Автандил Гогоберидзе - С мячом за тридевять планет

В двух предыдущих играх в нашей команде остро и опа­сно играл быстрый Гагнидзе, доставивший много хлопот соперникам. Тренер армейцев, видимо, решил, что главной задачей защитников является нейтрализация нашего правого инсайда. Карло почти всю игру преследовали двое игроков, но от этого армейцам легче не стало. Легче стало нам: то один, то другой из нас оказывался без опеки, и это обстоятельство мгновенно использовалось.

Счет мог быть открыт еще на первых минутах, если б не Стефанишин: его хладнокровная и самоотверженная игра не раз выручала команду. Примерно на 15-й минуте мне удалогь вывести Вардимиади одного на ворота. Броском в ноги Стгфанишин ликвидировал опасность. Затем к воротам прорвался Гагнидзе. Вратарь отбил его удар прямо на меня, я добил, но Стефанишин снова сумел парировать мяч.

В атаки подключаются Панюков и Антадзе. Мощь нашего штурма нарастает. Наконец, на 21-й минуте Чкуасели, поменявшись местами со мной, проходит к воротам, обыгрывает защитника, откидывает мне налево, я, не задерживаясь — в центр Юре Вардимиади, и тот с близкого расстояния буквально «расстреливает» Стефанишина пушечным ударом.

За две минуты до перерыва мяч, поданный со штрафного удара, перехватывает Панюков и головой забивает второй гол.

Этот мяч оказался последним в матче. Мы победили сосчетом 2:0, хотя весь второй тайм игра не теряла остроты и напряжение в ней спало лишь под самый конец.

Теперь можно было думать о последнем, самом трудном, как нам казалось, матче — против победительницы двух последних чемпионатов Польши краковской «Гвардии». Команда эта сильна сама по себе, а тут ее даже усилили, желая, видимо, хоть «под занавес» добиться успеха. В частности, на место левого полусреднего был поставлен Грац, уже игравший против нас во Вроцлаве, в составе «Унии».

Когда нас познакомили с составом «Гвардии», бросилось в глаза и такое обстоятельство: средний возраст чемпиона — куда более солидным, нежели остальных наших соперников. Четверо игроков «Гвардии» приближаются к «критическому» тридцатилетнему возрасту, а двое перевалили через него. По­смотрим, как они выдержат оба тайма, если мы предложим очень быстрый темп.

Обычно польские команды, которые нам довелось видеть, придерживаются расстановки игроков с тремя полузащитниками и двумя защитниками, тогда как у нас центральный защитник оттянут назад поближе к воротам. Чемпион Польши предложил иной вариант расположения игроков. Центрхавбек Щурек оттянут назад, но его место в полузащите занимает один из полусредних — Подколе. Так что схема выглядит несколько необычно: три защитника, три полузащитника и только четверо нападающих.

Специальных контрмер против тактического хода соперников мы не разрабатывали, так как встретились с новинкой лишь на поле, но, готовясь к игре, построили план таким образом, что акцентировались атаки по правому флангу, где должны были активно действовать не только Джоджуа и Гагнидзе, но Панюков и даже Элошвили.

Матч этот мы выиграли с разницей в три «сухих» гола, два из которых были забиты после перерыва. Авторами голов были Чкуасели, Вардимиади и я. В этой игре, особенно в первом тайме, когда счет еще не был открыт и поляки атаковали очень настойчиво, уверенно и надежно играли в нашей обороне Дзяпшипа и Маргания. На долю последнего пришлось много аплодисментов.

В заключение остается добавить, что матч в Кракове, впрочем, так же как и в Варшаве, по просьбе хозяев судил наш судья Нестор Чхатарашвили.

На товарищеском ужине с футболистами «Гвардии» стихийно возник концерт самодеятельности. Хозяева пели польские песни, мы — грузинские. И вдруг Миша Джоджуа вышел на эстраду и заказал оркестру классическую мелодию — арию Каварадоси из оперы Пуччини «Тоска». Музыканты сыграли вступление, и Миша на одном только ему понятном эсперанто запел. Когда ему не хватило «верхних нот» и писклявый «петух» прорезал слух, Миша, не обращая внимания на всеобщий смех, с невозмутимым видом свалил вину на оркестрантов:

— Вы не так играете!

С поездкой в Краков тесно связано одно из самых ярких воспоминаний о Польше. Еще дома, в Тбилиси, мы слышали о городе юности — Новой Гуте, который часто называют польским Комсомольском. Нам рассказали, что строительство грандиозного металлургического комбината, который должен давать столько стали, сколько выплавлялось во всей довоенной Польше, будет завершено в 1955 году. Комбинат станет центром, вокруг которого вырастет стотысячный социалистический город. В светлых, уютных, просторных квартирах разместятся доменщики, прокатчики, сталевары. Нам было особенно интересно знакомство с зарождающимся центром польской металлургии еще по одной причине: у нас, в Грузии, рядом с Тбилиси в то время закладывался такой же город юности, первенец грузинской металлургии — Рустави.

Новая Гута пока больше в проектах, нежели в кирпиче и бетоне. Но и сейчас уже угадываются черты этого солнеч­ного города. Он, этот город будущего, сегодня — как одна огромная строительная площадка. Строители — а это преи­мущественно молодежь — очень гордятся том, что именно им выпала честь трудиться в Новой Гуте. Нам показали пись­мо молодых строителей, посланное в далекий Комсомольскна-Амуре. Есть в этом письме тамие строки: «Мы обещаем вам, что не отступим ни перед какими трудностями, как не отступали перед ними вы. Мы будем стараться, чтобы Новая Гута стала польским Комсомольском — солнечным городом счастливых, веселых, твердых людей»...

И еще одно воспоминание. Уже из прошлого Польши, воспоминание о днях, когда з стране хозяйничали немецкие фашисты, организовавшие на территории Польши один из чудовищных и зверских своих лагерей смерти Освенцим. Здесь нельзя оставаться спокойным. Сжав кулаки, стиснув зубы, не проронив ни слова, идем по лагерю, превращенному гитлеровцами в гигантскую могилу: фашистские мракобесы уничтожили в Освенциме четыре миллиона человек. Но Освенцим — это не только напоминание о прошлом, но и грозное предостережение: это не может, не должно повториться!

От нашего глаза не укрылось одно обстоятельство: польский товарищ, любезно предложивший свои услуги в качестве переводчика и гида, рассказывая об ужасах Освенцима, весь дрожал и побледнел. Выяснилось, что он сам был узником лагеря смерти. От гибели спасли его советские войска. Между прочим, в этот же лагерь был заточен и один из руководителей Народной Польши — товарищ Юзеф Циранкевич.

...Снова наш путь лежит к Варшаве. Последние друже­ские встречи с варшавянами, с нашими соотечественниками из посольства, и мы отправляемся домой, в Тбилиси.