Клэр Шеридан - Из Лондона в Москву

Уже девять вечера, а я ничего не ела с утра. Спустившись в комнату к господину Вандерлипу, я хотела предложить собрать что-нибудь на стол. К моему великому изумлению, я застала у него Максима Литвинова, который только позавчера вернулся в Москву. Мы искренне обрадовались друг другу. Он будет жить вместе с нами, в комнате Бородина.

16 октября, 1920 года. Суббота.

Москва. В девять вечера ко мне пришёл товарищ Александр с известием, что ему не удалось организовать запланированный сеанс с Троцким. Я терялась в догадках, насколько решительно и грубо Троцкий отказался. Но, в конце концов, я завершила работу над бюстом Ленина, а его ценят больше всех. Придётся возвращаться в Англию без «головы Троцкого». Я не могла бы приехать обратно без бюста самого Ленина. Я сделала то, ради чего приехала в Россию. Жаль, что не удалось лепить Троцкого!

Александр сказал, что пробудет только десять минут, а задержался до полуночи. Всё это время он рассуждал о Коммунизме. Бородин в этом вопросе имел собственную тактику. Не торопясь, но настойчиво, он старался внушать мне своё коммунистическое мировоззрение. Бородин прекрасно понимал, как надо действовать, зная моё происхождение, и что нельзя в одночасье выплеснуть весь поток информации: это только бы запутало меня. Он подводил меня к коммунистической сути с большой осторожностью. Александр пошёл другим путём. Без всякого понимания и сочувствия, он приписал мне несуществующие предубеждения и тут же разбил их, заклеймил, или, выражаясь, иначе, оплевал мою точку зрения и нарисовал полную картину настоящего Коммунизма. Александр – фанатик, и после его ухода я сидела ошеломлённая. Всё выглядело безукоризненно до того момента, когда заговорили о детях. Он заявил, что его жена должна вернуться на работу, и поэтому их ребёнок, которому всего шесть недель, будет на целый день отдан в детские ясли.

«Вы уверены, что там вашему ребёнку будет обеспечен хороший уход?» - задала я вопрос. Он пожал плечами, заметив, что при групповом воспитании невозможно оказывать внимание каждому ребёнку в отдельности. Александр признал, что в таких условиях у ребёнка повышается вероятность заболеть и даже умереть. Но, в конечном итоге, жизнь его жены не сведётся только к кормлению ребёнка, стирке и смене пелёнок. С этим покончено. А куда же девать ребёнка, если не в ясли?

От такой перспективы у меня мурашки забегал по коже.

- А чем занимается ваша жена?

- Политикой. Так же, как и я, - прозвучал ответ.

- Вы любите своего малыша?

- Да.

- А ваша жена?

- Конечно.

Я подумала, что ей не надо дрожать над ребёнком и молиться на него, потому что время бежит быстро. Можно переложить заботу о собственном ребёнке на других. Затем последовал встречный вопрос с его стороны:

- А как вы поступили по отношению к своим детям, когда остались без мужа и без крова?

- Их забрали мои родители.

- А если бы у вас не было родителей? Кто бы заботился о детях, когда вы на работе?

Действительно, тысячи женщин вынуждены рассчитывать только на себя, зарабатывать на жизнь и растить детей. Разве правительство оказывает им помощь? А в России государство будет одевать, кормить и обучать детей с самого рождения до четырнадцати лет. Дети могут пребывать в яслях и детских садах целый день или постоянно. В государственных школах дети находятся по выбору полдня, целый день или живут при школе. Родители навещают своих детей, а если пожелают, имеют право отказаться от детей и полностью предоставить государству заботу о них. Между детьми не делается различий, не важно, есть у них родители или нет. Более того, всем женщинам предоставляется двухмесячный дородовый отпуск и двухмесячный отпуск после рождения ребёнка. Она может поехать в Дом отдыха, конечно, за счёт государства. Государство обеспечивает новорожденного всем самым необходимым. Трудно сохранить материнскую сентиментальность перед лицом коммунистической щедрости.

17 октября. Воскресенье.

Я плохо себя чувствовала и пролежала, не вставая, весь день на кровати. Скучное занятие. После полудня заглянул Литвинов и удивился, что я ещё не приступила к работе над бюстом Троцкого-Бронштейна. Пришлось рассказать, как через товарища Александра Троцкий наотрез отказался позировать мне. Литвинов не мог понять причины отказа, заметив, что встречался с Троцким вчера вечером. Литвинов увидится с Троцким снова сегодня и даст мне знать, позвонив по телефону, результат переговоров с Троцким. Литвинов вышел из комнаты, но внезапно вернулся через несколько минут, что-то осторожно неся на вытянутых руках. Оказалось, куриное яйцо. Я не видела куриных яиц с момента приезда в Москву. Пересилив себя, я отступила от своего принципа не принимать ценных подарков от мужчин и попросила сделать мне на обед яичницу.

18 октября, понедельник.

Москва. Машина Троцкого пришла за мной ровно в половине двенадцатого. Обычно заказанные машины прибывают с опозданием на час, и люди появляются на запланированные встречи часа на два позже. Троцкий и Ленин, как я слышала, единственные исключения из этого правила. Я попросила Литвинова объяснить шофёру, что мне необходимо сначала заехать в Кремль, чтобы взять всё необходимое для работы. Когда мы доехали до огромного круглого здания в Кремле, где находилась моя студия, я взяла с собой шофёра на пропускной пункт, предъявила свой пропуск и знаками стала объяснять, чтобы его тоже пропустили со мной. Шофёру выписали пропуск. Как приятно потребовать пропуск для кого-то другого, а не ждать, что кто-то другой сделает это для меня. Каменев как-то заметил, что я вхожу в Кремль так, как будто давно здесь живу и работаю.

Шофёр Троцкого, я сама и мой помощник снесли всё необходимое для работы в машину и поехали, как мне думается, к Наркомату Армии и Флота. Войти туда оказалось непросто, поскольку у меня не было пропуска, и между моим шофёром и часовым вспыхнула перебранка. Я понимала, что шофёр объяснял: «Да, да. Это скульптор из Англии…». Но часовой был непреклонен. Он пожал плечами, сказал, что всё это его не касается, и сделал равнодушное лицо. Пришлось ждать, пока за мной спустится секретарь. Он провёл меня наверх, мы прошли через два помещения, в которых работали люди в военной форме. В конце второго помещения находилась дверь, охраняемая часовым, а рядом с дверью – большой письменный стол. Человек, сидящий за этим столом, по телефону спрашивал, можно ли мне войти. В отличие от Ленина, даже секретари не имеют права входить в кабинет Троцкого без предварительного звонка! Не без волнения, поскольку я слышала от сестры Троцкого (госпожи Ольги Каменевой), какой у него своенравный характер, я вошла в кабинет.