Джен Коруна - Год багульника. Тринадцатая луна

— Ты у меня уже совсем взрослая. И так похожа на свою мать — ее глаза…

Так говорил избранный сын Эллар, и едва ли во всем Риане нашелся бы кто-то, кто решился бы с ним поспорить. Скинув невзрачную охотничью курточку, Моав совершенно преобразилась. Скромной путницы больше не было, вместо нее под резными сводами стояла эльфийская княжна, юная и хрупкая, как серп Эллар после новолуния. Тонкие одежды, затканные прихотливыми узорами, не могли затмить ее красоты — молодая веллара носила их с врожденным изяществом королевы, небрежно и достойно, с той горделиво-царственной осанкой, которая часто бывает свойственна именно маленьким женщинам. Лагд ласково погладил дочь по белым волосам.

— И вообще ты — молодец! Твоя идея с островами мне по нраву.

Моав заулыбалась, но в следующее мгновение ее нежное лицо стало тревожным и расстроенным.

— Да, но как же ты?!

— А что я?

— Тебе ведь придется уйти в Мир-без-Времени вместе с Непробуждаемыми!

Лагд улыбнулся, глядя на дочь спокойными синими глазами.

— Ну и что в этом ужасного? Думаю, там ничуть не хуже, чем здесь.

Он ласково погладил ее по щеке. Она по-детски прижалась к его руке.

— Не надо бояться смерти, дочка — это не конец, а лишь дверь в другую жизнь, такую же прекрасную.

Он опустил взгляд, на прекрасное лицо набежала тень грусти.

— Единственное, о чем я буду жалеть, так это о том, что мне пришлось оставить тебя, моя девочка. Мы так мало виделись с тобой в последние годы — я сожалею об этом.

Моав хотела что-то сказать, но он остановил ее.

— Нет-нет, я понимаю — если ты решила уехать из дому, у тебя на это были серьезные причины! Просто мне очень не хватало тебя, вот и все…

Растроганная, эльфа прижалась к груди отца.

— И мне тебя, папочка! Я часто вспоминала о тебе, думала, что бы ты сказал, если бы был рядом.

— Все зависит от того, что бы ты решила вытворить, — улыбнулся Лагд.

Моав взглянула на него полным благодарности взглядом. Не удержавшись, старший веллар снова погладил прохладные волосы дочери. Она и впрямь была похожа на весну — тонкая, нежная, полная неповторимого очарования молодости. В глазах — озорной огонек, бледные губы нет-нет да и осветит юная улыбка… Но Моав не могла долго стоять без движения — осторожно вывернувшись из-под руки отца, она подошла к окну, выглянула на улицу, затем вернулась к Лагду. Радостная улыбка не сходила с ее лица.

— Сама не представляю, и как я могла так долго быть вдали от Рас-Сильвана, от тебя, от… от всех вас! — она смутилась, бледное лицо нежно зарделось.

Заметив ее смущение, князь улыбнулся.

— Я очень рад твоему возвращению — во всем городе есть, наверное, только один эльф, который обрадуется ему больше меня. Думаю, скоро…

Он не успел договорить. За спиной Моав послышались быстрые шаги — в следующее мгновение она оказалась в чьих-то крепких объятьях, бесцеремонно оторвавших ее от пола и закруживших в воздухе.

— Моави, ан эйоли Краан! Я уж думал, этот совет никогда не закончится! — радостно улыбаясь, вскричал высокий эльф в перекинутом через одно плечо длинном алом плаще, осторожно опуская Моав обратно на землю.

Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что дерзкий нарушитель спокойствия не был сыном богини — он был едва ли не на голову выше лунных эльфов, а его густые золотистые волосы длиной до плеч вились, точно хмель; как солнечный луч, они вспыхивали, отливая всеми оттенками светлого золота, а глаза были темно-карего цвета — сочетание, согласно поверью, указывающее на болезненное честолюбие и упорство в достижении цели. В отличие от белокожих голубоглазых детей луны, его красивое открытое лицо было тронуто теплым загаром, веселые глаза смотрели прямо и открыто, а уши были менее острыми, чем у эллари.

