Muelka - Unknown

- Иди домой, - усевшись на стул, я замерла, уставившись в окно.

Девушка обижено сморщилась и торопливо засеменила по коридору к выходу.

***

Дней через пять нам впервые разрешили навестить Алису в палате. Она лежала вся в трубках, подключенная к приборам, бледная, с огромными синяками под глазами. От красивой ухоженной женщины не осталось и следа - сестра была похожа на зомби. Увидев нас, она попыталась улыбнуться - улыбка вышла страшной.

- Доченька, привет, ты видишь нас, ты нас узнаешь? - мама, сдерживая слёзы, дотронулась до волос Алисы. Та попыталась шевельнуть ладонью.

Мы с отцом стояли немного поодаль. Я прятала глаза. Папа то и дело кашлял, прикрывая рот кулаком.

- Ты поправишься, доктор сказал, что ты обязательно поправишься. Вот и папа с Галей здесь. Видишь? - мама поманила нас ближе. Я медленно подошла к постели сестры. Алиса перевела на меня взгляд.

- Гал, - прохрипела она. Я осторожно накрыла ладонью её пальцы. Они были ледяные.

- Все в порядке, сестренка, - натянуто улыбнулась я. - Все будет хорошо, - и отвернулась, чтобы скрыть слезы, выступившие на глазах. Все прошлые обиды в этот момент забылись - казалось невозможным, что мы могли ненавидеть друг друга. Я готова была простить ей все - оскорбления, тычки, унижения. Я готова была на коленях просить прощения за свое высокомерие и небрежение.

Я видела только её широко раскрытые испуганные глаза и ощущала холод рук. И я боялась подумать, что всё закончится здесь, на больничной койке.

Папа снова закашлялся.

***

С трудом контролируя нахлынувшие чувства, я дрожащими руками прикурила сигарету, стоя у входа в больницу. Ком в горле предательски давил, в носу щипало, глаза застилали слезы.

Всё, с момента приезда Алисы в Россию до её холодных пальцев в реанимации, казалось мне сном - сюрреалистическим кошмаром, с завязкой и кульминацией.

Предав меня, Нина разрушила мой мир до основания. Алиса же, несмотря на очевидные неприятности, которые она приносила, помогала мне собирать себя по кусочкам. Из пустого места я превратилась в несуразное, но живое существо.

Помотав головой, я отогнала от себя тяжелые мысли. Докурив сигарету, потушила окурок и уже собралась зайти внутрь, как вдруг что-то заставило меня остановиться. Нина шла от ворот больницы к главному корпусу. В руках у нее был белый целлофановый пакет. Я машинально бросилась ей навстречу и протянула руку:

- Тебе нельзя поднимать тяжести. Дай сюда, - она молча протянула мне пакет. Ни слова не говоря друг другу, мы поднялись на третий этаж, где лежала Алиса.

- Как она?

- Состояние стабильно-тяжелое. Врачи говорят, кризис миновал, но гарантий никто не дает, - я пожала плечами.

- Как ты? Я заезжала к тебе. Твоя девушка сказала, что ты почти не покидаешь больницу. Ты уверена, что твое присутствие здесь необходимо? Может, поедешь домой, отдохнешь? Она там что-то печёт...

- Она всегда что-то печет, ты на неё посмотри, - я подняла бровь. - И, Нин... Алиса сказала это специально. Нет у меня никакой девушки.

- Да? - вспыхнула она.

- Да, - грустно кивнула я.

- А я... я рассталась с Жаклин... у нее муж и ребенок в Париже...

В любой другой день я бы злорадно рассмеялась ей в лицо. Но сегодня у меня хватило сил только шагнуть к ней и обнять, зарывшись носом в медовые волосы.

- Прости меня, - прошептала Нина.

- Я люблю тебя, - только и смогла выдавить я.

Эти недели были переполнены слезами и прощением.

Как сёстры уезжают навсегда

Таня уехала к себе через две недели. Примерно в это же время она положила начальству на стол заявление об уходе. Рудольфовна была страшно недовольна и рвала на себе волосы, умоляя Татьяну остаться - так ей нравилась способная работница. Но к глубочайшему разочарованию Оли, Танечка была непреклонна. Более того, в последний рабочий день, угощая коллег тортиком собственного производства, она с лучезарной улыбкой объявила, что через три месяца выходит замуж. Мы с боссом многозначительно переглянулись - интересно за кого это?

- Таня, и кто же твой избранник? Или, может, избранница? - подмигнула ей Ольга, отводя в сторону от толпы сотрудников. Я, стараясь не засмеяться, делала вид, что страшно заинтересована своим стаканом сока.

- Ой, Ольга Рудольфовна, ну что Вы, - покраснела девушка и одёрнула рукав. - Её зовут Матильда... - доверительным шепотом сообщила она. У начальства округлились глаза:

- Матильда, значит? Угу. Ясно, ясно, - как будто вырубая слова топором, произнесла Ольга.

- Да! Она такая хорошая, знаете! И это даже ничего, что по паспорту она Егор... Мы подумали и решили - так даже лучше!

Я едва не засунула себе в глотку кулак и отвернулась. Брови Ольги взметнулись вверх. Лицо задергалась в попытке сдержать смех:

- Таня, прости, я не поняла... так она Матильда или Егор? Она мальчик или девочка? - прошептала босс, стараясь выглядеть не слишком веселой.

- Она транссексуал. Знаете? - Таня охотно начала делиться имеющейся у нее информацией. Через пять минут мы уже знали, что Матильда - это псевдоним, который взял некий молодой человек Егор, потому что он с младых ногтей считает себя женщиной. Все осложнялось тем, что он транссексуал-гомосексуал. То есть его (точнее её) привлекают женщины. И все бы ничего. Со стороны такой союз мог выглядеть вполне пристойно и натурально. Но Егор-Матильда стремилась занять место под солнцем и реализоваться в качестве женщины. Почему, несмотря на все вышеизложенное, Таня и Егороматильда решили расписаться официально, нам так и осталось непонятно.

- Ну дела, - пробормотала Ольга, провожая взглядом сияющую Татьяну, последний раз переступавшую порог кабинета, - Матильда, еб твою мать, ты понимаешь, да? - я только хмыкнула в ответ.

- Ты уже нашла нам нового секретаря?

- Эйчары кого-то присылали, но всё не то! - горестно отмахнулось начальство.

- Я смотрю, тебе полюбилась наша пухлощекая Татьяна?

- Ага. Профессионал своего дела. А пирожки с мясом какие, м-м-м... - мечтательно протянула Ольга.

- На тебе уже костюм трещит, завязывай с пирожками.

- Да иди ты!

***

Алису выписали через два месяца и еще два она потратила, проходя реабилитацию уже будучи дома. Все шло своим чередом, за исключением того, что я теперь ездила на работу на метро, а Алиса вела себя гораздо скромнее и спокойнее. С момента аварии она ни разу не говорила со мной о Тане и необходимости срочно найти "половину".

С Ниной мы виделись два-три раза в неделю. Осторожно, ходя вокруг да около, словно боясь, что наше примирение окажется неправдой. После отъезда Тани я могла бы предложить Нине снова жить вместе, но не хотела рушить возникший между нами трепет. К тому же дома постоянно находилась Алиса, и я не могла представить, что она сможет ужиться с Ниной, поэтому тщательно скрывала от сестры наличие у меня личной жизни.