Сабрина Пейдж - Мерзавец

— Здесь нет замка на двери.

— А ты не надела трусики, — он достал презерватив из своего кармана. Я приподнимаю бровь, а он только ухмыляется. — Не переживай, я уже обо всём позаботился, поэтому не о чем волноваться. Никогда не знаешь, где может произойти ещё один перепих.

— Впредь я буду надевать трусики, когда ты поблизости, — шепчу я до того, как он захватывает мои губы в свой сладкий плен, поцелуй почти болезненный. Его язык встречается с моим, и между ними словно завязывается война, выражая наши чувства друг к другу.

Когда мы наконец-то отрываемся друг от друга, он строго смотрит на меня.

— Я сказал, никаких трусиков, — рычит он. — Юбка, и трусиков под ней не должно быть. Это новое правило.

— Ты не будешь придумывать для меня никаких правил, — говорю я.

— Это моё право, я так хочу.

— Ты что, отберёшь у меня их? — смеюсь я. — Удачи с этим, — я снова начинаю спускаться вниз, но внезапно он хватаем меня за грудь.

— Нет, — предупреждает он, одной рукой лаская мои тугие соски, а другой свой член. Его твёрдость упирается в моё бедро, и я становлюсь ещё более влажной.

— Что, трахнешь меня здесь? — спрашиваю я, мои руки покоятся на его плечах. — Я упаду.

— Обними руками мою шею, — шепчет он, и я повинуюсь, несмотря на все свои волнения по поводу того, что отец может нас застукать. Моя юбка задралась до талии, а груди саднят и упираются ему в лицо. Он зарывается в них, но не трогает мою юбку, вместо этого его губы целуют моё тело. — Обхвати меня своими ножками.

Я делаю это и каким-то образом скольжу вниз по лестнице, в итоге находясь лицом к лицу с ним, и тогда он погружает в меня свой член. Острота ступенек врезается в мои спину и задницу, но я так поглощена удовольствием, что не обращаю на это никакого внимания. Думаю, боль от этого может усилить мой оргазм. Я обвиваюсь вокруг него, но устоять нам помогает лестница. Он трахает меня жёстко, его толчки становятся настойчивее.

Это не нежно и романтично, это быстро и яростно, первобытно.

Каждый его толчок возносит меня выше и выше. Мы оба вели себя тихо, прекрасно осознавая возможность того, что можем попасться. Но одна единственная мысль об этом делает секс ещё лучше, более диким. Колтер заставляет меня отдаться наслаждению, отступая от контроля. Я никогда ещё такого не чувствовала с кем-то. Я не одна из тех девочек, которая бросает все предостережения на ветер и не волнуется о последствиях. Я не безрассудна.

Я стону его имя, когда он ещё сильнее врезается в меня:

— Блядь, да, Колтер.

— Ты собираешься кончить для меня, Принцесса? — спрашивает он.

— Да, — стону, его вопрос толкает меня к оргазму, и я растворяюсь в этом наслаждении. Он снова врезается в меня первый, второй, третий раз, когда кончает, и затем…

Чёртова лестница под нами падает, создавая металлический лязг и выходя из колеи, и опасно балансирует на полке.

— Чёрт! — Колтер хватает меня за руки и тянет вверх, как-то выскользнув из меня, его боксёры на заднице, а презерватив сполз на кончик члена.

— О мой бог, мы её сломали, — я смотрю на Колтера, а затем перевожу взгляд на лестницу. И не могу сдержать смех. Это не я. Я не одна из тех девушек, ломающих долбаные лестницы в библиотеке во время секса с парнем. Да что со мной не так?

А затем я слышу голос Роуз, доносящийся с другого конца коридора:

— Кейт, с тобой всё хорошо? Я слышала какой-то звук.

— Дерьмо, — Колтер тут же натягивает на себя джинсы вместе с боксёрами до того, как я успеваю моргнуть, и к тому времени, как Роуз заходит, он уже выглядит обычно.

— Что тут стряслось? — спрашивает она, окидывая нас взглядом.

— Я… Лестница вышла из пазов, — отвечаю я.

Колтер прерывает меня:

— Она пыталась достать одну из книг на полке, и лестница просто поехала вбок… Кто-то должен проверить здесь всё. Это же опасно. Со старыми домами всегда так, — он врёт так искренне, что я почти ему верю.

Роуз долго на меня смотрит, и я в это время пытаюсь не покраснеть:

— Ты пыталась достать одну из этих книг… по средневековой истории?

Я сглотнула:

— Я просто смотрела. Для исследования.

— Для исследования, — повторяет она. — Это хорошо, что Колтер был по близости и помог тебе.

Я прочистила горло:

— Да. Это очень хорошо.

Когда она уже дошла до двери, то повернулась:

— Рада видеть, что вы поладили.

Я смотрю на Колтера, когда она уходит:

— Как думаешь, Роуз знает?

Он пожал плечами:

— Возможно. Кого это волнует?

— Меня волнует, идиот, — отвечаю я. — Тебя разве нет? Что, если она скажет моему отцу? Что, если кто-то узнает? Поверить не могу, что мы сломали здесь лестницу, ради всего святого.

— Ради всего святого? — засмеялся Колтер. — Хорошо, бабушка.

— Я серьёзно, Колтер, — говорю. Я злюсь оттого, что он воспринимает всё так легко. — Каждый поступок имеет последствия.

Колтер стоит возле меня, и я ощущаю трепет от его близости. Я молча проклинаю своё тело за то, что оно так на него реагирует.

— Так что, если твой отец нас обнаружит?

— Его кампания пойдёт коту под хвост.

— Почему?

— Ты знаешь почему, Колтер, — отвечаю я. — Мы как бы… Станем родственниками.

— Нет, не станем, — возражает он. — Ты бываешь смешной. Потому что мы всего лишь сводные брат и сестра.

Я морщусь от его таких, казалось бы, простых слов, у него всегда всё так легко.

— Людям плевать, какова правда на самом деле, Колтер, — объясняю. Я злюсь на то, что он решает всё за меня так же, как и мой отец всегда это делает. — Они закатят скандал. Они повернут это в другую сторону. И всё это похоронит его кампанию и публичный образ.

Колтер водит пальцем по моей груди, и, прежде чем я успеваю возразить, по моей коже бегут мурашки. Чёртов Колтер.

— Почему это дерьмо так тебя волнует? — спрашивает он.

— Потому что он мой отец.

Колтер заливается смехом:

— Ага, он кажется лучшим отцом.

— Ты ничего не знаешь, — рычу я, защищая отца, несмотря на мои чувства к нему. Как же меня бесит этот парень.

Колтер наклоняется поближе ко мне и цепляет бретельку платья:

— Я прекрасно знаю, что ты не пай-девочка, которую так хочет видеть в тебе твой папочка, ребёнок с картинки для его кампании. Также мне известно, что ты неудовлетворённая, всё время идёшь на поводу своего отца, а я просто вытянул тебя из этой скорлупы, и поэтому ты так бесишься.

Вот теперь я ужасно злюсь. Кладу руку на его грудь и отталкиваю Колтера, но он хватает меня за запястья и крепко прижимает к себе.

— Ты ничего обо мне не знаешь, — рычу я в ответ.

— Знаю, что ты живёшь по тем наставлениям, которые тебе велят выполнять, — парирует он. — Не думаю, что ты так хочешь поехать в этот чёртов Гарвард, готова стать юристом или долбаным врачом, как планирует для тебя папочка. Я вижу тебя с альбомом, постоянно рисующую. Ты должна взять себя в руки и отрастить грёбаные яйца, чтобы делать то, что ты хочешь.