User - ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ

Посмотри, как нимфа Лето

Твой лелеет чудный дар.

Это нам царица Света

Подарила – Шактиар.

А на неподвижной глади озера появлялись пляшущие стрекозы. Они затевали хоровод, в

середине которого, вся в переливах сиренево-голубого света, танцевала прекрасная нимфа Лето.

Она улыбалась ему и посылала воздушные поцелуи. А с Неба звучала мелодия, и он

различал слова:

Прими, малыш мой дар небесный,

Пока ты Миру неизвестный,

В тени пленительных дубрав

Живи, смиряя буйный нрав!

Он уже не удивлялся окружавшим его чудесам. Он ждал всё новых и новых впечатлений.

Вот родник снова запел звонким голоском. И он услышал о том, что в урочный час из

озера выходят тридцать три богатыря.

Однажды он увидел этих богатырей.

Они шли чередой друг за другом. Их доспехи горели, как жар, с их лат сбегали

блестящие капельки воды.

Они уходили вдаль и исчезали. Их было ровно тридцать три.

Иногда ему казалось, что он лежит в колыбельке и качается на волнах.

А над ним склоняется, озаряя его лучами голубых глаз, сестрёнка. Это была его сестра

Ольга.

Она пела ему песенку таким нежным голоском и так ласково перебирала пальчиками его

кудряшки на лбу, что он закрывал глаза, уже почти засыпая.

И сквозь сон или этот полусон опять слышал песенку сестрёнки:

Лелеет Небо твой высокий дар.

Поёт тебе царица Шактиар.

Она дочь Солнца и твоя сестра.

Она юна и как Земля стара.

55

Она стремит к тебе свои лучи

И говорит тебе: «Стихом звучи!»

И сердце его начинало петь в унисон со звучащей мелодией. Он с трудом открывал глаза

и снова видел хороводы стрекоз над озером.

Теперь все они казались ему сказочными нимфами, с которыми танцевала сверкающая

своим сиренево-голубым нарядом нимфа Лето.

А, может быть, это была его сестрёнка, которая уходя, назвалась Свирелью и сказала, что

эта Свирель теперь принадлежит ему, маленькому Сашеньке Пушкину.

Он думал, что всё это ему снится, и протёр глаза.

И тут услышал, что кто-то сказал ему голосом его отца:

Я назову тебе только три слова.

Сердце твоё к испытаньям готово.

Знай, что приходит значительный срок.

Пушкинский временем начат урок!

Три слова, Три слова… «Возьми Небо, Лазурь и Солнце», – повелительно сказал голос.

«Небо, Лазурь и Солнце» – покорно повторил он, и тут же в сердце вспыхнуло

четверостишие:

Лазурью небесною Солнце плывёт.

Но дымкой тумана укрыт небосвод.

Открой сокровенные Солнцу мечты.

А Солнце подарит чертог красоты.

Он остро почувствовал и понял, что Небо и Солнце очень любят его.

И сам посылал каждый раз здесь, в этом укромном уголке, и Небу и Солнцу свою любовь.

Он посылал свою любовь и земле, и всем своим родным, кто был рядом с ним, на этом

Свете, и уже на Том, вдалеке. Он почему-то был уверен, что все, кто ушёл с этой Земли – все они

живы и слышат и видят его, такого маленького, но ими любимого и необходимого.

Он понял ещё и то, что сестрёнка его – это Свирель, которая приходит, наверное, из того

мира красоты и мечты, который живёт где-то высоко, на Небе.

Но он никогда не говорил со своим отцом о тех разговорах, звучащих для него в

Царскосельском парке.

Он не делился своими мыслями по этому поводу ни с матерью, ни с сестрой Ольгой.

Но сказал об этом однажды своему самому близкому другу Ванечке Пущину, с которым

они переговаривались через перегородку своих комнат. Кельи – так называл он эти комнаты.

Ванечка не удивился и не засмеялся и сказал, что с ним таких чудес не происходит.

Но он часто видит сон, в котором едет очень долго по большой заснеженной дороге и

слышит голос, рассказывающий ему о его долгой жизни в далёкой Сибири. Он уедет туда, когда

будет совсем взрослым.

И хвойная Сибирь станет его второй любимой родиной.

Сашенька слушал очень внимательно и думал о том, как велик Мир. И он тоже с

радостью отправился бы со своим другом в Сибирь. Но это слово звучало так непривычно и

холодно, что сознание невольно возвращалось к окружающему Миру.

Однако он чувствовал, что, когда вырастет, то полюбит путешествия. Он начинал мечтать

о невиданных и далёких краях. Но куда бы он ни уехал, – он был уверен, – он останется верным

тому миру красоты, который открылся ему в родном Царском Селе.

56

МЕДИТАТИВНЫЕ МГНОВЕНИЯ.

Свинцовых волн поток к мосту стремится.

Нева грустит в предчувствии зимы.

А вместе с ней грустим всегда и мы,

Хоть знаем – лето повторится!

Благую весть несёт Руси богиня,

Что Пушкин жив, живёт и ныне.

Вода приносит жизнь. И в веточке прозрачной

Живёт Земли эфир – простой и многозначный.

Природы зов могуч и необъятен.

Так Ангел жизни вечность вострубил.

Природа-Матушка всех любит без изъятья.

А судит всех Архангел Гавриил.

Рукою Пушкина стихов душистых розы

Роняет время на тетрадь эпох.

Рукою Гоголя – лилеи нежной прозы.

А рядом с Гением – душистый мой горох.

Великий Разум не безлик.

В нём множество обличий.

Но Он приемлет светлый лик

Христа – таков обычай.

Прозрачен воздух. Льдом покрыты воды.

Здоровьем дышит дух родной Земли.

Зима – лишь передышка для Природы,

Как для искусства – Сальвадор Дали.

Степень родства измеряем Душой.

Тело – не главное в этом понятье.

В Мир устремляясь бездонно-большой,

Тело меняем как старое платье.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

*ВМЕСТЕ С ЖИЗНЬЮ ДОРОГОЙ

рассказ

57

Александр Сергеевич только что возвратился из редакции «Литературной газеты»,

выпуск которой уже много лет тому назад они возобновили с Дельвигом после разлучивших их

надолго трагических событий.

Издание газеты и нового журнала «Вестник Европы» требовало много времени и

максимального внимания к обстоятельствам сегодняшнего дня.

Время наступило необычное. Каждый день приносил какие-нибудь новости об открытиях

учёных в микро- и макро мирах. Наука, философия, религия так тесно переплелись, что трудно

было отделить события чисто литературного значения от открытий этнологического или

экологического плана. Приходилось просматривать множество журналов и газет.

Особенно интересовали новости об укрепляющихся связях с плотной планетой – Землёй,

которую Пушкин, его родные и друзья покинули ещё в 19 веке.

Будучи жителем Духовной России в Тонком Мире, Александр Сергеевич знал, что истина

о бессмертии Человека уже не требует доказательств.

Однако, казалось почти невероятным изобретение средств связи, которые позволили бы