Виктория Угрюмова - Кахатанна. Тетралогия (СИ)

Все воины обернулись на звук ее голоса, прожигая Каэтану злыми взглядами, будто она задала кощунственный вопрос.

— Так ведь скоро и будет, — неожиданно растерянно сказала старуха, — очень скоро. Или к вечеру, я думаю, или завтра утром. Долго мы что‑то едем, деточки.

— Так ведь торопиться‑то некуда, — безразличным тоном ответил не кто иной, как Эйя, и Каэтана прикрыла глаза, — это был конец всему.

Кто виноват в происходящем, она не знала, — слишком уж хлипкими и ненадежными были доказательства. Появилась Гильтина, и люди стали меняться. Но не воевать же ей со старухой. Кроме того, хороша она будет, если бабка действительно ни при чем — просто обыкновенная ворчливая старая карга, каких сотни.

До самого вечера Каэ ни с кем не заговаривала, всячески пытаясь разобраться в происходящем. Она то верила себе, то сомневалась — слишком страшной получалась картина.

Когда вечером встали лагерем, Каэтана отвела Ворона немного в сторону от остальных лошадей, решив нынче же ночью покинуть своих спутников. Она хотела понаблюдать за отрядом со стороны, рассудив, что это не составит особого труда, если учесть безразличие и небрежность солдат ко всему.

Она привела в порядок мечи, разожгла собственный костер и устроилась около него, чтобы согреться и отдохнуть, пока все в лагере не успокоятся и ей не удастся уйти незамеченной. Мимо нее несколько раз прошел Ловалонга. Потом, переговариваясь, остановились невдалеке Джангарай и Бордонкай. Но они ее будто не замечали — Каэтану это уже не удивляло. Она впитывала запоминала происходящее. Больше всего ее, по правде говоря, волновал Воршуд. Он выглядел ужасно истощенным и усталым. Кроме того, альв постоянно боязливо оглядывался и всячески избегал разговоров с друзьями особенно с ней. Он, сам того не замечая, сделался в отряде изгоем вроде нее.

За этими грустными мыслями Каэ не заметила, как угрелась и задремала. Разбудило ее осторожное и мягкое прикосновение. Она подняла голову и увидела стоящего перед ней альва. Как он был не похож на исполненного достоинства Воршуда, который всего несколько недель тому покинул ал‑Ахкаф, отказавшись принять поистине царский дар Зу‑Л‑Карнайна! Всего несколько недель…

— Как вы себя чувствуете? — тревожно спросил он.

— Разбитой и одинокой, — честно призналась она.

— Почему? — задал Воршуд несколько необычный для их теперешних отношений вопрос.

— Мне кажется, что я вижу то, чего не видит никто, и удивляюсь тому, чему. никто больше не удивляется. Либо я нахожусь среди умалишенных, либо меня саму боги в наказание лишили разума. Мне тошно, альв, и я хочу уйти.

— Вам больно? — с какой‑то странной радостью Воршуд нагнулся к ней.

— Очень. Я чувствую себя обреченной на немоту.

— Это прекрасно!

— Не понимаю…

— Дорогая госпожа, — сказал альв, — мне бы очень хотелось поговорить с вами с глазу на глаз.

— Я тебя слушаю, Воршуд. Говори.

— Боюсь, госпожа, что мы с вами единственные, кто может что‑либо сделать. Если же и вы мне не поверите…

— Воршуд, не тяни дракона за хвост…

— Вы знаете, кто такой мардагаил? — шепотом спросил альв.

От Каэтаны не укрылось, что онвсе вречйя боязливо оглядывается по сторонам.

— Нет, к сожалению.

— К счастью, дорогая госпожа. Мардагайлом на Варде называют существо, чаще всего человека, которое питается кровью и плотью своих сородичей. Их умерщвленная жертва после смерти тоже может стать мардагайлом.

— А чеснок от них спасает?‑неожиданно спросила Каэ.

— При чем тут чеснок? — вытаращил глаза альв.

— В том мире, из которого меня сюда вытащили, против таких существ помогает чеснок, некоторые ритуальные знаки и символы и еще — осиновый кол в сердце. Кроме того, они боятся серебра.

Альв неожиданно просветлел:

— Значит, вы склонны поверить в то, что мардагайлы существуют?

— Я даже догадываюсь, к чему ты клонишь. Кто же, по‑твоему, среди нас мардагаил?

— Гильтина, дорогая госпожа. Только после ее появления начались все эти убийства. Но против марда‑гайла не помогает ни осина, ни чеснок, ни серебро. Вся беда в том, что я не знаю, как их уничтожают. А они в состоянии внушать окружающим мысли, отводящие подозрения. Я пытался поговорить об этой старушонке с Джангараем и Бордонкаем, но наши молодцы меня подняли на смех. А Ловалонга чуть душу не вытряс.

— Так почему же мы с тобой свободно об этом говорим?

— Мы существа людям не подобные. Я альв — а среди нас нет больше альвов, — вы же, госпожа, прошу прощения, — сами не знаете кто.

— Прощаю, — буркнула Каэтана. — Ну хорошо, скажем, ты прав. Но Эйя и Габия?

— Эйя и Габия — тоже люди. К тому же более восприимчивые. Если кровопийца доберется и до них, то мы получим страшненькое существо.

— Утешил ты меня, Воршуд. Только как проверить, правы ли мы?

— Не знаю, — сокрушенно признался альв. — Ведь ее уничтожить нельзя, во всяком случае я ни о чем подобном не читал. Остается только бежать прочь и надеяться, что она не увяжется за нами.

— Нет, Воршуд! Где‑то есть дырка в твоей логике. Если бы мардагайла действительно никак нельзя было уничтожить, то сейчас бы весь Арнемвенд кишел только ими! Значит, вампира можно убить. Остается выяснить как…

В этот момент кусты зашуршали, и из них раздался едва различимый шепот:

— Каэтана, иди сюда.

Луну на небе закрыло плотными облаками, огни костров стали казаться тусклыми и призрачными, а весь мир заполнил собой шепот:

— Иди сюда, Каэ…

Альв сжался от ужаса. На его мохнатом личике были видны округлившиеся испуганные глаза.

— Не ходите, дорогая госпожа. — Он вцепился Каэтане в рукав и стал удерживать.

— Ты слышишь меня, Каэ? Не бойся, — пел голос. — Я отвечу на все твои вопросы. Я дам тебе счастье, помогу тебе. Иди сюда, Каэ…

Каэтана решительным движением отцепила лапку альва и сказала ровным бесцветным голосом:

— Я иду к тебе.

Альв чуть было не завизжал от ужаса, решив, что Каэтана полностью попала под очарование несшегося из зарослей голоса. Он схватился за голову в полном отчаянии, но тут спасительная мысль озарила его слишком уж решительно Каэтана шагнула в заросли — не как на заклание, а как на бой. И он ринулся следом, кляня себя за недогадливость и малодушие.

А голос все звал и звал, уводя в глубь леса. Каэ шла на звук, стараясь, чтобы между ней и зовущим оставалось хоть какое‑то расстояние, необходимое для маневра. Глазам трудно было привыкнуть к наступившей темноте, и она старалась держаться настороже. Мечи Гоффаннона уже были извлечены из ножен, и она держала клинки остриями кверху.

— Госпожа, — услышала она испуганный голос альва, — госпожа, где вы?

«Только не это, — мысленно простонала Каэ, — Воршуд, я же не могу откликнуться!»