Морозова - Лиза Клейпас

мыслить. Он останется самим собой. Но он не будет… причастен к высшему. Когда его

тело умрет, от него ничего не останется.

– Ни рая, ни ада, – произнесла Джастина. – Ни Валгаллы16, ни подземного мира… Только

пуф – и ты навсегда исчез?

– Именно.

– Мне всегда было интересно, неужели такие люди глубоко внутри не чувствуют этого? –

размышляла вслух Сейдж. – Люди без души редко доживают до преклонного возраста, и

жизнь их очень насыщенна. Будто они знают, что им дано не так много времени.

– Это напоминает мне ту поэму, которую ты так любила, Сейдж. О свече.

– Эдна Сент-Винсент Миллей «Первая смоква».

Я с двух сторон свечу зажгла.

Не встретить ей рассвет.

Но — милые! враги! друзья!

Какой чудесный свет!17

– Это стихотворение отлично описывает человека без души, – отметила Розмари. – Они

пытаются испытать все, что только могут, перед уходом. Волчий аппетит. Но даже

небывалого успеха, который они сумели достигнуть, никогда не достаточно… И они

никогда не смогут понять почему.

– Как такое вообще возможно? – спросила Джастина.

– Некоторые люди изначально рождаются без души. Это особенность, как цвет глаз или

размер ноги.

– Но это несправедливо!

– Да. Жизнь вообще несправедлива.

– Это можно исправить? – спросила Джастина. – Как человек может получить душу?

– Никак, – ответила Розмари. – Это невозможно. Ну, по крайней мере, я никогда не

слышала о таком.

– Но если человек осознает, что у него нет души, – сказала Сейдж, – ситуация становится

сложной. Каждое живое существо борется за свою жизнь. А что ни сделает ради шанса на

вечность такой мужчина как Джейсон Блэк?

Да, он ни перед чем не остановится.

Джастина дотронулось рукой до медного ключа, который висел у нее на груди.

Розмари посмотрела на нее с сочувствием.

– Я вижу, что ты все поняла. Связаться с Джейсоном Блэком все равно что танцевать с

дьяволом.

– А Джейсон может любить, даже если у нет души?

– Конечно, – ответила Сейдж. – У него же есть сердце. Единственное, чего у него нет, –

времени.

*****

16 Валгалла – обиталище душ (в германско-скандинавской мифологии зал во дворце Одина, где он пировал с

душами героев, погибших в бою).

17 Перевод Галины Ицкович.

После того как Джейсон укрыл лодку брезентом, он медленно начал подниматься наверх, к

маяку. Старые каменные ступеньки буквально рассыпались под ногами, многие были

сломаны. В центре каждой образовалось небольшое углубление от бесчисленных ног,

поднимавшихся по этой лестнице. Из-за дождя они стали скользкими. Порывы ветра

грозили сбить Джейсона с ног. Он до сих пор не мог понять, как ему удалось отнести

Джастину наверх по этой лестнице и не упасть. Видимо, в его крови кипел адреналин, который отвлекал его от такого рода мыслей.

Он сомневался, что когда-нибудь сможет забыть, как увидел тонущую Джастину; ее лицо

было серым, таким, будто она была на полпути к смерти. Он сделал бы все что угодно

ради нее, рискнул бы всем. Он отдал бы ей свою жизнь, отдал бы ей всю свою кровь, если

бы это спасло ее. И, безусловно, самопожертвование – новое для него чувство.

Но самое странное – Джейсон и не пытался искать выгоду. И не хотел. Чувство,

испытываемое к Джастине, не оставляло ему выбора. Слишком рано для любви. Но время

уже не имело значения.

Все его прошлые отношения заканчивались, когда становились неудобными. Или

надоедали. И каждый раз Джейсон с высокомерным убеждением полагал, что любовь

никогда не сможет изменить его, тем более к лучшему.

Каким же идиотом он был.

Теперь он знал: если этому не будет конца, значит, это любовь. Такое же неизбежное

чувство, как сила притяжения. Любовь – это падение в пропасть; и единственный способ

избежать боли – продолжать падать.

Когда Джейсон поднялся на верхнюю ступеньку, он постарался не задеть маленький

колокол, установленный на двери в качестве звонка, и вошел в дом. Он снял свою куртку, повесил на вешалке у входа, а потом разулся – его ботинки были мокрыми насквозь. Его

футболка была холодной и влажной. Его шорты успели высохнуть, но он все равно

чувствовал себя в них некомфортно. Дом затопил аромат испеченного хлеба, и рот

Джейсона тут же наполнился слюной. Он умирал от голода.

– Мистер Блэк. – Ему навстречу вышла Сейдж с охапкой белых полотенец. – Вот,

возьмите.

– Спасибо. Пожалуйста, зовите меня Джейсон. – Он взял полотенце и начал вытирать им

волосы и шею. – Как Джастина?

– Она спит. Розмари рядом с ней.

– Может, мне стоит зайти к ней, – сказал Джейсон, стараясь побороть сдавливающее

чувство в груди, будто сердце оплетают стальные обручи. Беспокойство. Еще одно новое

для него чувство.

– Джастина – здоровая молодая женщина, – ответила мягко Сейдж. – Немного отдыха, и

она вернется к своей привычной жизни. – Она задержала на нем взгляд, будто что-то в его

лице удивило ее. – Ты сегодня поступил очень смело. Я понимаю, что значит для

мужчины в твоем положении такой риск.

Мужчины в твоем положении? Джейсон пристально на нее посмотрел, пытаясь понять,

что именно она имела в виду.

– Позволь показать тебе гостевую ванную, – сказала Сейдж. – Ты сможешь принять

горячий душ и переодеться в сухую одежду.

Он поморщился.

– К сожалению, у меня нет с собой запасной футболки или…

– Не беспокойся, милый мальчик. Я принесла тебе некоторые вещи, которые

принадлежали моему покойному мужу. Он был бы рад, если бы они оказались полезными

кому-нибудь.

– Я бы не хотел… – начал Джейсон, чувствуя, что ему совсем не хочется надевать чужие

вещи, тем более принадлежавшие мертвому мужчине, но его внимание переключилось на

слово «мужу». – Вы были замужем?

– Да. Нил был хранителем маяка. После того как он ушел, его должность заняла я. Я

провожу тебя в гостевую комнату. Мы пройдем длинным путем, так что ты сможешь

осмотреть дом.

– А маяк сейчас не работает?

– Нет, еще с начала семидесятых. Береговая охрана продала мне его за смешную сумму. И

взамен того что я содержу его в порядке, меня наградили пожизненной пенсией от

частного фонда охраны исторических памятников. Тебе обязательно надо подняться

наверх, к самой лампе Френеля. Она сделана из французского хрусталя. Очень красивая

вещь, в стиле «ар деко».

Стены всех комнат различались лишь оттенками синего: голубой, бирюзовый, цвет

морской волны, лазурный. Мебель была резной и удобной. Главная комната выходила на

кухню и в комнату меньшего размера.

– Мы ее называем комнатой хранения, – сказала Сейдж. – Чаще всего тут хранятся разные