DENIWE - Unknown

Это могло случиться со мной.

Это то, что будет со мной.

Я рассматриваю его немного дольше. Что-то с ним не совсем в порядке. Он по-прежнему... словно мертв. Я не замечаю двоих людей Черепа, тех, что вчера были с ним, до тех пор, пока они не подходят к клетке и не открывают ее, выпуская победителя. Он обхватывает себя руками и пытается выглядеть храбрым, но этого не достаточно, чтобы сдержать содержимое желудка. Я съеживаюсь и отворачиваюсь, когда желтая желчь извергается из его рта. Игнорируя его, громилы заходят в клетку, не беспокоясь, что она подпрыгивает и дрожит под их тяжестью. В любую секунду она может сорваться с цепи. Думаю, я единственная, кого это беспокоит.

Мужчины подходят к парню и ударяют его по лицу. Он не двигается. Они смотрят вверх на Черепа, затем проверяют пульс. Я не отвожу взгляда от Черепа, он качает головой и головорезы сгребают парня. Когда они поднимают его на руки, я замечаю небольшую струйку крови, вытекающую изо рта и носа. В жилах холодеет. Он... мертв?

Выйдя из клетки, двое мужчин тащат его наверх. Я ожидаю, что они отнесут его куда-нибудь в маленький уголок тоннеля, чтобы помочь исцелить губу или что-нибудь еще. Вместо этого Череп объявляет, что иногда это случается и напоминает нам, что это опасная игра.

И тогда они сбрасывают его в тоннель, как мусор недельной давности.

Как сраный мусор.

Глава 6

Свержение

Я взволнованно расхаживаю по комнате, делая по три шага в разных направлениях. Джай смотрит на меня с порога, скрестив руки на груди. Он думает, что я слишком эмоционально реагирую. Он относится ко мне как к единственной, кто находит ужасным, что они выбросили проигравшего бой, будто он был ничем.

— Он был уже мертв, Эмили, — вздыхает он, видимо, ему надоело говорить это. — Удар был слишком значительным. Никто ничего не мог сделать.

Безмолвные слезы обжигают мои щеки, и я сильнее обхватываю себя руками.

— У него, вероятно, есть семья... они никогда не узнают, что с ним случилось, — я резко вдыхаю. — Что, если у него есть жена? Или дети? Они вырастут, думая, что отец бросил их без объяснений.

— Если он был здесь, это значит, что он уже бросил их.

Я перестаю метаться и свирепо смотрю на Джая.

— Есть ли у тебя хоть какое-то сострадание? Человек умер, словно мусор.

Затем понимание озаряет меня, и все эмоции, что чувствовала, весь страх и возмущение скручиваются в моей груди. Даже слезы высыхают.

— Я умру здесь, внизу, и они выбросят меня.

Джай закатывает голубые, словно океан, глаза.

— Ты не умрешь.

— Я умру.

Почему он думает, что я делаю из этого драму? У меня нет боевого опыта, и пока я здесь в подземелье с бойцами, единственный способ выйти отсюда — это выиграть, или же проиграть и умереть.

— В любом случае, как это работает? Они выходят в алфавитном порядке? По размеру? Тянут жребий?

— Случайно. У черепа есть Маркус, который выбирает мужчину и женщину, а те в свою очередь выбирают своего противника.

Я хмурюсь.

— Получается, нет никакой реальной схемы?

Он качает головой.

— Дерьмо. Посмотри на меня. Я легкая добыча.

Меня могут вызвать драться в любую секунду, а я понятия не имею, как нанести удар или как поставить блок. Толку от меня, как от мертвой.

Мне никогда не был свойственен драматизм. Я всегда была оторвана от жизни, готова к тому, что она закончится в любой момент, и относилась к этому спокойно, но не так. Нет ничего достойного в том, чтобы умереть вот так.

— С тобой все будет в порядке. Сколько еще раз я должен это повторить?

— Ты же сам сказал, Стоун. Я продержусь несколько минут, может быть.

— Может и продержишься, но не забывай, если ты все сделаешь правильно, понадобится всего секунда, чтобы выиграть бой, — он оттолкнулся от стены и подошел ближе. — Не важно, что ты не владеешь техниками, и в тебе нет силы. Великое дело.

Вот так-так… спасибо.

— Скорость и логика на твоей стороне. Большинство бойцов думают об одном, и только об одном — победить любой ценой. Один взгляд в твою сторону, и они уйдут в нокаут. Если ты не запаникуешь и выучишь несколько позиций и приемов, думаю, ты легко справишься с этим или не умрешь, по крайней мере.

Он стоит в футе от меня, его руки свободно свисают по бокам. Интересно, помогал бы он мне, если бы я не должна была ему десять тысяч долларов. Если по какой-либо причудливой случайности мне удастся отыграть деньги, перестанет ли он защищать меня? Или по-прежнему будет помогать? Он сказал, что у него здесь цель, и я отвлекаю его. Что за цель? Выиграть деньги? Что ему нужно, кроме денег? Кажется, они у него есть. Вся его одежда фирменная, с топовыми спортивными логотипами, маленький плеер от Apple, не говоря уже о двадцати тысячах долларов, которые он небрежно вытащил из кармана, чтобы нас пропустили. Он не нуждается в восьмидесяти тысячах долларов.

— Почему ты помогаешь мне?

Его челюсть напрягается на несколько секунд, прежде чем он расслабляет ее.

— Ты должна мне деньги, и я хочу вернуть их назад.

Заинтригованная, я наклоняю голову.

— Зачем тебе это нужно?

Голубые глаза Джая темнеют, и при этом освещении они кажутся черными.

— Какое это имеет значение? Они были моими с самого начала.

Медленно я соединяю кусочки пазла в единую картинку.

— Деньги не могут быть тем, зачем ты здесь. Если бы ты отчаянно нуждался в деньгах, ты бы не потратил на меня десять тысяч.

Его темные глаза вспыхивают, и он расправляет плечи, возвышаясь надо мной. Обычно я боюсь таких парней, но сейчас делаю успехи. Мне нужно знать, с кем я связываюсь.

— Осторожно, Котенок. Мои дела — последняя вещь, с которой ты захочешь иметь дело.

Сказав это, он заинтриговал меня еще сильнее. Может быть, я хочу находиться в опасности. Затем я вспоминаю, как он смотрел на Черепа. Все остальные смотрели на него с абсолютным обожанием, но не Джай. Я видела его отвращение. Я чувствовала его гнев. Тут что-то намного большее, чем он пытается показать.

— Я видела, как ты смотрел на Черепа.

Его бесстрастное лицо остается таким же свирепым и решительным, и на миг я задаюсь вопросом, был ли он когда-либо в армии. Как он держит в себе эмоции... дисциплинированно.

— Я видел, как ты тоже смотрела на него. Тебе нравится Череп? Он тебя заводит?

Жар распространяется по моему лицу, окрашивая его в красный цвет. Его татуировка, может, и интригует меня, но я никогда не зайду так далеко, чтобы сказать, что это возбуждает меня.

— Мне, возможно, немного любопытно, — признаюсь я, что это не из-за его бизнеса. — Но Череп — отвратительный человек. Отсутствие сострадания к человеческой жизни затмевает любые другие качества, которые я смогу выдумать.

Его губы вытягиваются в прямую линию. Он ревнует? Это вообще возможно?