Виктория Угрюмова - Кахатанна. Тетралогия (СИ)

— Снижаемся! Снижаемся, это уже рядом!

— Вниз, — негромко приказал Кэбоалан своим диковинным скакунам, и золотые грифоны устремились к указанному месту.

То была высокая ледяная гряда, образованная, наверное, в течение многих лет снегопадами и сильными ветрами.

— Здесь рядом море, — пояснил солнечный бог. — Иногда вскрываются полыньи, и ветер гонит волны прямо на каменный барьер. Некогда он был невысок, однако со временем становился все больше и больше от наслоений льда и замерзшего снега. Здесь ведь никогда не бывает настолько тепло, чтобы растопить эти глыбы. Так где же сам талисман?

— У вас под ногами, если вы пройдете еще несколько шагов вправо и два шага прямо, — моментально откликнулся перстень.

— Пошли, — согласился Солнцеликий.

Он легко соскочил со своей колесницы, повисшей в нескольких локтях над белоснежной поверхностью, и помог выбраться Каэтане. Повинуясь его знаку, грифоны моментально взвились к облакам и застыли там, помахивая крыльями, чтобы на недосягаемой высоте ждать своего господина.

— Это обязательное решение? — удивилась Каэтана.

— Да. Иначе колесница да и сами грифоны прожгут здесь все насквозь, и даже камень.

— Как же мы не сгорели?

Кэбоалан посмотрел на очаровательную богиню с укоризной:

— Когда ты привыкнешь к своему могуществу?

— Никогда. Зато постараюсь не задавать глупых вопросов.

— Договорились, не задавай вопросов, касающихся всевластия и могущества. — Прекрасный бог понизил голос до шепота и признался:

— Я и сам ничего в этом не понимаю. Просто привык, что дела обстоят именно так. Эй, перстень‑провидец, мы на месте?

— Да, искрящийся!

Солнцеликий хохотнул, затем приобнял Каэтану за плечи одной рукой, а другой вытянул свое копье так, чтобы его огненное золотое острие указывало в нужную точку на белоснежном покрывале. От всего его тела исходило звездное сияние, и волосы извивались, словно языки пламени. Глаза Аэ Кэбоалана разгорались все ярче и ярче, становясь похожими на расплавленное золото. Каэтана услышала шипение и перевела взгляд с лица своего спутника на его копье. Снег за эти несколько кратких мгновений успел не только растаять, но и испариться на довольно обширном пространстве. И теперь они стояли ниже уровня поверхности, в своеобразном ледяном — весьма глубоком — колодце диаметром в пять или шесть длин копья. Под ногами у них был камень; и Каэтана пожала плечами, обращаясь к Ниппи:

— Талисман еще ниже?

— Странно, не понимаю, — протянул перстень. — Кажется, что нет. По моим представлениям, он должен быть прямо тут, но, если ты спрашиваешь, значит, его нет?

— Нет, нет, — резко оборвал его Аэ Кэбоалан. — Ищи.

— А что искать, когда вот он?

— Начинается, — проскрежетала Каэтана зубами. — Ты приготовься, Аэ, сейчас может произойти что угодно.

— Да. — Солнечный бог описал концом копья широкий круг, словно провел в воздухе черту, отделив себя и Каэтану от остального мира. Это странное действие моментально принесло результаты: на каменной поверхности образовалось правильное золотое пятно, по краям которого вздымалась к небесам огненная стена. Небольшие протуберанцы срывались с языков пламени и уносились ввысь. И в этом ослепительном свете стала видна черная тень, словно дыра, выкроенная в пустоте. Тень была обрезана по пояс, и за пределами круга продолжение отсутствовало. Но и того, что проявилось в свете истинного солнца, было вполне достаточно.

Обладатель тени явно пытался прорваться за золотую черту, но это ему не удавалось, и только его бесплотная часть пересекала ее; правда, и тень корчилась в сиянии солнца.

— Сейчас я его уничтожу, — пробормотал Кэбоалан.

Огромные мышцы на его янтарном теле взбугрились и заиграли, на руке, сжимающей копье, проступили голубоватые вены.

— Стой!

Каэ преградила ему дорогу. С подобным она никогда не сталкивалась, но зато догадывалась, что прав был Ниппи, когда предсказывал, что освобожденные врагом талисманы станут вовсю помогать своим собратьям.

— Кто здесь? — спросила спокойно, неуловимым движением обнажая верные клинки.

— Я хранитель талисмана, — прогудел будто бы из‑под земли голос, от которого земля под ногами заходила ходуном. — Зачем вы явились сюда, несчастные?

— Ты хоть понимаешь, с кем говоришь?! — тут же вспылил Солнцеликий.

— А мне все равно, бессмертный, — прогудел голос. — Я узнал тебя, Бог Солнца, но это ничего не меняет.

— Ты?!

— Я, могущественный Аэ Кэбоалан, я…

Задавать лишние вопросы в такую минуту смерти подобно; пререкаться запрещено категорически; мысль должна работать четко и быстро — но какие мысли могли возникнуть в голове, если она понятия не имела, с каким из своих знакомцев повстречался здесь Солнечный бог. И Каэ, кляня себя за идиотское поведение, спросила:

— Кто здесь?

Как она и ожидала, ответил ей сам Кэбоалан:

— Один из бессмертных, которого я, как мне казалось, давно уже уничтожил. Но вот он — измененный, но существующий.

Похоже, Солнцеликий не очень‑то и пытался быть кратким.

— Как с ним справиться?

— Кто его знает, — пожал плечами Кэбоалан. — Я‑то был уверен вплоть до этого момента, что уже справился.

— Он невнятно рассуждает и плохо объясняет ситуацию, — неожиданно вмешался голос. От его раскатов с ледяных стен колодца откалывались и падали вниз увесистые глыбы, а иногда сыпался подмерзший снег. Правда, ни то ни другое не могло причинить вреда двум бессмертным, окруженным золотым сиянием, — и лед, и снег испарялись без следа, не долетев до них на высоту двух‑трех длин копья.

— Некогда вы пришли в этот мир, не имея на него никаких прав, — просто вторглись и захватили, пользуясь тем, как слабы были мы все, истинные хозяева, после Первой войны с Мелькартом, — бесстрастно молвил голос. Однако Каэ моментально распознала за кажущимся равнодушием и скорбь, и не угасшую за тысячелетия неприязнь, и гнев побежденного. — Не я один восстал против вашего правления, когда пришло время, но вы были уже недосягаемо велики и могущественны; нас постигло еще одно поражение. После него вы простили многих и многих, а вот меня — нет. Солнцеликий преследовал меня по всему Арнемвенду, пока не загнал сюда — в эти бесконечные льды и снега. Здесь и состоялось наше последнее сражение. Здесь я пал бездыханным, и славный Кэбоалан приказал вечной мерзлоте поглотить мою телесную оболочку, тогда как дух уже витал в пространстве развоплощенным. Я до сих пор помню свое тело, пронзенное вот этим самым копьем. И помню упирающиеся в белое небо золотые лучи Короны Солнца — ненавистные по сей день лучи.

— Он не кажется мне таким бесстрастным, как в начале разговора, — обратилась Каэ к Солнечному богу. — И по‑моему, ему совсем не все равно, кто сюда пришел — мы или другие.