Unknown - Unknown

— Мы этого не делали, — сквозь пелену ярости и горя, застилавшую моё сознание, я расслышала акцент на первом слове. — Пифия может быть только одна.

Все мои инстинкты подсказывали мне, что именно ради этих слов Найтшэйд позвал меня сюда. На эти слова он променял свой последний козырь.

— Одна единственная женщина советует нам и вынашивает ребенка. Один единственный ребенок — один достойный ребенок — продолжает традицию.

Одна женщина. Один ребенок.

Вы убили её.

Мы этого не делали.

Каждого проверяют. Каждый должен быть достоин.

Мою мать похоронили с заботой. С жалостью. Я подумала о женщине, которую я видела с маленькой девочкой.

Одна женщина. Один ребенок.

Я думала о том, как эта группа могла существовать сотни лет, похищая женщин, удерживая их, пока пленницы не становились монстрами. Фемидой. Пифией.

Я думала о том, что женщина у фонтана не пыталась забрать своего ребенка. Она не бежала. Не звала на помощь.

Она улыбалась Найтшэйду.

Пифия может быть только одна.

— Вы заставляете их сражаться, — я не знала, профилировала ли я или просто говорила. Не думаю, что это было важно. — Вы похищаете новую женщину, новую Пифию и…

Может быть только одна.

— Женщина, — произнесла я. — Та, которую я видела с тобой, — мой голос упал до шепота, но слова звенели в моих ушах. — Она убила мою мать. Вы заставили её убить мою мать.

— Все мы можем выбирать, — ответил Найтшэйд. — Пифия выбрала жизнь.

Зачем звать меня сюда? — подумала я, отдаленно осознавая, что я трясусь. Мои глаза наполнились слезами. — Зачем рассказывать мне об этом? Зачем показывать мне то, для чего я недостаточно благословенна?

— Возможно, однажды, — произнес Найтшэйд, — выбирать придется тебе, Кассандра.

Всё это время Джадд неподвижно стоял за моей спиной, но в один миг он ринулся вперед. Он ударил ладонью по кнопке на стене и панель потемнела.

Ты нас не видишь. Ты видишь нас, но не видишь.

Джадд взял меня за плечи. Он потянул меня к себе, загораживая мне обзор и удержал меня, даже когда я начала сопротивляться.

— Я с тобой, — пробормотал он. — Ты в порядке. Я с тобой, Кэсси. Ты в порядке. Ты будешь в порядке.

Приказ. Мольба.

— Два, один, один, семь, — пока Найтшэйд не заговорил, я не осознавала, что громкоговоритель всё ещё работает. Сначала я решила, что он называет число Фибоначчи, но затем он уточнил: — Если хочешь увидеть ту женщину, найдешь её в комнате два-один-один-семь.

Пифия выбрала жизнь , — слова эхом отдались в моих мыслях. — Возможно, однажды выбирать придется тебе.

Комната 2117.

ГЛАВА 63

Часы после допроса Найтшэйда утекли в ничто. Позвонила Стерлинг и сообщила, что Бриггс получил противоядие. Она сказала, что он сможет — хоть и медленно — но полностью восстановиться. А ещё она сказала, что они нашли женщину.

Они нашли девочку.

Меньше чем через двадцать четыре часа после того, как Найтшэйд рассказал мне об убийце моей матери, я шагнула в комнату 2117 в отеле «Темный Ангел». Запах крови можно было почувствовать в пятидесяти ярдах отсюда. На стенах. На полу. Такая знакомая сцена.

Кровь. На стенах. На моей ладони. Я чувствую её. Я чувствую её запах…

Но в этот раз было тело. Женщина — пшеничные волосы, младше, чем мне казалось — лежала в луже собственной крови, насквозь пропитавшей её белое платье. Её убили ножом.

Найтшэйд расправился с ней прежде чем его поймали? Другой владыка? Новая Пифия? Я не знала. И впервые с тех пор, как я присоединилась к «Естественным», я не была уверенна в том, хочу ли я знать. Эта женщина убила мою мать. Не важно, был ли у неё выбор, не важно, что она должна была убить или быть убитой, не важно, наслаждалась ли она этим…

Я не могла сожалеть о её смерти.

Девочка сидела на стуле, её ноги не доставали до пола. Она уставилась прямо перед собой, её лицо не выражало эмоций.

Она была причиной, по которой я здесь оказалась.

Девочка не произнесла ни слова и, кажется, не замечала сновавших по комнате агентов. Они боялись прикоснуться к ней, боялись увести её отсюда силой.

Я помнила, как вернулась в гримерку моей матери. Помнила кровь.

Я пересекла комнату. Затем опустилась на колени у стула.

— Привет, — сказала я.

Девочка моргнула. Её взгляд встретился с моим. В её глазах я увидела проблеск — совсем крохотный проблеск — узнавания.

Бо Доновану было шесть, когда его бросили в пустыне люди, вырастившие его и решившие, что он не подходит для их целей.

Какими бы эти цели не были.

Тебе три, — подумала я, проскальзывая в голову девочки. — Может, четыре. Слишком маленькая, чтобы понимать, что происходит. Слишком маленькая, чтобы столькое пережить.

Ты многое знаешь , — подумала я. — Возможно, ты и сама не знаешь обо всех своих знаниях.

К шести годам Бо знал достаточно, чтобы повзрослев разгадать схему.

Возможно, ты сможешь привести нас к ним.

— Я — Кэсси, — сказала я.

Девочка не ответила.

— Как тебя зовут? — спросила я.

Она опустила взгляд. Рядом с ней, на полу, лежал белый цветок-оригами, пропитавшийся кровью.

— Девятка, — прошептала она. — Меня зовут Девятка.

По моей спине пробежал холодок, оставляя мне одну лишь ярость. Ты — не одна из них, — яростно подумала я. — Ты всего лишь ребенок — всего лишь маленькая, маленькая девочка.

— Твоя мама называла тебя по-другому, — произнесла я, пытаясь вспомнить имя, которое женщина произнесла в тот день у фонтана.

— Лорел. Мамочка называет меня Лорел, — она повернулась, глядя на женщину на полу. На её лице не мелькнуло ни одной эмоции. Её не передернуло от вида крови.

— Не смотри на маму, Лорел, — я подвинулась, стараясь заслонить ужасную картину. — Смотри на меня.

— Это не моя мама, — бесстрастно произнесла девочка.

Сердце с глухим стуком билось в моей груди.

— Нет?

— Владыка нанял её. Чтобы она присматривала за мной, пока мы здесь.

Пухлые детские ручки Лорел коснулись старомодного медальона на её шее. Она позволила мне открыть его. Внутри был снимок.

— Это — моя мама, — произнесла Лорел.

Невозможно. Ожерелье. Кости. Кровь — это ведь была её кровь. Экспертиза доказала, что это была её кровь.

Я почувствовала, как земля уходит из-под моих ног. Потому что на снимке было два человека, и Лорел выглядела точно так же, как сегодня.

Совсем новый.

Это — моя мама , — сказала Лорел. Но женщина на фотографии была ещё и моей матерью.

Я всегда знала — всегда думала — что выживи она, она вернулась бы за мной. Так или иначе, если бы она выжила…

— Навеки вечные, — прошептала Лорел. С каждым словом я чувствовала себя так, словно меня пырнули ножом. — Не смотря ни на что.