. Убей их.

Нет. Ты заставляешь себя не думать об этом, заставляешь вытряхнуть из головы звук

босых ног продирающихся сквозь кустарник — удирающих от тебя. Существует план. Приказ.

Куда более важное дело.

И ты подчинишься ему. Пока что.

Глава 24

Стерлинг и словом не обмолвилась о профессоре. Дин не разговаривал ни с кем из нас.

Жизнь в одном доме с этими двумя — и с уязвимой, закипающей от ярости Лией — походила на

танцы на минном поле. Я чувствовала себя так, словно всё могло взорваться в один миг.

А затем появился директор Стерлинг.

В последний раз, директор ФБР появился в этом доме, сразу после похищения дочери

сенатора.

Его появление не сулило ничего хорошего.

Директор, Стерлинг и Бриггс заперлись в офисе Бриггса. Сидя на кухне, я не могла

разобрать их слов, но каждые несколько минут кто-то повышал голос.

Сначала Стерлинг.

Затем Директор.

Бриггс.

Наконец, повисла тишина. А потом они пришли за нами.

На протяжении последних суток Бриггсу и Стерлинг пришлось несладко. Бриггс выглядел

так, словно он спал прямо в одежде. Стерлинг стиснула зубы. Её рубашка была застегнута под

горло. Как и её пиджак. Учитывая то, что она использовала одежду, как доспехи, эти изменения

подсказали мне, что она готовиться к бою.

— Триста семь, — хмуро произнес директор, оглядывая каждого из нас. — Именно столько

студентов в классе Фогла о серийных убийствах. Сто двадцать семь девушек и сто восемьдесят