Калия Рид - Распутывая прошлое

Я спустилась вниз, дошла до конца коридора и прижала ухо к двери, пытаясь услышать разговор.

— Ты мне угрожаешь?

Наступила долгая пауза.

— Не очень умный шаг, — произнес Макс мрачно. — Просто вспомни, что до сих пор я и пальцем не пошевелил, а ведь мог уже давно разрушить твою дерьмовую карьеру, одним лишь щелчком пальцев. Но я не делаю этого ради твоей дочери.

Снова тишина. На этот раз она продлилась дольше.

Я услышала, как заскрипел стул. Макс наклонился вперед, опираясь локтями о стол. — Я отключаюсь. Больше никогда не звони мне снова в такое время. И, Майкл? Просто, чтобы ты знал. Я хороший друг... но враг из меня получится еще лучше.

Несколько секунд спустя телефон ударился о стену с такой силой, которой было бы достаточно, чтобы заставить тяжелую, дубовую дверь затрястись.

Я открыла дверь. Она громко заскрипела. Макс все еще сидел за столом. Голова опущена, лоб упирается в переплетенные пальцы. Он сразу поднял голову, подскакивая на ноги.

Я открыла дверь шире и зашла внутрь. Его телефон рассыпался на кусочки: экран треснул, батарея отлетела в сторону. Я посмотрела на Макса. Его челюсть была сжата, пока он смотрел на меня.

— Тебя не было в кровати….

Макс скрестил руки, по-прежнему оставаясь молчаливым.

— Я искала тебя, — произнесла я.

Его плечи опустились, когда он уперся ладонями в стол. — Я не мог уснуть, — наконец, ответил он.

Я ждала, что он продолжит, но он этого не сделал.

— Все в порядке? — осторожно спросила я и прошла дальше в комнату.

— Абсолютно, — он отвернулся, раскладывая бумаги на столе. — Просто разбирался со всякой рабочей ерундой.

Я кивнула и постучала пальцем по его столу. — Ну да, это имеет смысл, ведь как мы все знаем, «всякая рабочая ерунда» происходит как раз в два часа ночи.

Незаметно, его пальцы сжались на бумагах, которые он держал в руках.

— Да, — произнес Макс.

— Не хочешь рассказать мне, что происходит на самом деле?

Макс протер лицо рукой. — Нет, Наоми. Не хочу.

— Я слышала, как ты разговаривал с ним.

— Это я уже понял.

Я подошла к нему и склонилась над столом. — Тогда зачем врешь?

Он откинулся на своем кресле, руками сжимая подлокотники, и посмотрел на меня. — Почему, как ты думаешь?

Я молча смотрела на него. — Зачем он звонил?

Его глаза закрылись, когда он начал тереть кончик носа. — Черт..., — пробормотал он.

Неожиданно для меня, он встал и подошел к окну. Он смотрел наружу, прижав ладони к оконной раме. Его сильные плечи поникли. Спина слегка сгорбилась. Он может вселять страх в самых важных мужчин, но вместо этого он должен сидеть и позволять отцу Ланы утекать сквозь пальцы. Я понимала, что это давило на него, но не осознавала, что так сильно.

Я обняла его руками за талию и прижалась лбом к его спине. Мы молча стояли там.

— Он паникует, — произнес Макс. — Он знает, что теряет контроль, поэтому пытается избавиться от всех, кто стоит у него на пути.

— Расскажи мне правду.

Он поднял взгляд, поймав в окне мой. — Я говорю тебе правду.

Но есть еще так много правды, которую нужно рассказать. И мы оба это знали.

— Тебе угрожает опасность?

Он открыл рот, чтобы ответить, но я прервала его. — Не пытайся защитить меня, скрывая правду. Просто будь честен.

Макс развернулся. Мои руки все еще обвивали его тело, его же руки поднялись вверх, обхватывая мое лицо. Он медленно произнес:

— Возможно, мне угрожает опасность. Но я не беспокоюсь о Майкле. Когда люди напуганы, то становятся небрежными и совершают массу ошибок.

Он начал целовать меня. Было ли это ради того, чтобы заткнуть меня, или же он просто хотел избавиться от напряжения в комнате, я не знаю. Он все вложил в этот поцелуй, и я взяла каждый кусочек.

Мы вернулись в кровать и занялись любовью еще раз. Не торопясь мы прикасались и целовались, облизывая друг друга. Но не важно, как сильно мы пытались заставить исчезнуть наши переживания, ведь все это не сработало.

Наши страхи довлели над нами всю ночь.

ГЛАВА 24. ПРАВДА И СПОКОЙСТВИЕ

— Думаю, снег будет идти вечно, — произношу я. Мое дыхание, вырывающееся через губы, находящиеся всего лишь в нескольких дюймах от окна, заставляет стекло запотевать.

Солнце частично скрыто тусклыми, серыми облаками. Не смотря на это, ему по-прежнему удается отражаться от снега, заставляя его сверкать.

Никакого ответа. Все в комнате отдыха утонули в своих умах, проблемах и боли. У каждого из них своя история. Я отвожу глаза от улицы и осматриваюсь.

Напротив меня сидит женщина. Та самая женщина, что сидит с Притворяющейся Мамочкой во время групповой терапии. Сейчас она пристально смотрит на улицу. Эта женщина не открывала рот с тех пор, как села, а произошло это уже около трех часов назад.

Ни улыбки.

Ни слез.

Ничего.

Мне хочется узнать ее историю. Хочется узнать, что привело ее сюда. Я могу гадать весь день, но понимаю, что никогда не узнаю правду.

Я выдыхаю и стучу пальцами по столу. Здесь так тихо, что от этого становится не по себе. Тот тип тишины, от которого болят твои уши. Из-за происходящего кажется, будто время движется мучительно медленно, заставляя тебя думать, что ты в любой момент лишишься разума.

— Мы не выберемся отсюда, — говорю я вскользь. Женщина не произносит ни слова, но я продолжаю наш односторонний разговор. — Мы все теряем тут слишком много времени, которое никогда уже не сможем вернуть.

Она моргает, и зовите меня сумасшедшей, если хотите, но мне кажется, что она выбрала такой способ, чтобы показать мне, что слушает меня. Думаю, она согласна.

— Что у тебя осталось за пределами этих стен? — спрашиваю я ее.

Никакого ответа.

— У тебя есть семья? Друзья, которые ждут тебя?

Она медленно моргает. Я устаю от попыток расшифровать ее моргания и сдаюсь.

Мы сидим в тишине.

— «Господь предлагает всем людям выбор между правдой и спокойствием. Выбери то, что тебя устраивает, ведь ты никогда не можешь иметь все и сразу».

Я поворачиваюсь. Притворяющаяся Мамочка сидит за столом напротив меня. Она не сводит глаз с этой чертовой пластиковой куклы.

— Что?

— Это сказал Ральф Уолдо Эмерсон[4], — произносит она, поглаживая по щеке пластиковую куклу. — И он прав. Мы не можем иметь и то, и другое. Мы должны выбрать что-то одно.

Я разворачиваюсь на своем стуле. Моя спина прикасается к стене, и я скрещиваю руки. — И ты думаешь, что мы все хотим и того, и другого?

— Ну..., — произносит она медленно. — Мы до сих пор тут, не так ли?

От ее слов мое сердце замедляется. Я сглатываю. — Как давно ты здесь? — спрашиваю я.

Она смотрит на меня. Её кобальтово-синие глаза пронизывают меня. Даже несмотря на то, что она сумасшедшая, я вижу в ней знания, далеко превосходящие свои собственные. Знания, которые могут дать тебе лишь опыт и боль.