Все это указывало на то, что он был из тех, кого называют краантль, или дети солнца: одним из немногих солнечных эльфов, живших в Рас-Сильване, чье приветствие звучало как «Пусть сияет тебе солнце»…

— Кравой, и ты здесь! — с радостью воскликнула Моав.

— А где же мне еще быть! — ответствовал он, оглядывая ее с ног до головы. — Какая ты стала!

— Какая? — улыбнулась она.

— Красивая…

По щекам, туго обтянутым смуглой кожей, разлился румянец.

— Жаль, что Иштан не увидит тебя, Йонсаволь! Он только вчера уехал в свой Мермин! Брат так скучал по тебе все эти годы — он до сих пор не может найти птичий свисток, который ты от него спрятала за то, что он обозвал тебя бледной поганкой! — улыбаясь, поведал Кравой.

Моав тоже не смогла сдержать улыбки, давно ее никто не называл этим ласковым прозвищем, прицепившимся с детства. Много лет назад отец назвал ее Йонсаволь — Птицей, Поющей Перед Рассветом, и вскоре все домашние стали называть ее так.

Неожиданно лицо Моав изменилось — она обратила внимание на одежду своего товарища: кроме плаща цвета заката, на нем была шелковая котта в тон, расшитая золотом. Хитрые узоры на ткани образовывали силуэт орла, пикирующего на добычу: крылья расправлены за спиной, мощные лапы вытянуты вперед в молниеносном грозном движении… В разрезе на груди солнечного эльфа виднелась небольшая татуировка в виде колеса с восемью спицами. Глаза веллары расширились от удивления.

— Неужели ты теперь старший жрец солнца!

— А что, по-твоему, не гожусь? — с притворным испугом отозвался краантль.

Оба рассмеялись легко и весело.

— Я думала прогуляться по городу… — прекратив, наконец, смеяться, сказала Моав. — Может, составишь мне компанию?

Кравой просиял веселой улыбкой.

— На ближайшую тысячу лет я весь твой! Идем?

Моав посмотрела на отца, точно спрашивая разрешения — Лагд с улыбкой кивнул.

Глава 10. Давняя любовь против новых знакомств

Вместе с другом эльфа вышла на улицу. День выдался солнечным и безветренным, как будто специально в честь ее приезда. Она остановилась на пороге и, сощурившись от яркого света, обвела взглядом раскинувшуюся перед ними площадь. «Все-таки нет на свете города прекраснее, чем Рас-Сильван!..» — говорил ее счастливый взгляд, и это было правдой. Красоте лунного города и впрямь нельзя было не дивиться — основанный много тысяч лет назад одним из двух сошедших с неба братьев-азарларов, светлооким Сильваном, он гордо нес свою славу через века войн и мира. Столица эллари — могущественного древнего народа лунных магов, Рас-Сильван хранил в себе святыни Эллар, дающие силу ее белокожим детям. Далеко за пределами города шла слава о чудесных деяниях велларов, а о красоте лунных дочерей слагали песни во всем Риане…

Строго говоря, Рас-Сильван был не городом, скорее, небольшим княжеством. Высокие стены охраняли покой его обитателей — выйдя на укрепления, можно было увидеть бесконечные лесистые холмы, охватывающие столицу Луны плотным зеленым кольцом. Точно жемчужина на изумрудном бархате, лежал город среди густых лесов. Побывавшие здесь путешественники еще долго помнили его ажурные дома из резного мрамора, белого как снег. Толстоногие лошадки много дней везли его с карьеров у подножья Бурых гор. Но эллари готовы были платить золотом и погонщикам, и гномам-каменотесам — иначе какой же это Рас-Сильван без светлого мрамора! Да еще без крыш — синих, точно летнее небо. Все кровли в городе были покрыты тонкими пластинами темно-голубого сланца, прозрачного, словно стекло, отблескивающего на солнце яркими искрами. От этого камня и произошло второе название Рас-Сильвана — Синий город, такой же, как и глаза его жителей, несметное количество лет поклоняющихся своей бледноликой богине.