User - o b239b172f5745d3b

Я сам решал нелёгкие задачки.

Над ними сам смеялся вдоволь я.

Меня жгла ненависть к излишествам и к чванству.

Прилюдно Муза светлая моя

Служила Богу, Свету и Пространству.

С. Есенин, октябрь, 1995.

Сергей осознал, что нужно стремиться в Петербург, который был и остался Душой России.

Там сосредоточен цвет русской интеллигенции. Его влекла встреча с главным Поэтом Эпохи –

Александром Блоком. И в марте 1915 года эта встреча состоялась.

Оценку этого события Серёжа дал в 1995 году в своём медитативном стихотворении:

АЛЕКСАНДРУ БЛОКУ

Мой старший брат, мой Блок,

Пришед впервые в Питер

Незащищённым розовым птенцом,

У Вас нашёл я русскую обитель

и гридницу отцов.

Нева передо мной широко разливалась.

Но путь мой был непрост.

Душа моя, однако, не боялась

до неба строить мост.

Он вырос от рязанского подворья

21

Сквозь Бруклин и Париж,

Пронзив года, кресты и темень горя,

стал выше крыш.

Тот мост стал крепок, Блок,

Твоею встречей со мною, друг!

С того моста стихи как звёзды мечет

Душа вокруг!

С. Есенин, октябрь. 1995.

Петербург навсегда оставит свой неповторимый след в Душе Поэта. И, несмотря на то, что

именно здесь в 1925 году трагически завершится его земной путь, Серёжа зовёт нас 13 декабря

1990 года прогуляться вместе с ним по любимому городу.

ПЕТЕРБУРГУ

поэма

Ну, что ж, мой друг, давай поговорим

И прежние года, наверно, вспомним.

Глядишь, поэму снова сотворим,

Иль просто стих – куда ещё огромней!

Как незабвенен город, как живёт

В стихах и песнях, книгах и картинах!

Его живой Души круговорот

Так вяжет сердца мыслей паутину!

Не выплеснуть, не вылить, не извлечь

Со дна колодца, глубины канала

Струи лазурной памятную течь

На жизни золотое покрывало.

О, Шпиль волшебный, памятный вдвойне

По Пушкинской поэме и по жизни,

Великий Знак страдающей Отчизне

Корабликом блестящим при Луне!

Корабль полёта, мысли и пера,

В тебе любовь и жизнь соединились.

В тебе сегодня, завтра и вчера

В поток единый нежно слились.

Корабль Души, мой Петербург, мой Бог,

Своей красой ты с детства в сердце входишь,

Ты зреешь, как вино в Душе, и бродишь,

В тебе живут Есенин, Пушкин, Блок.

В тебе сокрыты ритмы мастерства

И судеб разноликость и страданий,

И русского великого родства

Благая мощь – без Дум и заседаний.

Ты о себе не флагом говоришь,

А нежностью мостов, соборов, зданий.

Дворцов и парков праздничная тишь

Рождает в сердце кружево преданий.

22

Ты главной аркой жизни нашей стал,

Содеянной великим нашим Росси.

России сын, он жизни пьедестал

Поставил здесь своей наивной Роси.

И Пушкин, возвышаясь над тобой,

Твоих красот величие объемлет.

Он вздоху каждому земли родимой внемлет,

Слезой печаля взор свой голубой.

И как ещё мне выразить любовь?

К тебе боюсь я строчкой прикоснуться.

Заснув порой, хочу в тебе проснуться

И ощутить и старь и новь.

И усечённой строчкой не кори.

В ней тоже часто мастерство и краткость.

Ведь краткость неудавшейся зари

Не означает жизни безвозвратность.

О, город полымя хоругвей и харит,

Тебя печаль великая снедает.

В тебе мой рок смеётся и рыдает

И о тебе стихами говорит!

С. ЕСЕНИН, 19 часов, 13,12, 1990.

ЕСЕНИН И ПУШКИН

Их судьбы для России – словно пламя,

Взлетевшее над куполом могил.

