Мими Памфилофф - Король на день

Мой желудок чувствовал себя подобно мясорубке, прокручивающей саму себя. Я надеялась, что он не собирается наблюдать, как я принимаю душ и переодеваюсь.

Пока он не трогает тебя – остальное не важно.

- Веди, Милтон.

Мы вошли в его большую, современную кухню, больше напоминающую шумный ресторан. Туда-сюда сновали повара в высоких белых колпаках, а одетые в смокинги бармены забирали подносы с таким количеством восхитительно выглядящей еды, которой бы хватило для того, чтобы накормить целую армию. Я была голодна, а запах теплого, свежего хлеба сделал только хуже. Смотря на людей, шатающихся по кухне, я спрашивала себя, помогут ли они мне.

Ваун хлопнул в ладоши, и все они оторвали глаза от своих дел.

- Так, все. Это мисс Тернер. Если вы увидите, что она передвигается одна, стреляйте в нее. Или вырубите ее. В долгу я не останусь.

Повара и бармены взглянули на меня с непроницаемыми лицами и, кивнув, вернулись к своей работе.

Ваун усмехнулся и быстро заморгал затуманенными карими, похожими на бусинки, глазами.

- Видите, мисс Тернер, они работают на меня. Бежать вам некуда.

Я задавалась вопросом : как же он заставил всех этих людей подчиняться ему? Я предположила, что: он либо хорошо им платил, либо они не знали о морали, либо у него имелся какой-то рычаг давления на них – возможно, он держал в заложниках их семьи.

Мы прошли через кухню к ступенькам светлой деревянной лестницы. На светлых стенах висели черно-белые фотографии связанных людей.

- Милые декорации, – сказала я.

- Я снял их сам. Но это не одни из моих любимых. Ты хотела бы увидеть остальные?

- Нет. Не особенно, – я знала, что его любимые фото будут воплощением моих худших кошмаров.

- Превосходно. Тогда я тебе их покажу, – он снова засмеялся, а затем выкашлял гигантский ком мокроты.

Я отрицательно покачала головой. Он был безумен. Безумен, болен и мерзок.

Мы поднялись вверх по лестнице к коридору со спальнями. И хотя дело происходило ночью, я отметила огромные окна, простиравшиеся от потолка до светлого паркета на полу. Было забавно, что его дом выглядел настолько ярко, современно и весело. Полная противоположность этому мужчине.

В конце коридора Ваун отпер дверь и распахнул ее.

- Проходи. Я покажу тебе свою драгоценную коллекцию.

Божечки! Я не хотела видеть ничего, связанного с хобби Вауна по сдиранию плоти с живых людей.

- Живее, мисс Тернер, – он постучал по часам на его запястье.

Я вздохнула и шагнула вперед.

Спальня была большой, с огромной кроватью королевского размера, большущими окнами и дверью, что вела в патио. В комнату доносился слабый звук прибоя.

- Ну, смотри. Разве они не красивы? - Ваун указал на десяток больших черно-белых фотографий, висящих на стенах.

Это были портреты одной и той же женщины лет двадцати. У нее была экзотическая внешность, возможно, смесь азиатского, афроамериканского и еще какого-то народа. Ее волосы тугими локонами свисали с плеч, и она улыбалась в камеру так, как будто любила того, кто ее фотографировал.

- Ты это снял? – спросила я, а Ваун оценивающе уставился на фотографии.

- Да. Разве она не красива? Моя любимая Симона. Мое сокровище.

Симона? Я никогда раньше не слышала этого имени. И разве не Миранда его жена?

Я уже собиралась спросить его об этом, но потом вспомнила, как Джастин упомянул, что видел Вауна с его «второй половинкой» на вечеринке Десятого клуба.

Неужели у Вауна кроме его жены есть еще кто-то для развлечений.

- Это Симону ты отметил? – спросила я.

- Джейми никогда не могла быть Симоной, – в болезненных глазах Вауна засветилось возмущение. – Никогда!

Джейми? Кто, черт возьми, такая, эта Джейми?

У Вауна была не одна, а три женщины, которые состояли или состоят в отношениях с ним?

То, что Миранда была его женой, я знала точно. Она была столь же безумной и извращенной, как и он. Но женщина на фото, Симона, выглядела счастливой.

Я вытянула руки.

- Ладно. Прости. Просто она так... – что я могла сказать, чтобы успокоить его. - … Симона так красива. Я подумала, может, ты отметил ее.

- Симона умерла прежде, чем я получил такой шанс, – тихо сказал он.

Я задалась вопросом, он ли ее убил.

- Как ужасно. Мне жаль, – солгала я.

Но на самом деле, я не жалела. Женщине повезло, что она не стала рабой любви Вауна.

- Она умерла десять лет назад от рака кожи, – он покачал головой. – У нее была такая прекрасная кожа. При воспоминании о ней, мой член по-прежнему встает.

Мне хотелось охнуть, но вместо этого я закрыла глаза. Это поэтому он так одержим срыванием женской кожи? О Божечки мой!

- Это трагично, – сказала я по поводу его комментария.

- Да. Не каждый справится с такой потерей. Я держу ее сестру, Джейми, в качестве моей зверушки, но, увы, – он глубоко вздохнул. – Это не то же самое. Ей не нравятся мои игры.

Джейми?

- Джейми Хендшоу?

- Ах, ты встречалась с ней на той вечеринке?

Божечки! Божечки!

Джейми была женщиной, работавшей в посольстве США, ну, или она притворялась, когда звонила мне, чтобы сообщить, что Джастин пропал без вести. Она так же посоветовала мне не искать его.

Твою мать… Джастин знал ее? Ведь он ясно сказал мне, что встретил Вауна с его второй половинкой. Он сказал, что видел татуировку с буквой «В» на ее запястье и на какой-то из вечеринок она рассказала ему о ее значении. Вот как я узнала, что метка Кинга на моем запястье означает, что я нечто большее, чем просто его собственность.

Еще одна ложь, Джастин. Какого хрена?

Мой разум переключился на другую мысль . Джастин.

Я была настолько поглощена всем происходящим, что забыла про своего брата. Я хотела спросить Вауна, приезжал ли к нему Джастин, но потом поняла, что переключение его внимания на Джастина лишь втянет в это дело и его.

Нет! Где бы Джастин ни был: в Мексике, помогал тем семьям, как он и сказал моей маме, или снова пытался заключить сделку с этим психом, - я сделаю только хуже, если упомяну его имя.

- Да. Я познакомилась с Джейми на вечеринке, – солгала я, боясь связи Джейми и Джастина.

- Тогда ты знаешь, что она не так красива, как Симона. И не такая верная, – он почесал свою, покрытую струпьями, голову, бормоча что-то об уходе Джейми. – Никто никогда не будет так же красив, как моя Симона. Никто. И поэтому никто не заслуживает их здоровой кожи. Ты так не думаешь?

Внутри я съежилась. Этот мужчина был болен. Ужасно, бесповоротно болен.

Я медленно кивнула и попыталась небрежно смахнуть пот, выступающий на лбу.

- Но я уверен, что Симона все еще в игре, – сказал он.

О нет! Я задумалась, а вдруг эта его одержимость свежевать женщин была чем-то большим. Чем-то более мерзким, чем я могла себе представить. Я должна была узнать настолько много, насколько смогу. Потому что эта одержимость была его слабостью, а слабость человека можно использовать. Этому меня научил Десятый клуб.