Unknown - Lisina_Igrok_Shestoj_Znak_2

замечать важных деталей. Совсем как ОНИ. Он так же самоуверен. Холоден. Равнодушен. И

даже тот единственный раз, когда я сумел заглянуть в его душу и не стал ее трогать, не

дает ему права что-либо требовать.

Да и разве мог бы потомок Проклятых стать моим Хранителем?

Мог бы удержать в руках то сокровище, которое так истово жаждет заполучить?..

Снова вздыхаю и угрюмо смотрю за зарешеченное окно.

Увы, но больше в моей тюрьме нет ничего интересного. Хотя недавно заглянувшая в него

Пустота была оказалась близка к тому, чтобы отбить у меня охоту смотреть даже туда.

Впрочем, мне и Она уже не страшна. Вечная противница, соперница, сестра… такая же

холодная и мрачная, как Бог, который Ее создал.

Я не осуждаю Ее. Отнюдь. Просто думаю о том, что было бы, если бы вчера Она сумела

сюда ворваться. Сколько мне тогда удалось бы протянуть? Оборот? Два? Три? И что бы

потом осталось от моего сокровища?

Кроме горстки праха, наверное, ничего – Пустоту не интересует ничто иное. А мне, наверное, все еще жаль было отдавать Ей самое дорогое, и только этим можно объяснить

ту вялую попытку к сопротивлению. Правда, никто не ожидал, что до меня хоть кому-то

окажется дело, но даже вмешательство извне, приведшее к поспешному уходу Тени, не

способно ничего изменить.

Александра Лисина. Игрок. Шестой знак. Книга вторая.

40

Да, я чувствую сейчас в себе присутствие той крохотной искорки, которая сумела

ненадолго отсрочить мою гибель. Она до смешного мала, но при этом поразительно упряма и

безмерно любопытна. Она и сейчас не утратила своей индивидуальности. Прислушивается

настороженно к моим вязким мыслям. Удивляется чему-то. Иногда хмурится. Мрачнеет, когда сознает, что раньше ей показывали лишь малую часть того, что действительно меня

составляет. Ей не нравится это открытие. Ей тоже кажется, что это – обман. И тут она

безусловно права. И правильно сердится, настороженно изучая мое древнее тело. Но, несмотря ни на что, она зачем-то старается во себе… вернее, во мне разобраться.

Пустое…

Наверное, ей просто повезло войти в мой карцер, минуя чуткого охранника. Но если

поначалу мне показалось, что из этого может что-то получиться, то сейчас, видя ее

отстраненность, я все больше склоняюсь к мысли, что и эта надежда оказалась ложной.

Почему?

Да потому, что кроха, поначалу зачем-то подарившая мне толику своих невеликих сил и не

испугавшаяся моего общества, вдруг не захотела пройти обязательную проверку.

Решительно отвернулась от дара, который до нее предлагался лишь единицам. Конечно, она

не отказалась меня выслушать… точнее, она и сейчас продолжает меня внимательно

слушать, что выглядит совершенно непонятным на фоне ее преступного бездействия… но, кроме сочувствия, я от нее больше ничего не жду. Хотя и отстраняться, наверное, уже не

стану.

Какая разница, если она узнает чуть больше или услышит не только отголоски былой

радости, которой мне не так давно удалось с ней поделиться? Какая разница, если вместо

отживших свое чувств я покажу ей истинное нутро? И если она, наконец, узнает, что я

давно и искусно умеют лгать? Причем не столько других, сколько себе самому?

Все равно это ничего не изменит…

Хочет она увидеть этот мир без прикрас?

Хочет понять, почему я упорно скрываю ото всех истинное положение дел?

Хочет смотреть на то, как я умираю?

Хорошо. Я дам ей возможность это увидеть.

Хочет почувствовать то, что чувствую сейчас я… пускай. Горечь от этого не

уменьшится. А боль, хоть и станет чуточку легче, никуда уже от меня не денется. Как и

тоска, и печаль, и тот мертвый груз похороненных в веках надежд, который тяжелой

плитой давит на мои плечи…

Что? Тебе больно, незнакомая кроха?

Я же говорил, что ты напрасно упорствуешь.

Ты плачешь и кусаешь губы, чтобы не закричать?

Но я ведь никогда не утверждал, что это будет просто.

Тебя стало трудно дышать? У тебя тоже открылись старые раны в душе… ого… как их, оказывается, много… наверное, даже слишком много для такой крохотной искорки, как ты…

и они невероятно глубоки для той, чья жизнь – лишь крохотный проблеск в глазах

равнодушной Вечности…

Что?!

Кроха, да ты сумасшедшая, если предлагаешь взглянуть на тебя поближе!

Ты думаешь, это просто – вместить в себя настоящий Знак… ох… да как же тебя

угораздило разделить эту тяжкую участь четырежды? Как, в пятый раз?! Нет… такого не

может быть! Как ты еще живешь с этой ношей?! Молча?!

А ты шутница, кроха. Откуда же ты вдруг такая взялась?!.

Всматриваюсь в маленькую искорку внимательнее и недоуменно замираю.

А она меня не боится. Странно. И ее не пугают ни моя древность, ни слабость, ни

обреченное смирение.

Ей не нравится то, что я сдался. Ее безмерно раздражают моя покорность и безразличие.

А еще она до крови кусает губы, чтобы понять, почему именно это произошло…

Александра Лисина. Игрок. Шестой знак. Книга вторая.

41

Эх, кроха… какая же ты еще наивная. Сколько веков я ждал того, что сумеет меня хотя

бы услышать, не говоря уж о том, чтобы понять и разделить со мной Вечность. Вот ты

понимаешь… вроде бы. Конечно, как бы не поняла, если до меня с тобой уже пять раз

говорили мои старшие братья и сестры. Интересно, что они в тебе нашли? Такая маленькая, слабая, двуногая человечка… хотя нет. Кажется, я ошибочно посчитал тебя человечкой – в

твоих жилах течет кровь не только смертных, но есть и некая толика кровь оборотней, очень необычных магов, одному из которых разрешено напрямую обращаться к Тени. А еще

там есть…

Нет! Невозможно!!

Я пораженно замирая, рассматривая на ладони слабую искорку чужой души. Она лежит

очень тихо, спокойно, доверчиво согревая мои пальцы своим удивительным теплом. И она

поет мне… действительно… мне не показалось!.. негромко поет! На старом, почти

забытом языке, каждое слово которого отзывается в моем теле сладкой истомой.

Я помню его… далекое небо! Я действительно хорошо его помню! Эти слова…

благословенные звуки Изначальной речи, которые мягко напоминают о том, что еще рано

сдаваться. Стыдно тосковать. И совсем не время опускать руки.

Наверное, необычная кроха еще не знает, что иногда бывают дни, когда ничего, кроме