Огонь тот вечный над могильными холмами

Нам засветил Архангел Гавриил.

Их жизней краткость – Неба укоризна

Стране вождей, лентяев и невежд.

И потому в слезах моя Отчизна

На краешке падений и надежд.

А единит их присно и отныне

Пальмиры Северной страдающий венец.

Она в слезах – всё плачет Мать о Сыне,

Как повелел Бог Дух и Бог-Отец.

И Бога Сын детей благословляет

На вечное ристалище побед

В преддверьи Рая, там, где Русь Вторая

На Божий Мир распространяет свет.

Россия-Свирель, 12 октября 2015.

КТО БЫ ЗНАЛ

Кто знал бы, что мы дважды можем жить,

Не дважды – трижды, бесконечно много.

И всё же этой жизнью дорожить

Необходимо – то Заветы Бога,

Которого, ругая и круша,

Мы изгоняли из Души и храмов.

23

Но Бога всюду чувствует Душа,

Не исключая даже чрева Мамы.

Мы в Мир приходим, осенив себя

Крестом Господним – в дальнюю дорогу.

И Мир, как блюдце светлое дробя,

Себя по крохам возвращаем Богу.

С. ЕСЕНИН, октябрь 1995.

ПЛАЧ ПО ЕСЕНИНУ

поэма

(осень, 1990 год, тетр. №18, стр. 170-72)

РОССИЯ-СВИРЕЛЬ:

Сынок мой! О, как тяжко стонет сердце…

Своё мне имя снова назови!

Душа, успевшая слезой любви зардеться,

Опять лежит в отчаянья крови!

И у одра, где снова стонет тело

Растерзанного юноши Земли,

Виденья не избыть. И вновь похолодело

Родное Небо в стынущей дали.

Где ты, скажи? Зачем так часто слёзы

Сбегают на трепещущую грудь

Остылой Родины? Скажи стихом иль прозой,

Где ты, и как тебя вернуть?!

СЕРЁЖА ЕСЕНИН:

Я здесь, в Ином, родная, измеренье

И все рассыпанные горести Земли,

И бремя тяжкого сыпучего мгновенья

Забрал с собой. Курлычат журавли

И дарят мне привет из дальней дали.

Опять скажу тебе, родная Русь:

Таких мы ласковых и нежных не видали…

Сказать боюсь и потерять боюсь,

О, Русь, твой трепет по родному звону

Полей Рязанских в плаче дупелей!

Скажи, родная, по каким законам

Живёшь и отзовись скорей!

Ответь, родная, дорогому сыну

Всё та же ль ты, и в сердце дремлет мёд

Любви, который сыну-исполину

Живой водой Отечество вернёт?

Услышь меня! Как пряно пахнут травы

Восходит стон духмяный на лугах!

А я стихов твоих отраду и забаву

Катаю, словно яблочко в зубах,

Не надкусив, роняю в Око Света:

Возьми, прими, люби и обогрей.

24

В том облаке – туман и клич рассвета,

И лето, и зима, и бокогрей.

Так месяц предвесенний называют.

Всех их двенадцать. Все они – мои.

Я взял их пальцами освеченного края,

Где вновь рязанские лепечут соловьи.

Весь год – он мой. И мы с тобою вместе,

О, Русь моя, не плачь, очнись, живи!

С тобой помолодеем лет на двести

И встанем из отчаянья крови!

РОССИЯ:

Я к Пушкину вопрос свой обращаю.

Поэт нас слышит, входит в диалог.

И если кто чего не понимает, –

Он истину выносит на порог.

Скажи, мой Пушкин, как бы Ты отметил

Вот этот слог, которым наш Поэт,

Серёжа наш родной Земле ответил,

Что смерти нет, забвенья тоже нет?!

А.С. ПУШКИН:

Скажу, мне сердце этот слог сжимает.

Я сам когда-то думал, что умру.

Но, жизнью смерть, родная, разымая,

Вновь золотится колос поутру!

И светотень, борясь со мраком ночи,