Слепые души - Алана Инош

Добить гада.

Мои лёгкие расправляются, я кричу – маленькая, мокрая и беспомощная. А счастливая женщина устало улыбается мне… Влажные волосы прилипли к её вспотевшему от родовых мук лбу. Мама.

Человеческая жизнь. Потом ещё одна… И ещё несколько. Цепь мучительных рождений и смертей. В промежутках между жизнями, на время освобождаясь от сковывающих память земных уз, я вспоминала свою цель и выбирала себе очередные тела так, чтобы подобраться к моему врагу как можно ближе. Он, как будто что-то чувствуя, убегал. Он боялся, хотя никогда не признавал этого. Я целенаправленно гналась за ним, но, рождаясь на земле, снова забывала всё. И вот оно – моё последнее воплощение, Настя Головина, неприметная девушка, глядя на которую, никто – в том числе и она сама – даже не подумал бы, кто может скрываться под её обличьем… Всё рассчитано до миллиметра, встреча с моим противником наконец-то состоялась, а мои друзья и собратья по крыльям помогли мне. Я нашла его. Я вспомнила всё, но… Но мои силы ничтожны. Я слишком долго была человеком.

Нет…

Я – рыцарь Света, ангел-воин, убийца демонов, и имя мне – Асахель. Всё это было давно – столетия назад, а может, и в каких-то иных мирах, не в этом… Помнится всё, как полузабытый сон, как полустёртая картинка, нацарапанная на скале и почти уничтоженная временем. Теперь даже кажется, что и не со мной это было. Променяв ангельскую сущность на человеческое бытие, я привыкла быть смертной. Жить мелочными заботами, погрязая в мелочных проблемах…

– Мы долго искали тебя, – звенит, вливаясь мне в уши ласковым медово-солнечным потоком, голос незнакомца. – Ты растворилась среди людей и забыла, кто ты. Сменила много имён и потеряла то, под которым сражалась с этим демоном. В имени заключена твоя сила, и теперь, когда ты его вспомнила, ты – это снова ты. Асахель, светлый воин.

Кудрявый мальчик в подпоясанной красным кушаком рубашке подводит ко мне осёдланного белого коня. Беловолосый говорит, указывая рукой вверх:

– Путь долог, поедешь верхом по этой тропе, пока не увидишь одинокое старое дерево. Остановись там, привяжи коня и поднимись пешей до белых камней. Там брось вызов ему – зови, пока не ответит. Когда ответит, сама поймёшь, что делать.

Их голоса звучат мягко, отдаваясь в пространстве музыкальным эхом. На мне белая туника до колен, поверх которой надета сверкающая кольчуга, руки от плеч до запястий закованы в ослепительные доспехи, ноги защищены наголенниками и сабатонами. Впрочем, я не уверена, что мои доспехи – из металла: веса их на себе я почти не чувствую, но при этом они тверды как алмаз и сверкают так же. Я протягиваю руку, и белогривый конь мягко щекочет мне ладонь губами. Мальчик поддерживает стремя, и я сажусь в седло, а двое в белых одеждах подают мне сияющее копьё и великолепный щит. Просунув руку под кожаный ремень щита, ею же я беру поводья, и конь, как будто зная дорогу, сам везёт меня по тонкой тропе.

*

Подплан 2

Какой странный сон мне приснился: как будто я ехала по тропе в горах на белом коне, в сияющих доспехах, со щитом и копьём! А сейчас я ехала в чёрной машине с незнакомцем в чёрном плаще, с глазами, удивительно похожими на глаза златокудрого человека, подавшего мне щит. Сентябрьское утро было серым, моросил дождик, и улицы выглядели по-осеннему уныло.

– Так в чём же будет состоять моя работа? – спросила я.

– Вы и сами это давно знаете, Анастасия, – ответил незнакомец. – Это работа, ради которой вы и пришли на эту грешную землю. Денег вы за неё не получите, ибо цены у неё нет, но награда вам последует. Его зовут не Якушев, а КувЕяш – те же буквы, но переставленные в другом порядке. Это его настоящее имя.

Когда машина остановилась у того же самого киоска, к которому в моём сне Костя вышел купить сигарет, у меня пробежали по телу ледяные мурашки. Кувеяш – я как будто слышала это имя.

– Я неспроста привёз вас на это место, – сказал незнакомец. – Вы сами всё поймёте, когда выйдете.

Мы вышли из машины под проливной дождь, и я всё увидела. Я увидела себя лежащей на асфальте в луже крови, а возле меня на коленях рыдал окровавленный Костя. Подъехала «скорая», и нас увезли. Страшная боль в животе согнула меня пополам, и я осела на асфальт, ловя ртом воздух.

– Что это?.. Что это?..

– Врачи сейчас борются за вашу жизнь, – сказал незнакомец, глаза которого были мне до странности знакомы. – А пока они борются, у вас есть время сделать то, что вам суждено сделать. Вставайте, Анастасия, настал ваш час.

Серое небо изливало на город потоки дождя, серые лужи разлились по асфальту. Незнакомец со знакомыми глазами вручил мне чёрный зонтик.

– Вот ваше оружие. – В ответ на мой недоумевающий взгляд он улыбнулся. – Не смущайтесь его видом: разумеется, это не простой зонтик. Когда дойдёт до дела, сами увидите, на что он способен. Надеюсь, дорогу к кабинету доктора Якушева помните?

Я беспомощно огляделась. Мокрый город продолжал суетиться, никому не было дела до того, что меня отправляют на бой. Никого не интересовало, что меня выдернули из постели – даже не из постели, а, как оказалось, из моего собственного тела – и сказали: «Ты будешь драться с ним сейчас».

– Но послушайте, – пробормотала я. – Понимаете, я не готова… Вы бы хоть предупредили меня заранее, что это будет сегодня! Хотя бы дня за три!

Знакомые глаза незнакомца смотрели на меня серьёзно и строго.

– А вас предупредили гораздо раньше, Анастасия. Это было, если помните, восемь месяцев назад, тридцать первого декабря, когда вы впервые увидели, кто такой Якушев. Все эти восемь месяцев вы знали, что этот день настанет. Что, скажете, нет?

Он был прав: я всё время это знала. Под его взглядом я чувствовала себя провинившейся школьницей, которая, будучи уличённой, тем не менее, пыталась изворачиваться. Его взгляд был серьёзный и проницательный, всезнающий и добрый.

– Ничего не страшитесь, Анастасия, – сказал он мягко, и от его слов мне стало тепло. – Идите смело и не отступайте. Где его кабинет, вы знаете, мы находимся совсем близко. Там бросите ему вызов, и свершится то, что должно свершиться. Удачи, Асахель…

*

Подплан 1

У старого, кривого дерева я спешиваюсь с коня и привязываю его к ветке. Безоблачное небо тем временем начинают затягивать тучи, тёмно-сизые, грозные, поднимается ветер. Конь тревожно ржёт, и я успокаиваю его, обняв его тёплую шею. Трава низко стелется под порывами ветра, трепещущий край туники льнёт к моим коленям, а я иду под страшным сизым небом, со щитом на плече и копьём в руке; наголенники поблёскивают при каждом моём шаге, а кольчуга позванивает.

Через какое-то время я вижу белые камни – высокие, островерхие скалы, похожие на сторожевые башни. Между ними узкий проход, и я, остановившись перед ним, что есть сил кричу: