Виктория Угрюмова - Кахатанна. Тетралогия (СИ)

После третьего бокала знаменитого зеленого, столь высоко ценимого Тиермесом, у него стало неплохо получаться.

— Война, говоришь, — обратился он к Каэтане. — Печально. Но никуда не денешься. А что Барахой?

— Нас не интересует, что думает по этому поводу Барахой, — прервал его Траэтаона.

— Но ведь что‑то он все равно думает, — лукаво заметила Каэ.

— Дорогая! Ты уже простила его? — изумился Вечный Воин. — Вот уж не думал, что ты сможешь найти оправдание его поступку!

— Так что, что он сделал? — вмешался Кэбоалан. — Вы учитывайте, пожалуйста, что я абсолютно не осведомлен в ваших делах. Кажется, я отсутствовал даже дольше, чем предполагал.

— Наш драгоценный верховный владыка, все еще погруженный в мировую скорбь по себе, любимому, не придумал ничего лучшего, чем в канун войны поселиться в другом мире — более удобном, более дружелюбном и гораздо менее опасном, — сердито сказал Траэтаона. — Это предательство. Если он не знает, как это называется, то я ему объясню, — пре‑да‑тель‑ство, — произнес он по слогам. — И мне странно, что Каэ говорит об этом так, словно простила его.

— Не то чтобы простила, но думаю, что кое‑что изменилось. Не у меня, не у нас — у него…

— Ты что‑то скрываешь?

— Нет, нет, совсем ничего. — Она подняла руки ладонями вверх, словно сдавалась. — Да и вообще речь сейчас о нашем Солнцеликом.

Аэ Кэбоалан пристально разглядывал Богиню Истины, хмурился.

— А ты совсем‑совсем другая. Так изменилась, что я бы тебя, наверное, и не узнал. Даже если бы встретил. У тебя изменилась сущность, внешность, взгляд…

— И… — подбодрила его Каэтана.

— И знаешь, так мне нравится больше.

— Так это же прекрасно!

Солнцеликий некоторое время хмурился и морщился, стараясь уложить в памяти все новости, лавиной обрушившиеся на него после столь продолжительного отсутствия. Наконец в путанице мыслей, одолевавших его, ухватил одну ниточку.

— Каэ, дорогая, — обратился он к Богине Истины. — Если тебе не трудно, покажи мне этот великий талисман, ради которого ты совершила такое далекое путешествие и потратила столько сил.

Справедливости ради нужно отметить, что Каэтана не успела предупредить Кэбоалана о том, что талисман ей достался не просто говорящий, но и весьма разговорчивый — что не одно и то же.

— Наконец! — скрипучим голосом заявил Ниппи, не дожидаясь, пока его представят. — Я уж думал, все, конец. Все обо мне забыли, всем на меня чихать. Но нет! Нашлась светлая личность, и я с радостью говорю ей: «Привет! «, «Как дела? «А с вами всеми я не говорю, потому что вы меня игнорируете. И хоть имеете на это право, но я возмущен и подавлен…

— Стой! — рявкнул Аэ Кэбоалан, невольно поднося ладонь к лицу. — Молчи! Молчи, говорю тебе! Каэ? — обернулся он к ней. — Неужели ты все время обречена слушать это маленькое чудовище?

— Не все время, — рассмеялась богиня. — Теперь он просто онемел. Ты его раньше не слышал.

— Какое счастье! — искренне молвил Солнцеликий. Несколько раз глубоко вдохнул и обратился к Ниппи:

— Внимай, безделушка! Сейчас я стану спрашивать, а ты — отвечать на мои вопросы и при этом будешь воздерживаться от комментариев, жалоб, поучений и всего остального, что придет тебе на ум.

— Мои поучения было бы не грех послушать, — взвился Ниппи, сверкая ослепительно‑алым. — Некоторым просто необходимо поучиться хорошим манерам.

— Ниппи! — Каэ легонько щелкнула по перстню.

— Подчиняюсь давлению всемогущих существ, но не склоняюсь покорно!

Тиермес и га‑Мавет перевели взгляд на ошарашенного Солнцеликого, затем на непроницаемое лицо Тхагаледжи и беззвучно захохотали.

— Итак, что сейчас творится с талисманами Джаганнатхи?

Похоже, это была единственная тема, способная привести перстень в чувство и заставить его говорить по существу.

— Плохое творится, — негромко отвечал он. — Очень плохое. Госпожа Каэтана быстро расправилась с большим их числом, и теперь эти магические предметы крайне обеспокоены. Я уже говорил, что талисманы Джаганнатхи следует воспринимать как настоящие, живые существа. Я и себя не считаю предметом, а они и подавно перешагнули ту грань, которая отделяет предмет от существа одушевленного. Они не просто наделены чрезвычайным могуществом, но и сами могут им воспользоваться, хотя бы частично. Да, им нужен хранитель, и хранитель не всякий, а тот единственный, кто сможет, подчиняясь воле повелителя Мелькарта, все же выдерживать смертельные силы этого предмета. Сейчас же, встревоженные и обеспокоенные гибелью себе подобных, те из них, что сумели вырваться на свободу, стали гораздо агрессивнее. И при этом — сильнее. Каждый из них питается силами того существа, которому принадлежит. Собравшись вместе, они являются такой мощью, одолеть которую будет почти невозможно.

— Я просил не заниматься прогнозами, а сказать, что ты видишь, — прервал Ниппи бессмертный, но прервал не зло и не резко, а скорее нетерпеливо.

— Я вижу еще два никем не найденных талисмана, — быстро ответил перстень. — Один находится на Шеоле, а второй — на Алане, во льдах.

— В таком случае, — Солнцеликий откинулся в глубоком кресле, — и я вам пригожусь. — И на вопросительный взгляд Каэтаны пояснил:

— На Алан доставить тебя могу я и только я.

— Он прав, — подтвердил Траэтаона. — Во льдах и снегах Алана можно остаться живым только благодаря Солнцеликому.

После прибытия Аэ Кэбоалана не прошло и нескольких дней, когда случилось новое событие.

С северных отрогов Онодонги примчался взмыленный гонец с сообщением о том, что внезапно проснулся и заработал вулкан Тай, спавший мирным сном с незапамятных времен. Люди, жившие у подножия этого вулкана, остались без крова, и потому они в скором времени прибудут в Салмакиду, чтобы татхагатха мог позаботиться о них, как и положено могущественному правителю Сонандана.

Татхагатха развил бурную деятельность, в результате которой всем нашлась работа. На окраине Салмакиды срочно строили новый квартал, достаточно большой для того, чтобы принять около четырех сотен семей. Тут же разбивали сады, поскольку пострадавшие были в основном земледельцами и садоводами.

Джоу Лахатал с братьями, прибывший, чтобы встретиться с Аэ Кэбоаланом, внес свою лепту в это доброе дело, выворотив и перенеся от самых гор груду камней, достаточных для того, чтобы выстроить вокруг нового квартала крепостную стену. Когда домики были закончены, трое бессмертных в один день возвели ее, украсив надвратной башенкой.

А спустя еще день вулкан взорвался. Это диковинное зрелище можно было увидеть издалека. Накануне он сильно дымился, и темные облака, пахнущие гарью, неслись к Салмакиде, подгоняемые свежим ветром. Затем в воздух поднялись огромные тучи пепла — тут уж пришлось постараться Астериону, чтобы отогнать их на безопасное расстояние от человеческого жилья, а также обогнуть заповедные леса племени йаш чан и Демавенд — обиталище драконов.