Эндрю Кин - Ничего личного: Как социальные сети, поисковые системы и спецслужбы используют наши персональные данные

И для того чтобы восстать против этого мира, начать «мыслить иначе», поставить под вопрос антиисторическую самоуверенность Кремниевой долины, необходимо возродить власть нашего коллективного нарратива. Именно глядя через призму истории XIX и XX вв., мы можем наилучшим образом осмыслить влияние Интернета на общество XXI в. Прошлое делает настоящее более доступным для понимания. Это самое эффективное противоядие от либертарианского утопизма апологетов Интернета, таких как Джон Перри Барлоу, который представляет Интернет как костюмированную вечеринку в элитном округе Марин, где, возможно, не случайно проживает и сам Барлоу.

«Правительства Индустриального Мира, вы — утомленные гиганты из плоти и стали, я же рожден в Киберпространстве, новой обители разума», — пишет Барлоу в своей «Декларации независимости Киберпространства». И эта фантазия, рисующая Интернет как не-место, словно по волшебству плывущее вне времени и пространства, вне власти традиционных законов, стала стандартным оправданием разрушений, производимых Кремниевой долиной. Неудивительно, что культовой книгой среди либертарианских предпринимателей-мультимиллиардеров наподобие Шона Паркера и Питера Тиля стал роман-фэнтези Джона Толкиена «Властелин колец». По словам британского технологического обозревателя, Тиль назвал свой «самый зловещий стартап за всю историю» «Палантиром» (Palantir) в честь магических видящих камней, описанных в трилогии Толкиена, которые позволяли своим владельцам увидеть, что происходит в настоящее время в другом месте, а также поговорить с собеседником, находящимся далеко, если он тоже владел палантиром24. А Паркер потратил в июне 2013 г. $10 млн на бесстыже показную свадьбу в стиле «Властелина колец», для чего в калифорнийском лесу были возведены фальшивые средневековые каменные замки с воротами, мостами и колоннами.

«Впервые в истории человечества любой человек может сделать, сказать и купить что угодно», — заявил мне молодой программист на «Провалконе», выразив свою веру в Интернет, столь сказочно спасительный, что он напоминает толкиенистский фэнтези. Но парень ошибается. Не в первый (и не в последний) раз в истории приверженцы чего-либо используют драматичные обороты типа «впервые в истории человечества» для восхваления очередной революции, которая, как оказывается на поверку, не несет с собой ничего нового. Да, децентрализованная Сеть, случайно созданная учеными Полом Бэраном и Робертом Каном в период холодной войны, не имела прецедентов. Да, сегодняшняя экономика с ее фабриками данных во многом отличается от экономики индустриальной эпохи с ее настоящими фабриками. И, да, технологии Интернета коренным образом изменяют способы коммуникации и деловые взаимоотношения между людьми. Но при всей своей новизне эти технологии не изменили роль, которую играют в мире власть и богатство. На самом деле, когда речь идет о важности богатства и влияния, Кремниевая долина остается столь же традиционной, как три тысячи старинных бутылок в знаменитом винном погребе клуба The Battery.

История во многих отношениях повторяет себя. Экономисты из МIT Эндрю Макафи и Эрик Бринолфссон называют сегодняшний цифровой переворот «второй промышленной революцией». «Крутые парни» типа интернет-предпринимателей Трэвиса Каланика и Питера Тиля имеют много общего с баронами-разбойниками эпохи первой промышленной революции. Интернет-монополисты наподобие Google и Amazon всё больше напоминают гигантские транснациональные корпорации индустриальной эпохи. Сегодняшние протесты работников, организованных в профсоюзы, против Amazon, Uber или Airbnb мало чем отличаются от борьбы йоркширских ткачей XVIII в. Наша растущая обеспокоенность в связи с загрязнением «выхлопными данными» становится для цифровой эпохи эквивалентом экологического движения против промышленного загрязнения. Компании поколения Веб 2.0, такие как Facebook, YouTube и Instagram, заново формируют в виде фабрик данных Паноптикон братьев Бентам из XVIII в. А движение «Подсчитай себя» претворяет в жизнь причудливый утилитаристский проект Иеремии Бентама с подсчетом каждого аспекта человеческого существования. Даже ведшиеся в XIX в. дебаты между приверженцами утилитаризма Бентама и либерализма Джона Стюарта Милля по поводу прав индивида сегодня возобновились вокруг «политики либертарианского патернализма», по определению профессора Гарвардской школы права Касса Санстейна, — в виде спора между последователями Милля и Бентама о роли «подталкивания» индивида в мире, где правительство через формирование партнерств с такими компаниями, как Acxiom и Palantir, собирает все больше данных о каждом из нас25, а такие компании, как Facebook и OkCupid, проводят секретные эксперименты с целью манипулирования нашим настроением.

Ник Коэн описывает «клёвый капитализм» сетевой эпохи как наше «безграничное будущее»26. Но в то время как Пол Бэран, Винт Серф и Тим Бернерс-Ли сознательно проектировали Интернет без центральной структуры, эта распределенная архитектура не была распространена на крайне важные сферы финансов и власти. В этих сферах будущее так же ограничено, как и прошлое. И центр этого будущего находится в Кремниевой долине, месте обитания Майкла Бёрча и других инопланетных властителей нашей цифровой эпохи.

Средство передачи сообщения не является сообщением

В мае 2014 г. я вместе с Алеком Россом, бывшим старшим советником по инновационной политике госсекретаря Хиллари Клинтон и особенно красноречивым апологетом Интернета, выступал в Европейском парламенте в Брюсселе27. В этом влиятельном законодательном органе, принявшем ряд самых прогрессивных законов в отношении Интернета, включая закон о «праве на забвение», Росс изложил свое бинарное видение сетевого общества XXI в. В нем, предсказал Росс, вместо прежних различий между правыми и левыми идеологиями, после того как «власть перейдет от иерархий к сетевым сообществам граждан», коренное разграничение проляжет между новым «открытым» и старым «закрытым» обществом.

Но, подобно прочим апологетам Интернета, таким как Джон Перри Барлоу и автор книги «Без их разрешения» Алексис Оганян, Росс ошибочно принимает средство передачи сообщения за само сообщение. «Сначала мы формируем технологии, а потом технологии формируют нас», — предупреждал Маршалл Маклюэн. Отсюда и проистекает ложное предположение о том, что открытая, децентрализованная технология Интернета естественным образом уменьшит в обществе иерархичность и неравноправие. Однако вместо большей открытости и разрушения иерархий нерегулируемое сетевое общество, разрушая прежние центры, усугубляет экономическое и культурное неравенство и порождает цифровое поколение властителей мира. В безграничной сети, может, и коренится новое могущество, но пока что оно наделяет огромным богатством и властью горстку предпринимателей и их компаний.