Манскова Витальевна - В городе Солнца

- Какие приборы?

- По созданию кошмар-ров и астр-ральных мультиков. Бер-регись. И пока - слушай меня. А лучше, сам почитай пока книгу... Я тебе тр-ранслирую. Книгу Сир-рина. На р-работающий мозг мультики Тараканова действуют не так сильно.

Действительно, следом в воображении Кроласа всплыла довольно увесистая книга. Она раскрылась перед ним, и он увидел текст...

"...Не везде в пост апокалипсическое время люди продолжали жить по законам больших городов и централизованной власти. Были и такие места, которые, отделившись зонами от глобальных индустриальных центров, стали жить своей особенной, тесно связанной с природой, духовной и лиричной жизнью. Где люди собирали урожай и пели песни, работали и праздновали, любили музыку и танцы. Они не стали кучковаться в серых коробках, а построили себе легкие одноэтажные дома, сажали повсюду деревья и цветы и строили плавучие города, которые уходили в море. Стихия нередко разрушала их жилища и на суше, и в море - но все спасались, ибо были дружны, хорошо отработали методы спасения и взаимовыручки и легко отстраивали свои легкие дома и плавсредства, создаваемые с расчетом на быструю реконструкцию. А многие из них и вовсе большую часть времени жили в кибитках и палатках, постоянно перемещаясь.

Жители теперешней Средиземноморской зоны были из числа таких, "природных" людей. В этих местах природная стихия разгулялась ещё до начала Общей Смерти. Богатые и гламурные тогда, имея большие деньги, покинули опасные места, ища спасения от бурь, смерчей и землетрясений где-нибудь подальше, в крупных мегаполисах или бункерах под ними. Произошёл естественный отбор; и в Средиземноморской зоне теперь проживали только те люди, предки которых выбрали остаться на месте, живя в палатках и хрупких хижинах, но - в этих краях...

Здесь теперь любая дорога всегда приводила к морю. А море тоже являлось своеобразной дорогой... Куда-то за горизонт, в неизвестность. Здесь снова в лесу танцевали фавны и пели феи, оживала религия с верой во множественность миров. Людей здесь охранял целый пантеон богов и хранителей, появилась сложная космогония и философия. А в небольших городах мастера в великом множестве делали прекрасные скрипки, флейты и другие музыкальные инструменты. Здесь снова, как в древние времена, уверовали в то, что жизнь человеческая - величайшая ценность. И в то, что нет у чужих людей никакого права вершить твою судьбу. Если хочешь - возделывай свой сад, а не хочешь - отправляйся в путь. За горизонт.

Здесь с любовью сохранили старые легенды, и даже древние языки - латынь и древнегреческий - вновь возобновили свое существование в качестве языка общения различных народов между собой. Здесь любили детские сказки, сохранявшие предания доисторических времён. В которых царей могли победить ловкостью и хитростью простые парни, а короли брали себе в жены красавиц из бедных семей. Снова живущий лишь по воле Бога человек был волен и свободен от насилия денег, деградировавших властей с их алчностью и жестокостью и несправедливых законов. Потому что не купишь легкий танец, когда твои ноги еле касаются земли, и музыку, отрывающую тебя от повседневности и уносящую за облака, и никому из мудрецов не создать неизведанное, которое лишь одно вызывает желание жить...

Снова - общины у костра, снова - песни. Дорога, уводящее вдаль, и море...

Снова сияющая радуга вольного и не предначертанного, радуга тысячи дорог из одного сердца... Потому что сердце и воля живут не по законам этого мира, а способны уйти в иные пространства и измерения.

Люди Средиземноморской зоны создали свои города. Без предначертанности, без указаний...

Они... выбрали дождь. Легкий, шелестящий за окном, когда ты спишь. Власть природы, силу интуиции и вдохновения.

Они оставили позади утопический Город Солнца: с его перманентной деградацией, с выровненными под линейку улицами с многомерными безликими высотками, в которых жители вечно занимаются распределением ролей и высасыванием мозгов друг у друга... Город Солнца всегда был городом права сильных на первую ночь с правдой. Городом, в котором выживает сильнейший, а сильнейшим оказывается самый безнравственный и беспринципный. В таких конгломератах в свое время - до Общей Смерти - даже возник новый генетический тип человека - "энергетический вампир"... Чьё существование было возможно только благодаря подпитке от других, более здоровых, особей. Вопросы физиологии этого типа личности широко обсуждались в прессе последних времен. И повсюду узурпаторы власти, узурпаторы силы поощряли тотальную несвободу: вот результат устремлений к якобы "идеальному обществу"...

Нет, теперь на этой, средиземноморской, территории не было предсказанной безнадёжности завтрашнего дня, не было правительственных амбиций и насилия. В городах здесь никто насильно не призывал строить завтрашний мир, забывая про день сегодняшний... Гробя своё здоровье, борясь с трудностями, созданными другими такими же борцами в назидание потомкам.

Любой город здесь был просто городом, а не центром силы, насилия. В городах люди жили и созидали. И каждый был волен, если хотел, лежать до бесконечности утром, глядя в окно, всё в капельках хрустально чистой воды... А волен был выйти на улицу, мощённую камнем, с красивыми, не похожими друг на друга домами... Улицу, заполненную мастеровыми, художниками, садовниками, музыкантами...

Он были такими разным, эти "неправильные" города... Иногда, с неожиданной стихией и грозами, смывающими пошлую однообразность. А в другое время, приятными и уютными, в каплях росы и в юных розах рассвета, в бликах ласкового солнца, только что поднявшегося над гористой линией горизонта. Такими разными и непредсказуемыми, как сама жизнь, как летний дождь, они были...

И в них легко стало жить и дышать..."

...По мощённым камнем узким улочкам чужого города шёл человек. Кажется, Кролас уже видал где-то этого человека. Ему было на вид лет сорок, во всяком случае, не более. Но в его глазах отражалась вечность. Человек шёл и, казалось, слушал вместе с Иоганном рассуждения из книги Сирина о новых городах. И шел он по городу в капельках воды, сверкавших на солнце...

Этот город тоже был уже знаком Иоганну. Он видел его... В другом сне.

Затем человек покинул последнюю улицу и пошел уже по каменистой грунтовке между холмами, на которых колосилась пшеница. Он направлялся к лесу, морю и скалам на горизонте. Но потом свернул в сторону, не дойдя до моря. Пошел по другой, старой и заброшенной дороге, поросшей бурьяном.

Человек направился в очень странную местность. К развалинам старого города.

Теперь он поднялся в холмы, стоял и смотрел сверху. На дома, огромные как скалы, но безликие и чудовищные в своей безликости. На дороги, широкие, как реки в полноводье. На искореженные машины.